На грани мести

– Смотрите! Это что, начало извержения?! – наверно, в моем голосе было слишком много паники, потому что у всех с лица резко сошли улыбки, и они повернулись в мною показанном направлении.

– Нет! Ты что, Элина, пугаешь… – Вероника снова засмеялась, – вулкан просто «курит»!

Макс недоуменно перевел на нее взгляд:

– Что делает?

– Ну это же действующие вулканы и тот, и этот, на который мы поднимаемся, и это норма, что они иногда дымятся.

Мне вдруг вспомнился наш разговор в самолете о том, что сейчас на Камчатке очень опасно, повышена активность вулканов, и стало очень не по себе:

– А что, если извержение начнется прямо в эти дни, пока мы на горе?

– Не волнуйся, извержение не начинается мгновенно, обычно этому предшествуют мелкие и крупные землетрясения.

– Но Дмитрий Эдуардович как раз говорил мне, что сейчас была череда мелких землетрясений, – не отступала я, а тревога и желание спуститься вниз и улететь отсюда все росли.

– Когда это вы успели с ним поговорить о погоде? – резко спросил Максим, а у меня снова забилось сердце от страха, что он причастен к обману и поймет все.

– Утром, когда вас ждали, – ответила я, как мне казалось абсолютно невозмутимо.

– Значит все-таки послушала моего совета и хоть немного пообщалась с директором так, словно он обычный человек, а не исчадие ада, как раньше ты его воспринимала, – подколол Максим.

– Да, послушала, – ответила я, – да и не все было так плохо, он груб, мне это не нравится, а в остальном мне нет до него дела.

Вдруг Вероника встревожилась, посмотрев вверх:

– Мне кажется, туман спускается, давайте-ка пойдем вперед, чтобы дойти до места привала и расставить палатки до того, как все затянет.

Я тоже посмотрела на вершину горы, раньше там было просто облако, а сейчас это облако значительно спустилось вниз и заслонило большую часть неба едва различимой дымкой.

– Так не лучше ли спуститься к машине и вернуться в гостиницу?

– Элина, не переживай, – сказал вдруг Андрей, – я позади тебя, если что, подстрахую, все будет хорошо, нельзя упускать такую возможность!

– Андрей прав, – тоже начала уговаривать меня Вероника, – туман – это норма для здешних мест и никак нам не помешает! Обещаю, когда ты поднимешься до верха горы, не пожалеешь!

– Ладно, уговорили, – улыбнулась я, но тревога и смутное предчувствие чего-то нехорошего никуда не делись.

Я еще раз обернулась вниз, посмотрела на машину и, не зная почему и зачем, снова одела на плечи рюкзак и пошла за Максимом вверх по горе.

После второго привала я уже не смотрела по сторонам или вперед, я могла смотреть только вниз под ноги. Подъем постепенно становился все более крутым, идти все сложнее, а накопившаяся усталость не давала думать ни о чём, кроме желания скорее прийти, сесть, лечь, да что угодно, лишь бы это закончилось. Теперь я поняла, почему многие не в состоянии были дойти до верха горы. Сейчас я была полна решимости сказать утром, что не пойду дальше, хоть меня безусловно и привлекало увидеть кратер настоящего действующего вулкана, но не настолько, чтобы так над собой издеваться. Ноги уже плохо слушались, если бы не шипы на обуви, я бы давно скатилась вниз, а рукам казались тяжелыми даже почти невесомые палки из алюминия.

Во время привала Вероника говорила, что недалеко от краев тропы, по которой мы шли, есть расщелины с кипятком, если туда упасть, то сваришься мгновенно, есть фумаролы, из которых вырывался раскаленный пар, от которого можно не только получить ожоги, но и отравиться, вдохнув его, так как здесь содержится больше половины таблицы Менделеева, металлов, газов, способных убить человека почти сразу. Но об этом я думала только первые десять минут после отдыха, а сейчас забыла об этом начисто, единственным словом в моем мозгу стало «усталость». Не было сил взглянуть наверх, чтобы посмотреть далеко ли еще идти, не было сил повернуться назад, чтобы посмотреть, идет ли Андрей.

Вдруг я поняла, что мы идем не вверх, а по прямой. Тогда я подняла взгляд и как раз вовремя, так как почти врезалась в спину Макса, который стоял и пытался восстановить дыхание. Мы дошли до того плато, на которое показывала Вероника, поверхность здесь была практически ровная, а многочисленные остатки костров, частично засыпанные снегом, говорили о том, что мы далеко не единственные, кто решил здесь остановиться.

Теперь я обернулась назад и увидела, что Андрей поднялся вслед за мной.

– Ну вот и пришли, вы как? – спросила Вероника, глядя в основном на меня, наверно, мое лицо выглядело самым измученным, а сама она была вполне бодра, такое ощущение, что ежедневно занималась лазаньем по горам.

В ответ на её вопрос Макс поднял большой палец, он все еще не мог отдышаться, а мы с Андреем просто сели прямо на гору.

– Ничего, усталость сейчас быстро пройдет, – сказала Вероника и добавила, – не сидите так долго на камнях, костюмы влагоотталкивающие, но замерзните запросто!

Я была пока не в состоянии ответить или подняться, просто наблюдала за тем, как Вероника скинула с себя рюкзак, порылась в нем и принялась разводить костер на месте одного из кострищ, оставленным до нас. Я с восхищением смотрела, как она достала угли из огромного рюкзака Максима, быстро залила розжигом и подожгла из баллончика. Она как будто не шла с нами, не было видно ни следа усталости.

Не знаю, сколько прошло времени, Вероника развела огонь, Максим тоже пришел в себя и помогал ей, доставая и раскладывая из рюкзаков палатки, складные стулья и все для приготовления еды. Мне и в голову не приходило, что в эти походные рюкзаки может столько всего поместиться.

Повернув голову, я увидела, что и Андрей уже начал, как и Максим, ставить палатку для нас с Вероникой. Тогда я заставила себя встать и тоже начать двигаться.

– Ну ты как? – спросила Вероника с самой дружелюбной улыбкой на лице.

– Кажется, лучше, чем полчаса назад, – ответила я, понимая, что единственное, чего я сейчас хочу, это лечь в теплую кровать и спать.

– Сейчас почти пять…

– Ого! Как время пролетело, как же долго мы шли! – удивилась я.

– Да… Так вот… Пока приготовим еду, поедим и разместимся, будет не раньше восьми, так что нужно будет лечь сразу, чтобы завтра встать не позже шести.

Я слушала её, одновременно снимая рукавицы и беря в руки пакетики супа, чтобы развести в высоких пластиковых стаканах. Подойдя к костру и почувствовав тепло огня, я сразу ощутила, как сильно замерзло лицо. Темные очки я давно сняла, солнце садится здесь довольно рано. Краем глаза я наблюдала за парнями:

– Первый раз вижу, чтобы они так долго молчали…

– Так всегда бывает, – засмеялась Вероника, – они очень устали, но никогда этого не покажут, а молча легче переносить усталость. Народ, – крикнула она, обращаясь уже ко всем, – скоро совсем стемнеет, не отходите от костра далеко, не хватало, чтобы кто-нибудь свалился с горы! Тут можно шею сломать и насмерть убиться!

Спустя полчаса действительно стало настолько темно, что трудно было различить, где кончался камень и начинается обрыв. Только глядя вдаль в сторону города были видны крошечные огни, и без того маленький городок сейчас казался таким, словно поместился бы на ладони. Для луны было еще рано, да и вряд ли удалось бы её разглядеть, учитывая нависающий над головой туман.

Палатки были расставлены, мы сели на складных табуретках около костра и стали ждать, пока согреется вода.

– Я снова чувствую себя тринадцатилеткой, отправленным родителями в поход в летнем лагере, – говорил Максим, который уже пришел в себя после подъема и был бодр как всегда, – мы также собирались вокруг костра и ждали, пока девчонки приготовят нам еду. Только это было лето, и мы наблюдали, как они это делали в коротеньких шортиках.

– Ну уж прости, что мы сегодня готовим ужин одетыми и все не так, как в твоих воспоминаниях, – ответила я, борясь с желанием толкнуть его, чтобы свалился со своего стула, но вместо этого добавила, – вечером как будто стало холоднее.

– Нет, – сказала Вероника, грея руки над огнем, – просто днем ты шла, была постоянно в движении, вот и не замечала холода.

– Кстати, мне тоже кажется, что сейчас куда холоднее, чем минус три, – сказал Андрей и направился к своему рюкзаку, порывшись в нем, он вернулся, держа в руках фляжку, – как насчет немного согреться?

Максим сразу тут же радостно закивал и принялся уговаривать выпить и Веронику, которая сначала стала отнекиваться, а потом согласилась.

– Что это? – спросила я.

– Коньяк.

– Ну уж нет, я пас, – от воспоминаний корпоратива тут же начала тошнота подкатывать к горлу.

– Да брось ты, Элина, никто же не будет напиваться! Это так, чтобы согреться, да расслабиться, чего тебе, кстати, не помешает, – хохотнул Макс.