Позывной «Везунчик»

– А с Максом как же? Что с ним будет если мы не найдем этот самый орден?

– Кать, Макса ищут. Этим профессионалы занимаются.

– Но ведь…

– Все. Больше ничего не скажу. Я сейчас уеду, мне на работу нужно, а вы начинайте поиски.

С таким он столкнулся впервые и был немного растерян. Вся эта история была словно из какого-то романа. Орден, похищение, две разгромленные квартиры… Нужно было собраться с мыслями и лучшего места чем работа для него не было.

1941

Они шли уже несколько дней. Шли только в темное время, днем прятались в зарослях ивняка. Однажды едва не нарвались на полицаев. Те прошли всего в нескольких метрах от их лежки. Они даже почувствовали запах перегара и давно не мытых тел. Если бы не сжавший его руку Стрижак, он бы бросился на них. С немцами все было понятно. Они враги. Они напали на его родину. Но полицаи! Это ведь вроде как свои! Люди, которые жили с ним в одной стране, ходили в те же школы, работали, женились, любили. Получается, что предатели были среди них, а они их не видели? Мысли эти взрывали мозг изнутри, от них хотелось бежать, куда глаза глядят, но они настигали его даже во сне. Полицаи скрылись за поворотом лесной дороги, но они еще долго лежали не шевелясь. Ужасно хотелось есть. Продукты, которые дал им лесник, закончились еще вчера. Утром они нашли немного ягод, но съев их, почувствовали еще больший голод.

– Так, товарищи летчики, идти нам еще долго, а есть хочется сейчас, – обратился к ним Стрижак. – Еще пара дней без еды и идти мы уже не сможем. Думаю, хутор здесь недалеко или село. Был бы далеко, полицаи эти пешком не пошли бы. Нужно ночи дождаться, тогда и разведаем обстановочку.

Стрижак оказался прав, дорога заняла у них всего час. Лес тут подходил к самому краю села и, спрятавшись в молодом ельнике, все трое внимательно оглядывали окрестности. Они насчитали не менее пятидесяти домов. Но само село казалось вымершим. Даже лая собак не было слышно. Лишь в нескольких домах окна светились тусклым желтым светом.

– Идти нужно к крайним домам, там, если что, в лес уйдем, – сказал Стрижак. – Заодно узнаем, где мы вообще. Михаил, ты здесь жди. Если что, дальше один. Дойдешь, скажешь все как есть. Лейтенант, за мной.

Вечерние сумерки уже окутали село, когда огородами они подошли к самому крайнему дому. Еще почти час просидели в кустах, пытаясь понять, есть ли в селе немцы. Но никаких звуков кроме завывающего ветра не было слышно. Темные окна дома казались пустыми глазницами. Они уже было решили, что дом необитаем, но неожиданно в одном из окон появился тусклый желтый свет. Выбравшись из укрытия, Алексей заглянул в окно. Он увидел сидящих за столом двух маленьких ребятишек, и возившуюся возле печи пожилую женщину. Было решено, что Стрижак останется на страже, а он, Алексей, войдет в дом. Тихо постучав в окно и убедившись, что хозяйка услышала стук, Алексей подошел к двери. Дверь приотворилась и чья – то сильная рука втянула его в тепло дома.

– Пошто стучишь, Петька? С утра ждем, а тебя все нет

– Бабушка, я не Петька. Заблудился я. Дорогу ищу. Два дня не ел.

– Ох! И правда, не Петька. Да кто же ты? – удивленно спросила женщина.

– В окружение попал, теперь вот к нашим иду, – ответил он.

– К нашим? А кто тебе наши то? – сурово нахмурив брови, спросила она. Полицаи тоже недавно нашими были. Теперь вон что творят.

– Да какой я полицай, бабушка!

– А какая я тебе бабушка, – усмехнулась в ответ женщина.

Приглядевшись Алексей понял, что женщине не более тридцати пяти – семи лет. Просто теплый платок, кофта и валенки состарили ее. Выдавали глаза – яркие, полные жизни и затаенного смеха.

– Извините, тетенька, не разглядел.

– Тетенька! – рассмеялась женщина. – Тетенька, ну надо же!

– Ну, тогда, может, девушка?

– Ох, уморил! – продолжала веселиться женщина. – Девушка! Давненько меня девушкой не называли. Ну, входи уж, племянничек, не на пороге ведь с тобой толковать. Посторонившись, она пропустила Алексей внутрь и закрыла за ним дверь.

– Извините, если что не так, – смущенно сказал Алексей.

– Извиняю, – весело усмехнувшись, ответила женщина. – Рассказывай, давай, но прежде дружка в дом зови, замерз совсем, небось.

– А откуда…

– Да я сразу вас заприметила, лиц не видела только, думала Петька с кем. Ну, зови, а я детей уведу, малые еще, сболтнут, не дай Господь лишнего по глупости. Кормить вас буду, поди давно не ели, ноздри то вон как раздуваются.

Съев вторую чашку борща и пару вареных картофелин, Алексей изо всех сил старался не заснуть. Голоса Стрижака и хозяйки то отдалялись, то приближались. Он изо всех сил старался удержать нить разговора, но то и дело проваливался в короткий, на несколько секунд, сон. Оказалось, что немцев в селе нет, бывают наездами, живут два – три дня и уезжают. А полицаи все из местных, но и пришлые есть. Кто, откуда она не знает. В селе мужиков нет, женщины, дети да стариков несколько. Где фронт тоже не знает, но далеко видимо. В начале осени слышно было, сейчас тихо. А партизаны что же, есть где-то, но кто их знает где. Сюда не приходят.

– А какого Петьку вы ждали? – вынырнув из сонного омута, спросил Алексей. – Вы ведь сказали, что с утра ждете его.

– А вот это, касатик, не твоего ума дело, – неожиданно строгим голосом ответила хозяйка. – Ну, поели пора и честь знать. Ты, давай в погреб лезь, – обратилась она к Алексею. – Картошки набери, сколь унесешь, хлеб сейчас заверну, ну, а больше и нет у меня ничего. Табаку и того нет. Курей тоже немцы всех забрали, но я двух успела спрятать, на задах в яме схоронила. Хоть иногда деток яичком балую. Корова была, порося, все гады забрали. А теперь слушай меня, – обратилась она к Стрижаку. – Вдоль оврага пойдете, к утру к реке выйдите. Небольшая речушка, но быстрая. До излучины идите, а там… сами дальше поймете, что и как. А теперь пора вам, поздно уже. Мне малых уложить надо.