Света кивнула в сторону сбегавшего вниз по лестнице молодого человека. Это был тот самый недавний кошачий спаситель. Мужчина бросил быстрый взгляд в их сторону и проскочил очередной лестничный пролет.
– А почему те, кто этажом выше работают, никогда не здороваются? – задала она давно мучивший ее вопрос, обращаясь к Яне. Яна работала здесь очень давно и все про всех знала.
– Да это только он не здоровается, а не все. Видимо, не считает нужным. – Яна красноречиво хмыкнула. – Он вообще о себе особого мнения… Такой гусь! Ни одной юбки при этом мимо не пропустит, так и пожирает глазами, как только кто новенький появится.
– А он же, кажется, женатый, или я путаю, – подключилась Светлана. – И дочка вроде у него. Кому он нужен с приданным-то?
– Ну, мужикам это никогда не мешало. И потом, не скажи… У нас есть несколько воздыхательниц, от одного его взгляда млеют и блеют, – авторитетно заявила Яна. – Такие, как он, как раз очень нравятся женщинам. Потому он и противный такой, что тоже это очень хорошо знает.
Она вспомнила про его улыбку в момент своей победы над несчастной кошкой, и подумала, что такая улыбка вполне может лишить покоя. Она на секунду задумалась, и все же решила девчонкам не рассказывать про это.
– И про жену все непонятно, – продолжала Яна, – говорят, что он на грани развода. Может потому он и не пропускает ни одной юбки. Он уже не раз начинал хороводы водить: то вокруг одной, то вокруг другой… Наверняка, и на вас поглядывает втихаря, на обеих. Вы же – новенькие у нас, – засмеялась Яна.
– Ну, ко мне бесполезно подкатывать, – отрезала со свойственной ей конкретностью Света. – Я замужем, причем окончательно и без вариантов.
– Это как это? – уточнила Яна.
– Это так это, очень мужа своего люблю, – хихикнула та.
– И ко мне дохлый номер. – Она потрепала свои распущенные длинные волосы, и деловито выпрямившись и поставив руки в боки, скорчила лицо, изображая пренебрежение. Девчонки захохотали. – Давно таких индюков не перевариваю. Он же только свое отражение любит. Вика мне как-то рассказывала, что он прямо так и говорит про себя, что, мол, он не может не нравится.
– Да это все комплексы, – Янка деловито махнула рукой. – Чего-то не хватает ему видимо…
– Да противный он и все, – Светлана уверенным жестом резко потушила остаток сигареты.
Переглянувшись и молча решив, что больше обсуждать некого и нечего, они как по команде, неохотно поплелись в сторону кабинета.
Ей почему-то вдруг так сильно захотелось, чтобы этот бестолковый день уже закончился, и она оказалась рядом с Кириллом. После всей этой женской болтовни она вопреки всему, что они тут наговорили, еще сильнее почувствовала, что все, что происходит сейчас в ее жизни – правильно… И все у них может быть по-настоящему…
…С Кириллом они познакомились два года назад в компании, куда пришли работать почти одновременно. С самого первого дня между ними возникла сильное, почти магнетическое притяжение. В том, что это было взаимно, не было никакого сомнения, и ей это безумно нравилось… Они искренне радовались друг другу при встрече и постоянно искали повод лишний раз поболтать. Каждый раз, приходя на работу и встречая его в дверях, она ловила на себе такой проникновенный взгляд его зеленых глаз, что сердце захватывало и наваливалось странное, несвойственное для ее независимой натуры, смущение. Ее тянуло к нему как тянет путника, уставшего от зноя и жары в спасительную тень случайно встретившегося в пути развесистого дерева. В нем было что-то такое, чего ужасно ей не хватало, неуловимое, почти неосознанное состояние, похожее на то, когда возвращаешься домой после долгого путешествия.
При этом она с неподдельным сожалением каждый раз осознавала, что ничего серьезного из этого получиться не могло. Он был значительно моложе ее. Эти восемь лет разницы казались ей беспредельной пропастью, и в соответствии с ее жизненными правилами и убеждениями близко подпустить к себе его она не имела права. Сколько раз, глядя на этого статного, еще не испорченного и по-хорошему дерзкого юношу, она незаметно вздыхала, что ей уже не двадцать три, и даже не двадцать семь. Ощущение непреодолимой дистанции усиливалось и разницей в их социальном положении. Начинающий рядовой менеджер и успешный топ – что между ними может быть? Даже состоявшиеся мужчины рядом с ней не могут справиться с комплексом неполноценности, а что уж тут говорить… Нет… Этого не может быть…
Со временем она привыкла к мысли, что этот милый мальчик – всего лишь приятный объект для флирта и за время работы в компании ей удалось совсем оставить какие-либо помыслы о нем, убедить себя не реагировать на это странное притяжение. Для верности она даже позволила себе принять ухаживания другого, более подходящего по общим меркам коллеги.
Отработав полтора года, она уволилась, и они перестали видеться. Вместе с увольнением она прекратила и бестолковый ни к ему не ведущий «служебный роман». Спустя какое-то время она стала все чаще и чаще замечать, что всерьез, чуть ли не до слез, скучает по открытой и светлой улыбке Кирилла, по его волнующему откровенно-любующемуся взгляду и такому убедительному мужскому спокойствию, которое он буквально излучал, и от которого всегда становилось как-то по-домашнему уютно. Все чаще она ловила себя на мысли, что ищет повод позвонить ему. Он даже стал ей сниться.
Она приглядывалась к некоторым из своих приятельниц, имевшим «молодых» мужей и не считавших, что это что-то «из ряда вон», и в голову настойчиво прорывалась мысль: «а почему бы и нет?». И в конце концов, устав от всех мучительных монологов самой с собой, от гнетущих сомнений и терзаний, она решилась и просто позвонила Кириллу.
Он к тому времени тоже работал уже в другом месте и часто вспоминал о ней. Боясь показаться смешным, он все никак не мог решиться позвонить. Потому, услышав ее голос в телефонной трубке, не смог скрыть радость и волнение.
И вот, встретившись как-то майским вечером на безобидную «чашку кофе», они, прогуляв всю ночь напролет и оказавшись под утро в его съемной квартире, без особенных реверансов и каких-либо далеко идущих объяснений просто выпустили на свободу взаимное влечение, которое за это время, как оказалось, никуда не исчезало… Этот вечер оказался началом того, о чем оба втайне друг от друга мечтали столько времени…
Они стали встречаться. Это не были свидания с пылкими ухаживаниями. Все было как-то само собой. Сначала они встречались по выходным и иногда по пятницам, когда сынишка был у ее родителей. С началом же лета Сережа отбыл на дачу, и они все свободное от работы время проводили вместе, то оставаясь наедине в его квартире и занимаясь вместе обычными заурядными делами из серии «прибрать, помыть, приготовить», то появлялись в компании его друзей, то просто подолгу гуляли в парках. Они становились все ближе, все больше привыкая друг к другу. И очень быстро стало казаться, что так было всегда и так должно быть.
Ей было хорошо с ним. Несмотря на свою юность, Кирилл был удивительно по-мужски мудр, очень нежен, на редкость хорошо воспитан, спокоен, достаточно стабилен внутренне и потому очень походил на мужчину «со стержнем». Эти его качества помогали ей справляться со своим бурным темпераментом и эмоциональностью, давая столь востребованное ощущение надежности, которого часто не хватало ей по жизни. Он снисходительно улыбался, когда она вспыхивала от возмущения или недовольно бубнила на него. Ей сложно было себе в этом отказать, и внутренне она всегда была готова к конфликту. И каждый раз бури не происходило; Кирилл, казалось, абсолютно был неспособен обижаться. Это его качество невероятно подкупало. Ей не верилось каждый раз, что может быть так спокойно и просто в отношениях.
Эта же его сдержанность порой доводила ее до исступления. Ей не хватало пылкости, чтобы убедиться в его чувствах. От этой тихой благополучности их союза, возникало ощущение, что отношения не развивались. Они просто были, изо дня в день, ровными, спокойными и уж слишком будничными. От мысли, что его просто все устраивает и это вовсе не про чувства, ей становилось не по себе. А вдруг она для него просто удобна? Действительно, взрослая, умная, весьма успешная, красивая женщина и было бы странно отказаться от такой легкой добычи, когда даже ухаживать не надо – все и так в твоих руках. А какой опыт! А как это лестно!
Она знала, что так думают окружающие, и очень боялась, что так и есть на самом деле. Буквально теряясь порой и подчас не понимая, как себя вести, она жаждала от него признаний и объяснений, а он отмалчивался и всячески уворачивался от этих тем, если она их заводила. Она ждала каких-то проявлений внимания, ухаживаний, а от него не было никакой инициативы, словно ему было все равно, хотя любые ее предложения он принимал безоговорочно. Он продолжал ласково улыбаться и молчал. Они проводили много времени вместе, и при этом ее не покидало ощущение, что они – каждый сам по себе и все это временно и несерьезно.
Когда они были наедине, она начинала ощущать собственную исключительность, и возвращалась уверенность в том, что он так же, как и она влюблен, – настолько он умел быть обходительным и заботливым. Но как только они оказывались в компании, где были другие девушки, он точно также обращался и с ними. И тогда она понимала, что это просто его манера себя вести, и ни о каком особом отношении речи не идет.
Конечно, какие-то жесты, взгляды, интонации и другие едва уловимые мелочи давали основание думать, что что-то там внутри него происходит, что все-таки он к ней неравнодушен. И все же почти всегда она чувствовала, что он ее до конца не пускает близко в свою жизнь и успокаивала себя тем, что страстей в ее жизни было достаточно. Лучше пусть будет так – ровно и спокойно, пусть даже без особой глубины. В конце концов, ей есть с кем проводить время, она не лишена ласки и внимания, а это тоже немало важно. А там дальше видно будет.
– Мама звонила. Говорит, Сережка соскучился и все время спрашивает, когда я приеду… Что-то мне тревожно, выдержит ли он все лето на даче, – она весь день прокручивала в голове дневной телефонный разговор, пытаясь избавиться от разрастающегося чувства вины перед сыном. Она тоже скучала, и жутко мучилась, что не может часто бывать рядом с сыном. На рабочей неделе не наездишься, с Кириллом появляться у родителей было еще слишком рано, а жертвовать на все сто своей личной жизнью ради ребенка ей казалось неправильным… Приходилось балансировать между всеми этими обстоятельствами…
– Не переживай. Ему там хорошо, а скучать по маме, по-моему, нормально. Я в этом возрасте тоже скучал. Даже будучи подростком гулять не всегда ходил, старался побыть лишний раз дома, с родителями.
– Уникальный ты все-таки товарищ, – она с удовольствием чмокнула его в плечо и отошла к плите.
Ужин уже был почти готов. Тихо потрескивало содержимое сковородки, и распространяющиеся по кухне ароматы испытывали их терпение.
Она методично стала нарезать овощи для салата, периодически отправляя аккуратные кусочки себе в рот с целью спасения от голода. Кирилл намывал посуду, оставшуюся еще с утра. Намотавшись после работы по всяким мелким делам, они с удовольствием приехали к нему вместо того, чтобы отправиться, как планировали, на прогулку, хотя вечер был до неприличия теплым и безветренным. По пути было куплено все, что нужно для обильного вкусного ужина, и, едва ввалившись в квартиру, они, ужасно голодные, тут же отправились на кухню.
– Как ты смотришь на то, чтобы съездить на днях на дачу, сразу после работы? – она весь вечер думала, поехать одной или вместе с Кириллом.
– Не вопрос, давай съездим. Можем вообще забрать его в город на выходные и сходить куда-нибудь.
Она улыбнулась. Было так приятно, слышать, что Кирилл не отмахивается от ребенка, как обычно это делали его предшественники.
– В такую жару в городе тяжко. Лучше мы туда на пару дней. – Она взглянула на него. Ей было интересно посмотреть, как бы он вел себя, попав в общество ее родителей. Он еще ни разу их не видел.
Кирилл, вытирая руки, подошел к ней, прижал к себе и чмокнул в щеку.
– Мне так твои щечки нравятся, – вдруг сказал он и погладил ее по лицу. – Может уже готово? Я умру сейчас от голода.
– Я сама умру, – она засунула ему в рот кусок свежего огурца, повернулась к плите и с критическим видом подняла крышку. – Еще минут пять, потерпи. Открывай лучше пока пиво.
– Ты чего такая голодная? Ты же говорила, что вас кормят на работе… – он ловко открыл обе запотевшие зеленые бутылки и жадно приложился к одной из них.
– Да там раз на раз не приходится. Сегодня, например, есть было невозможно. Мы с девчонками в кофейню бегали, но там ведь только пирожные…
Кирилл подал ей ее пиво, уселся на стул и усадил ее к себе на колени.
– А как вообще на работе? Ты что-то совсем ничего не рассказываешь… Только про девчонок и слышу. А что начальство? У тебя была когда-нибудь женщина-начальник? – он жадно отпил несколько больших глотков и громко выдохнул от удовольствия.
– Не-а, я всегда работала с мужчинами. И, если честно, зря я стала экспериментировать… Прямо спинным мозгом чую, что не сработаемся мы с ней. Я не могу избавиться от ощущения, что она меня боится. А может, чувствует, что я ее не воспринимаю как руководителя, – она отхлебнула, поморщилась, затем лениво потянулась к плите, и, подняв крышку сковородки, перемешала ее содержимое. Кухня наполнилась очередной порцией аппетитных запахов. – Какая-то странная вообще эта компания. Вроде все что-то делают, а ощущение, что все без толку… Бумажек целый вагон всяких. Вот спроси меня, чем я занимаюсь, я вряд ли ответить смогу. Уже два месяца прошло, а мне все неуютно.
– А девчонки что говорят? Яна, например? Она-то давно работает.
– А с Яной мы как-то о работе не говорим. Больше обо всем остальном, – она довольно засмеялась. – Она очень милая девочка, мы могли бы с ней подружиться, наверное. «Мой человечек», понятная и такая интересная. Она чем-то мне меня лет десять назад напоминает.
Взглянув на Кирилла, трудно было удержаться от смеха. Голодные безумные глаза его смотрели в сторону плиты. Казалось, он ее уже не слышал. Она встала, разложила по тарелкам горячее, и они наконец-то приступили к трапезе.
– Она здешняя? – продолжал расспрашивать Кирилл, ловко управляясь с ужином.
– Кто? – сосредоточившись на еде и уткнувшись в тарелку, не поняла она.