В плену востока

– Она позвонила, когда ты в отъезде была. Дочка, ты знаешь меня. Твои отношения с мужчинами меня не очень заботят. Я пытался объяснить, что ты взрослая, и сама вершишь свою судьбу. Но араб…

– Что с арабами не так, пап? У них есть хвост? Две головы? Глаз на затылке?

– Это другая нация, другая культура и…

– Он богат, папа. Сказочно богат, – повторяю я и вижу, как загораются папины глаза. Деньги его интересуют больше любых ценностей. Он и меня продаст, если надо будет. И не одному арабу. Из-за денег они с мамой часто собачились. Я это знаю, вот и давлю. На что рассчитывала мама, подсылая ко мне отца? Я протягиваю руку вперед. – Смотри, какое кольцо он мне подарил. Очень дорогое. Если я выйду замуж, они… м-м-м… как это называется? Во! Махр дадут – выкуп за невесту. Будешь со мной рядом, то о цене сам договоришься.

Папа сидит с круглыми глазами.

– А… ты уверена в нём? Ну… любовь и всё такое…

– Мы любим друг друга, не сомневайся.

Итак, папу обработала. Он ушёл, пожелав мне счастья и сказал звонить, если надо ехать махр брать. Смешной такой. Если я вообще замуж выйду.

Проводив папу, иду на рабочее место ещё более расстроенная, чем раньше. Папе с мамой пытаюсь доказать, что Азиз самый-самый и никого другого мне не надо, ношу кольцо, грея себя мыслью, что помолвлена с любимым человеком. А потом вспоминаю, что он уже женат, и мне уготовано место второй жены. На душе становится мрачно и холодно. Кто бы подсказал, что делать?

– Эрика? Ты почему стоишь посреди кабинета так, словно перед тобой разверзлась земля?

Внезапно понимаю, что задумалась и неподвижно стою на месте. Надя удивлённо смотрит на меня и ждёт ответа.

– Я… всё хорошо. Я иду к своему рабочему столу, – проговариваю и шагаю вперёд, чувствуя на себе скептический взгляд редактора. Словно мысли её читаю: «Ну-ну, идёт она».

– Я ожидала, что после поездки в Дубай ты на крыльях прилетишь, и улыбка будет как нарисованная. То, что я вижу сейчас, мне явно не нравится.

– Скучаю, наверно.

Утром я успела похвастаться, что помолвлена. Подробностей я не рассказывала, да и сообщила новость так, будто помолвка это что-то незначительное. Сейчас тоже говорю неубедительно, отвожу взгляд, делаю вид, что ищу степлер, хотя он перед носом лежит. Надя это видит, хватает степлер протягивает, а когда я хочу его взять, убирает за спину. Хмурится и прожигает своими голубыми глазищами.

– Ладно. Кое-что случилось, – наконец признаюсь, – но в рабочее время я не буду это обсуждать. Слишком всё сложно.

– После работы планы есть?

– Нет.

– Значит, попьём кофе. Не нравится мне твоё настроение. Девушка, которая без пяти минут жена человека, которого любит целых два года, просто не может не сиять от счастья. Твоё лицо серое, как небо в пасмурный день. – Надя кладёт степлер мне в руку. – От меня не отвяжешься, так и знай.

Ровно в шесть мы заходим в кофейню на углу той улицы, где находится наше издательство. Решили не ходить далеко. Потом Надя обещала отвезти меня домой. Она у нас дама важная, на «тойоте» гоняет по Москве. И за кофе собирается платить. Я не возражаю. Пускай себе важничает.

– Два капучино и эклеры, – говорит она официанту, не спросив при этом меня. Потом поворачивается и выдыхает: – Ну?

Я не знаю, с чего начать. Минуту молчу, ком глотаю.

– Что? Хиджаб и в заточение? – не выдерживает она.

– Нет. То есть не совсем. Дом у Азиза огромный. Город Эль-Айн красивый, и еда очень вкусная. Если начинать с плюсов, то некоторые обычаи мне понравились.

– Я слышала, что в Эмиратах действует сухой закон.

– Да, но это не важно, Надь. Важно то, что происходит в его доме.

– А что происходит в его доме?

– В целом, семья у Азиза хорошая. Однако там женщины и мужчины делят дом на две половины, то есть живут отдельно друг от друга. Женщины закрыты. Правда абайя нужна только на улице, внутри они носят любую одежду и очень любят дорогие шмотки и украшения.

– Что такое «абайя»?

– Чёрные длинные платья.

– А-а-а. Ну, хиджаб.

– Хиджаб – это общее название. Широкая одежда, скрывающая фигуру, и исламский платок. Абайя – это только чёрное платье или накидка. Под ней хоть шорты носи.

– Я бы не смогла.

– Я бы смогла. Там все так ходят, выделяться всё равно не захочется.

В течение получаса я просто рассказываю о некоторых традициях, о том, с какими людьми я там познакомилась. Рассказываю о Таисии, о братьях и даже о Ляйсан. С гордостью говорю, что именно она настояла на помолвке. К теме многожёнства в их семье я подхожу постепенно. Сначала объясняю, что Ляйсан первая жена отца Азиза. Затем речь идёт о братьях, у которых по две и три жены. И вот, я смолкаю.

– Нет! – восклицает Надя. –Только не говори, что Азиз тоже…

– Да. И если я выйду за него замуж, то стану второй.

Минута молчания. Надя барабанит пальцами по столу. Потом очень серьёзно говорит:

– Почему ты не сказала, что… Чёрт, да какой кофе! Тут не кофе пить надо. Поехали ко мне. Дома коньячок есть. Вставай!

– Но…

Никакие «но» не помогают. Надя выталкивает меня из кофейни, и мы едем к ней домой, беседовать за нормальным напитком.

Кто прав, кто виноват

Два снифтера стоят на стеклянном журнальном столике. Надя наливает уже по второму кругу. Первый мы выпили молча. Пока ехали, тоже молчали.

Мы с Надей не друзья, а только коллеги, но она знает больше, чем Анжелика или Лада, потому что с Азизом я познакомилась на работе. Надя наблюдала зарождение наших чувств, видела ухаживания Азиза. Надя стала первым человеком, который сказал мне: «Осторожно с арабом, Эрика». Анжелика кричала: «Если он душка и хорош в постели, то не отпускай ни в коем случае». Лада вообще не понимает, что мы находим в мужиках, но и она всегда поддерживала, выражая это вечным поддакиванием.

Чокнувшись сниферами, Надя делает глоток, затем отставляет бокал и серьёзно говорит:

– Восточные мужчины опасны. Ты помнишь, я говорила тебе об этом, и не раз. Два года тебя всё устраивало. Какого хрена ты захотела всё изменить?

– Я не собиралась за него замуж. А не так давно рассматривала фотки одноклассниц в Инстаграме. Надь, все они замужем! И дети есть. А я встречаюсь восемь раз в год с мужчиной, и ощущение появилось, что так будет всегда, если не… В общем, я решила, что либо мы расстаёмся, либо женимся.

– Но ты ведь имела представление, кто он и в каком мире живёт.

– Не совсем, – кручу бокал в руках, нервничаю. – Слушай, я ехала в Дубай только посмотреть, а они помолвку устроили. Азиз поставил ультиматум: либо мы женимся, либо расстаёмся навсегда. Потому что если я откажусь от него после помолвки, то это станет позором. Мне точно назад дороги не будет. А вернуть всё так, как было он, якобы, уже не сможет. Я не знаю, что делать, Надя. Зла на Азиза за то, что так поступил. Он женился на ней три месяца назад! То есть мы уже были в отношениях, вот что меня возмущает.

– Давай разбираться, – говорит Надя, ломая плитку шоколада на сегменты. – Вы оба правы и оба виноваты. И не перечь мне, – пресекает мои «но» Надя. – Попробую объяснить. Может, это тебя отрезвит и даст почву для размышлений.