Из-под палочки

Алиса уставилась на него своими прозрачными глазами, похожими на стёклышки в резном фонарике. У муданжек глаза бывали чёрные или бархатисто-карие, но непроглядные, глухие. А тут насквозь душу видать. И как не боится чужому человеку в глаза смотреть, заберут же душу…

– Я же не смогу ничего выбрать, – пояснила она, но понятнее не стало. – Он будет стоять и смотреть. А то ещё и говорить что-нибудь. Я так не могу.

Уголки её губ поползли вниз, и прозрачные глаза спрятались под веками, уставившись в землю. Эндану вдруг стало душно без этого окошка в чужую душу. Слова Алисы скользнули по его сознанию, едва-едва зацепившись, так что теперь пришлось вытягивать, словно рыбину из воды. И вот тут его догнало изумление.

– Вы не хотите с чужим мужчиной разговаривать?

Алиса рьяно закивала. Вот тебе и землянка… Он даже не знал, что они такие бывают. Может, потому что монголоидная? Может, у таких ещё остались следы культуры и воспитания? Эндану приходилось общаться с самыми разными инопланетянами последние годы, но он что-то не замечал отличий в воспитании по расовому признаку, а уж на Земле так и вовсе перемешались все так, что не всегда поймёшь, какая там раса. Но с чего бы землянке быть такой скромницей? Муданжка-то не всякая постесняется, а тем более незамужняя! Однако с Энданом Алиса всё же говорила. Хотя в тот, первый раз не стала, и, как Эндан теперь припоминал, выглядело это ровно как подобает воспитанной даме, которой с детства привили хорошие манеры. Что же, она с тех пор привыкла к нему? Или…

…Или решила, что Эндан как раз и будет тем единственным мужчиной, которому она готова смотреть в глаза. И вот это уже было очень плохо.

– Да я ни с кем не хочу, – вздохнула Алиса.

– И со мной? – понадеялся Эндан.

Алиса неловко пожала плечами.

– Я растерялась. Не ожидала вас увидеть тут.

Эндан выдохнул с тем, что должно было быть облегчением, но вместо этого отчётливо разило разочарованием. Вот шакал! Нет, ну нет, пожалуйста, можно она просто отвалит обратно на свою Землю и не будет заставлять его думать о вещах, которым не суждено сбыться?! Она же даже не привлекательная – стоит тут в огромной бесформенной куртке, как в мешке, и снизу длинные тонкие ножки в джинсах торчат, ну куда это?

Тут он припомнил, как она выглядела в диле Яргуй на шёлковое платье, и прикусил щёку до крови, чтобы опомниться. Не привлекательная… Конечно, десять раз. Десять раз она ему снилась с тех пор. Боги, он ведь не мальчишка уже, и позорище, как он мог так реагировать на неё в одежде покойной жены?! Эндан хотел было пообещать себе не признаваться в этом духовнику, но тут же осознал, что Алтонгирела вообще не покоробит такое вопиющее неуважение к памяти Яргуй. Ему что одна баба, что другая… Эндану даже стесняться нечего.

– Пойдёмте в магазин, – хрипло выдавил он, пока что-нибудь не ляпнул или не выдал себя ещё как, похуже. Дублёнка, конечно, длинная, но надо её хоть запахнуть поплотнее…

Алиса посмотрела на него недоумённо, но послушно поковыляла следом на своих птичьих ножках, шагая сразу через две ступеньки. Ну вот зачем женщине такие длинные ноги? Она ими сразу начинает злоупотреблять. Да и рост в результате – Эндану по плечо. Неэстетично, непрактично. Веснушки ещё эти… Да всё вообще с ней не так! Эндан оглянулся, чтобы убедиться, что Алиса не отстала, не потерялась и не свалилась с лестницы. С неё станется! Но нет, стояла у него за спиной, глаза свои прозрачные таращила на него, как тогда, в космопорту. Как будто ждала, что сейчас Эндан щёлкнет пальцами и избавит её от всех житейских трудностей.

Придётся щёлкнуть.

Эндан толкнул дверь и вошёл.

– А! – подорвался с места лавочник. – Вы вернулись! Милости просим, милости просим, чего изволите? Игрушки резные, набивные, леплёные, детки будут весёлые-довольные! – затараторил он на смеси муданжского со всеобщим. Эндан аж спиной почувствовал, как Алиса сжалась. – А что будет угодно красавице? Деткам-то лет сколько? Мальчик или девочка? Мальчики-то уже с отцом живут, а, гость-хон?

Эндан понял, что этому сейчас тоже предложат родить ежа, а если расспросы продолжатся, то он же сам и предложит, и поспешил прервать поток.

– Дама – музыкант из земной делегации и желает на память о поездке взять что-то, что подойдёт к её интерьеру, – строгим тоном произнёс он, сделав максимально чопорное лицо. – Извольте показать, что у вас есть из подвижных статуэток.

Лавочник всплеснул руками и принялся расписывать мастерство резчиков, поставлявших свои работы в его заведение. Статуэток у него нашлось аж два стеллажа, и, подведя покупателей к ним, лавочник встал рядом, словно декламатор на состязаниях и принялся представлять каждую игрушку, как будто они были соперниками в игровых боях. Алиса по-прежнему пряталась за спиной Эндана, но слушала с интересом и даже пару раз переспросила, когда лавочник не справился подобрать нужное слово на всеобщем – переспросила Эндана, конечно. Шёпотом, на ухо. Зараза, вот тем и плохо, когда женщина высокого роста. Привстав на цыпочки, Алиса почти дотягивалась губами до уха Эндана, и тот чуть не взвился первый раз, когда его шею пощекотало её дыхание. Нельзя же так с людьми! Ещё и ароматом её духов на него пахнуло – чем-то вкусным, орехи там, сладкий цитрус, а Эндан не успел дозавтракать. Нет, её всю надо было просто законодательно запретить! Хоть петицию на имя Ахмад-хона пиши.

Наконец рассказы о статуэтках у лавочника кончились, и он пошёл на второй круг, хватая их по одной и пытаясь обогнуть Эндана, чтобы подсунуть девице под нос.

– Милейший, – прорычал Эндан, сам не понимая, что его так взбесило, – покажите мне ещё… – он огляделся в поисках чего угодно, что не привело бы к разговору о детях, – ваш ассортимент гизиков.

Лавочник тут же бросил деревяшки и метнулся через зал в угол с пёстрыми плетёными шнурками. Следующие двадцать минут Эндан стоически выслушивал про узоры, пользующиеся популярностью в Худуле и окрестностях, их влиянии на удачу, интеллект и здоровье носящего, материалы, краски, жизненный путь мастеров и у кого из них недавно демон задрал овцу, а потом оказалось, что это был не демон, а соседский пёс. Эндан чувствовал себя бравым воителем, защищающим девицу от чудовища, и его от этого мутило.

Наконец, когда он уже был готов прибить проклятого торгаша, по его локтю постучали чужие пальцы. Эндан взвился и чуть не обложил спасённую девицу похуже, чем она – его брата, но всё же успел прикусить язык. Ну вот почему словами не позвать было? Зачем ему ко всем прочим бедам ещё и память о её робком прикосновении?

– Я выбрала, – тихо сообщила Алиса, сжимая в руке статуэтку охотника. Ровно такого, про каких Эндан обычно читал. Нет, он точно не переживёт сегодняшнее утро.

Зато кое-кто другой, видимо, задался целью не пережить сегодняшнюю ночь.

После концерта – Эндан всё-таки не вытерпел ещё раз весь вечер смотреть на Алису в диле Яргуй и спрятался в трактире с книжкой про результативные переговоры – похолодало, а небо расчистилось, так что над улицами Худула повисли огромные настороженные звёзды, словно пчёлы, вылетевшие из улья выяснить, кто это тут отлынивает от своих обязанностей. Эндану даже стало казаться, что от пейзажного окна веет холодом. Он пару раз подносил телефон поближе, чтобы проверить температуру, но тот показывал всё одинаково, так что сквозняк гулял только у Эндана в душе.

Переговоры с собой результата не принесли, несмотря на книжку. Эндан решил бросить это гиблое дело и пройтись перед сном. Концерт уже закончился – Эндан видел из окна, как расходились от Дома певцов зрители, вразвалочку, скрипя тонким снежком. Эндан вышел и принялся создавать ещё одну строку из чёрных следов на белом поле, стараясь не пересечь ничью чужую. Наступать в чужие следы было плохой приметой – Эндан не помнил, для тебя или для того, кому след принадлежит, да и не очень-то верил в приметы в целом, но по привычке петлял, то заходя на обочину, то выискивая пустое местечко среди чёрных отпечатков.

Только дойдя до обрыва он понял, что бездумно устремился к тому пейзажу, который утром наблюдал из окна. Здесь дорога расщеплялась: та, что пошире, уходила вверх, почти сразу отворачивая от края в глубь верхних жилых кварталов, а та, что поуже, неторопливо спускалась по скальной стене к реке. Похоже было, что её вырубили в камне, создав прямой спуск, чтобы не ходить через западную оконечность города, где уровень понижался.

На развилке стоял фонарь, как и везде в Худуле – закон об этом вышел на второй год правления Ахмад-хона. Но вот на узкой дорожке по скальной приступке никакого освещения не было. Зачем? Это же не город, да и кому может занадобиться лезть туда потемну?

Однако одна цепочка чётких чёрных следов вела именно туда. Эндан задумчиво разглядывал её, слишком вымотанный своими переживаниями, чтобы сразу понять, что его задержало на развилке. Следы были от кроссовок, узор подошвы ему ничего не говорил. Они располагались на заметном расстоянии друг от друга, как будто человек шёл широким шагом, вот только пятка пропечаталась не везде. Бежал? Кто бы побежал вниз по горной тропке зимней ночью?

Наконец Эндан нащупал мысль, которая не давала ему покоя: следы были слишком маленькими для мужчины.

Он сам побежал по тропке, даже не успев додумать эту мысль. Ребёнок? Да, конечно, легко, какой-нибудь местный балбес, который эти горы знает, как свои бормол, и которому папаня давно не выдавал ремня, однозначно, мальчишка решил сгонять к реке на спор или, может, задумал поставить ловушку на раков, а папаня-выпивоха и отпустил, не подумав…

Эндан так и уговаривал себя, что беспокоится за маленького дурака, пока не увидел впереди огонёк, а затем не высветил телефоном… маленькую дуру.

– Алиса! – заорал он и тут же поскользнулся на заснеженных камнях. Здесь не было резинистого дорожного покрытия, которое не позволяло образовываться льду, а сапоги на Эндане вовсе не подходили для горных пробежек.

Он остановился и отдышался, чувствуя себя конченым идиотом, хуже того воображаемого мальчишки.

– Алиса!!!

Но тонкая фигурка продолжала удаляться. Сейчас на Алисе была не та мешковатая куртка, а какой-то спортивный костюм с капюшоном, но и в этом наряде её долговязую фигуру с выбившимися из-под капюшона рыжими прядями невозможно было ни с кем перепутать. И даже на расстоянии Эндан слишком хорошо видел все контуры её тела. Тела, бежавшего по скользкой скальной тропинке под снегом. Эндан глянул за край. Почти отвесный склон, жиденькие кусты, далеко внизу меж белых берегов чернеет река.

Она не оборачивалась. Эндан запоздало сообразил, что рифлёная подошва её кроссовок наверняка лучше приспособлена к беганию по горам, чем его городские сапоги. И если он тут загремит с обрыва, лучше никому не будет. Перебрав в уме несколько вариантов разумных действий – вызвать спасательный унгуц, вызвонить охранника с огнестрелом, чтоб пальнул по дорожке и привлёк внимание дурёхи, устроить салют… – он наконец сообразил самое простое.

Контакты Алисы он в своё время аккуратно сохранил в специальную группу актуальных визитёров, названную по порядковому номеру и датам пребывания. Эндан не выключил фонарь и видел, как Алиса приостановилась, потянулась к карману, потом засунула руку в капюшон.

– Алло?

– Алиса, я кричу, а вы не оборачиваетесь, – выдохнул Эндан. Тихий, шероховатый голос скрипачки как будто развязал какой-то узел у него внутри.

– А, я в наушниках, – сказала Алиса, обернулась и помахала рукой. – А что случилось?

Эндан набрал полную грудь воздуха, собираясь высказать что-то вроде “вали отсюда к шакалам, дура, и не приближайся к обрывам больше никогда, а лучше и из дома не выходи без меня”, но последние слова заставили его задуматься и сдержаться.

– Здесь небезопасно, особенно ночью. Вам лучше вернуться в город.

– А, да? – разочарованно протянула Алиса. – А почему?

Почему, шакал побери, ночью на скользкой горной дорожке может быть опасно?! Что у этих землян в голове вообще?!

– Давайте поднимемся, и я объясню, – предложил Эндан, чуя, что разговор предстоит долгий.

– М-м… ну ладно, – неохотно ответила Алиса, положила трубку и порысила вверх по дорожке.

Эндан следил за её приближением, кусая губы и дёргаясь при каждом её нестандартном шаге, и думал о том, к какому бы знающему обратиться за отворотом.