Японское экономическое чудо

Общество в средневековой Японии делилось на четыре сословия: самураи-воины, крестьяне, ремесленники и торговцы.

Самураи-воины составляли верхнее и самое привилегированное сословие. У них были почти безграничные полномочия по отношению к другим сословиям, вплоть до того, что самураи могли легко наказать и лишить жизни любого крестьянина, ремесленника или торговца в случае проявления, например, малейшего неуважения к самураю.

Основным предназначением самураев было служение – служение своему князю даймё и своему клану. Самурай посвящал всю свою жизнь долгу служения, он должен был быть всегда готовым умереть за жизнь своего даймё, умереть за честь клана. Однако, помимо воинских обязанностей самураи нередко выполняли и административные функции, управляя хозяйством клана и ведя его учет. Самураи были хорошо образованы и грамотны, интересовались литературой и поэзией. И самураи как раз были главными в обществе проводниками традиционных консервативных ценностей, противопоставляя свои воинские традиции чести и долга идеологии материального обогащения через спекулятивную торговлю и коммерцию.

Самураи были, прежде всего, воинами, которые всегда должны были быть готовыми умереть за свой воинский долг. Поэтому материальные ценности и стремление к материальному обогащению демонстративно презирались самураями, считавшими таковые низменными категориями, недостойными внимания воинов – элиты общества. Именно поэтому торговцы, чьим смыслом жизни была просто спекулятивная торговля, относились самураями к самому низшему, можно сказать презираемому сословию. Например, даже крестьяне и ремесленники стояли, по мнению самураев, в иерархической лестнице гораздо выше торговцев, так как несли пользу созидания обществу. Торговцы же традиционно считались спекулянтами, которые наживаются за счет чужого труда и не несут созидательной пользы для общества.

Крестьяне, что интересно, заслуживали больше уважения, чем ремесленники, потому что производили продовольствие и прежде всего рис. А рис в средневековой Японии был не просто обычным сельскохозяйственным продуктом – рис, фактически, был основой средневековой японской экономики. Рисом платили заработную плату самураям, рисом оплачивали налоги, в рисе измеряли богатство княжеств – чем больше в регионе выращивали риса, тем важнее было значение такого региона в глазах правителя. Рис являлся мерой стоимости.

Заработные платы самураев, как часто показывают в фильмах о средневековой Японии, измерялись определенными объемами риса – коку, который примерно составлял 150 килограммов (или объем около 180 литров). Один коку примерно соответствовал количеству риса, которым можно было прокормить одного человека в течение одного года. У разных самураев, в завимости от их социального статуса, жалованье могло составлять и всего сотню коку риса в год, и несколько тысяч коку. Соответственно, чем больше коку риса получал самурай за свою службу, тем он был богаче и мог лучше содержать свою семью. Излишек риса самураи могли обменять на иные нужные им товары, так как рис был важной мерой экономической стоимости в средневековой Японии.

Еще одним показателем того, какую важную экономическую роль в Японии играл рис, являются средневековые рисовые биржи. Рис был настолько важным сырьем, что уже в 1697 году в Осаке образовалась крупнейшая в стране рисовая биржа «Додзима», где каждый день продавались и покупались большие объемы риса. Причем, если это был не сезон, то купля-продажа шла при помощи форвардных и даже фьючерсных контрактов[15 - Schaede, U. «Forwards and Futures in Tokugawa-period Japan: A New Perspective on the Dojima Rice Market». Journal of Banking and Finance, 1989: 13, С. 487.]. Форвардные контракты предусматривали стандартную физическую доставку риса, а фьючерсные больше играли роль ценных бумаг, являясь средством обмена. Японские фьючерсные контракты на рис представляли собой один из первых в мировой истории случаев использования ценных бумаг, фактически играя роль денег. Доставка риса, конечно же, потом имела место, однако перед этим участники рынка могли активно обмениваться этими ценными бумагами между собой, которые переходили из рук в руки по нескольку раз.

Развитие товарно-финансовых отношений вокруг риса способствовало возникновению первых финансовых брокеров и бирж в Японии еще в XVII веке, подобно первым лондонским биржам и примерно в этот же период. Крупные из них впоследствии стали крупными торговыми домами, например Mitsui, а затем и крупными торговыми компаниями.

Картина «Рисовая биржа Додзима» известного средневекового художника Хирошиге (1797—1858). Хранится в Осакской библиотеке Наканошима

В рисе измерялись не только заработные платы самураев. Рисом также оплачивались, например, налоги в пользу местных феодалов. И рисом же измерялось богатство земельного надела, которым сёгун мог одарить своих лучших и преданных ему князей кланов – даймё, а эти даймё в свою очередь своих лучших и преданных самураев. Все самые богатые даймё в тот период имели свои склады в Осаке (которая тогда считалась главным торговым центром Японии), куда свозили рис со своих земель для торговли на бирже. В 1730 году в Осаке насчитывалось 124 таких крупных склада[16 - Schaede, 1989.].

Таким образом, рис в средневековой Японии играл важную не только продовольственную, но и финансово-экономическую роль. А выращивали рис, соотвественно, крестьяне, которые в тот период составляли примерно 87% от общего населения Японии в 30 миллионов человек[17 - Там же.].

Несмотря на страновую ограниченность, рост коммерции и развитие торговой экономики стимулировали развитие городов. Так, население столицы Эдо во второй половине XVIII века могло доходить до 1,4 миллионов человек, что делало этот город крупнейшим в мире[18 - Morris-Suzuki, 1989. С. 8.]. Концентрация же в городе населения и коммерции стимулировали разделение труда и появление множества новых профессий и ремесленных отраслей, в том числе появление театров и прочих элементов культурной жизни.

Развитие экономики стало стимулировать еще большее потребление, и постепенно это стало порождать социальный конфликт – традиционные консервативные устои диктовали умеренность в материальных ценностях, однако жизнь в городах привносила свои реалии. Рост потребления только еще больше стимулировал тягу общества к материальным ценностям. Стала возникать парадоксальная ситуация: гордые и презирающие деньги самураи беднели, в то время как низшее сословие спекулянтов-торговцев богатело на глазах, получая все больше ресурсов и влияния в обществе. При этом самураи все так же имели превосходство, но уже не могли так легко и безнаказанно лишать жизни торговцев – эта профессия постепенно стала получать все больше оправдания в обществе – коммерция и занятие хозяйственными вопросами постепенно стали не таким уж и бесполезным для общества делом.

Наоборот, на фоне мирной жизни больше свою бесполезность стали чувствовать самураи, во многом оставшиеся не у дел. Стало увеличиваться количество бродячих самураев «ронинов», – самураев без своего господина, без клана, без своего княжества. Множество самураев стало искать себе новую работу, а некоторые даже разочаровывались в жизни и опускались, становясь бродягами и пьяницами. На эту тему можно найти множество художественных фильмов про самураев, самой известной из которых является знаменитая кинокартина режиссера Акиры Куросавы «Семь самураев» (1954), в которой показано, как семеро безработных самураев согласились защищать деревню от разбойников просто за еду, так как у нанявших их крестьян денег на оплату попросту не было. Еще одним знаменитым произведением на эту тему является книга Дзиро Осараги «Ронины из Ако, или повесть о сорока семи верных вассалах», которая получила всемирную известность благодаря нескольким экранизациям с названием «47 ронинов». Роман описывает как целый клан, несколько десятков самураев, потеряли своего господина-даймё и превратились в ронинов, многие из которых либо сменили работу, либо вообще опустились, превратившись в пьяниц[19 - Подробнее об этих произведениях в главе 3.1 ниже.].

Между тем, хотя в этот период Гэнроку (1688—1704) самурайское сословие и стало испытывать кризис, тем не менее, расцвет культуры и искусства стимулировал появление множества новых произведений наоборот восхваляющих самурайские традиции, романтизирующих образ благородного самурая. Именно в эти годы в реальности произошло событие, описанное в «Ронинах из Ако», когда самураи выполнили свою долг согласно духу бусидо, восстановили свою честь, а потом все вместе совершили обряд ритуального самоубийства. Это событие настолько прославило культ самурайства – традиции воинского кодекса бусидо, долга, чести и самопожертвования, что в стране стали очень популярны новые школы боевых искусств, появилось множество новых произведений и трактатов о воинских искусствах, одним из которых стало известное руководство воина «Хагакурэ», популярное до сих пор.

Однако расцвет культуры и искусства затронул не только традиции самурайства. Развитие печатного дела стимулировало распространение трудов как конфуцианских классиков, так и новых философов и писателей, начавших писать обо всем, начиная от сельского хозяйства и заканчивая инструкциями по этикету. И подобно развитию протестантизма и Просвещения почти в этот же период в Европе, которые позволили европейцам уже по-другому смотреть на спекулятивную торговлю и банковское ростовщичество[20 - Мамытов, 2020. С. 44—46.], эпоха Гэнроку сыграла схожую роль и в Японии. В этот период получает развитие культура ремесленников и торговцев, появляется новая философия и экономическая мысль, не просто оправдывающие спекулятивную торговлю и ростовщичество, а даже придающие им позитивную для общества роль, полезность для общества.

Одним из самых известных таких мыслителей был Байган Ишида, который писал:

«Воины, крестьяне, ремесленники и торговцы – все в одинаковой мере способствуют управлению страной. Никого нельзя обделять… Самураи служат власти, крестьяне служат полю, а ремесленники и торговцы служат городу… Ремесленники получают вознаграждение за свой труд так же, как и крестьяне получают вознаграждение за свой от самураев. Без тяжелого труда всех этих людей нации не выжить. Вознаграждение же торговцев такое же, как и у всех других. Если кто-то скажет торговцу, что его прибыль – это знак алчности и отход от праведного пути, то этим он может разрушить всю структуру. Почему только торговцев обвиняют в низменной погоне за наживой?»[21 - Morris-Suzuki, 1989. С. 24.]

Современные историки считают, что труды Байгана Ишиды сыграли важную роль в создании в Японии того времени новой атмосферы, сравнимой с европейским протестантизмом, что они способствовали развитию новой мысли о модернизации и рационализации общества. Конечно, сравнивая вознаграждение самураев и торговцев за свои труды, Байган не заострял внимания на том, что у самураев фиксированное вознаграждение, а у торговцев может быть безграничная прибыль, однако он писал о честности в предпринимательстве – «shojiki».

Байган писал, что торговцы могут получать прибыль, покупая дешево и продавая дорого, однако это не должно быть сверхприбылью, которая будет идти в ущерб интересам крестьян и ремесленников.

«Цены не должны отличаться от рыночных… Если же кто-то из торговцев захочет выделиться в своей прибыли, то это затруднит все вокруг. Это истина. Если мы не будем считаться с этой истиной, то торговля и коммерция перестанут работать. Потребители перестанут покупать, а продавцы перестанут продавать. И тогда торговцы потеряют средства к существованию».

Таким образом, описывая рыночные механизмы, Байган подчеркивал, что нечестность торговца разрушительна и подобна «сладкому яду», от которого он сам же в конце концов и умрет. «Просветленные» же торговцы наоборот – обогащают всю нацию и получают честную прибыль, таким образом, играя важную роль в обществе[22 - Morris-Suzuki, 1989. С. 25.].

В качестве иллюстрации можно привести кодекс торгового дома «Митсуи» 1722 года, который гласил:

«Люди на общественной работе обычно не богатые… Не забывайте, что вы торговцы! Долгом каждого человека является вера в Будду и следование учениям Конфуция. Не хорошо впадать в крайности. Все те, кто неумеренны в соответствии с религией, никогда не будут успешными в торговле. Они склонны рисковать своим делом и подвести свой дом к разрушению»[23 - Morris-Suzuki, 1989. С. 23.].

Эти идеи стали все больше распространяться, способствуя развитию средних и крупных торговых домов, и к середине XIX века японское общество было подготовлено к экономической революции – наступлению классического капитализма и индустриализации Японии, осуществленных в результате Реставрации Мэйдзи.

1.2. Реставрация Мэйдзи

Эпохой Мэйдзи (Мэйдзи дзидай) в истории Японии считается период с 1868 по 1912 годы, который связан со временем правления императора Муцухито, получившего впоследствии имя «Мэйдзи», означающее с японского «просвещенное правление». Реставрация же означает, что верховная власть в стране снова возвратилась от сёгуна к императору – произошла буржуазная революция и «восстановление просвещенного правления» в Японии.

Предпосылки

Эпоха Мэйдзи в истории ассоциируется с завершением периода самоизоляции Японии и открытием страны для торговли с миром.

Впервые, еще в 1853 году американский флот под командованием командора Перри приблизился к берегам Токийского залива и, под угрозой пушечного обстрела столицы Эдо (Токио), начал требовать от японцев заключения торгового соглашения. Этот эпизод, а также повторный визит американского флота на следующий год вынудили японцев согласиться на американские условия, что обусловило начало новой эры для Японии, сопряженной с новыми вызовами и угрозой стать очередной колонией для стран Запада, как это уже произошло с Китаем.

Как известно, в результате двух Опиумных войн, завершившихся в 1842 году, Британская империя таким же образом «вскрыла» Китай, который в результате доминирования конфуцианской идеологии консерватизма (как было описано выше) сильно отстал в своем экономическом и технологическом развитии от стран Запада. Британия отобрала у Китая Гонконг, а также навязала ему ряд соглашений, в соответствии с которыми получила особые права для торговли, и, в частности, возможность сбывать населению Китая огромные количества опиума. Этот период в истории Китая получил название «ста лет унижений», сотни лет пока не победили коммунисты Мао Цзэдуна и не стали восстанавливать страну.

Подобная участь очень страшила Японию, и некоторые японские лидеры начали всерьез задумываться, как не допустить такого и соответствующим образом подготовиться к приходу западных колонизаторов.

Одним из первых таких японских лидеров стал Нариакира Шимадзу, даймё клана Шимадзу в провинции Сатсума, находящейся в самой южной части Японии. Нариакира получил в детстве хорошее аристократическое образование и считался одним из самых мудрых и прогрессивных даймё своего времени. И именно он сыграл важную роль в подготовке своей страны к новой эпохе.

Как это и было принято в эпоху Эдо, правители княжеств были обязаны определенную часть года держать свои семьи рядом с сёгуном в столице, что гарантировало его контроль над ними. И Нариакира Шимадзу много времени в детстве провел в столице Эдо, получая культурное, экономическое и военное образование на основе, в том числе, и европейских книг. Уже с детства он стал проявлять большой интерес к «голландским знаниям» – Rangaku, то есть системе знаний стран Запада, доступных через торговлю с голландцами в порту Нагасаки, который был единственным «окном», открытым для торговли с внешним миром. Нариакира часто с интересом изучал коллекцию своего дедушки из европейских часов, музыкальных инструментов, телескопов, микроскопов и различного оружия. Он смог постичь римский алфавит и часто писал японские слова римскими буквами, таким образом, выработав собственную систему шифрования сообщений. Впоследствии под его инициативой впервые на японский язык были переведены книги по кораблестроению, паровым двигателям, телеграфу и другим европейским знаниям[24 - Sagers J. Origins of Japanese Wealth and Power: Reconciling Confucianism and Capitalism, 1830 – 1885. New York: Palgrave Macmillan, 2006.].

Став даймё в 1851 году, Нариакира Шимадзу в первую очередь занялся вопросами развития торговли и военного дела. Он хорошо понимал, как британцы получили свои торговые привилегии в Китае, и уже считал первостепенной задачей повышение обороноспособности своего клана, для чего необходимо было развивать и экономику.

Стоит отметить, что сильное влияние на Шимадзу в свое время оказали книги известного исследователя западных знаний Такано Чоея (1804—50), который писал, что Японии необходимо надлежащим образом подготовиться к появлению европейцев. Он писал, что этого не избежать – они уже приходили раньше и придут еще. Что британцы смогли легко покорить богатый Китай благодаря своему мощному вооружению, и китайцы так ничего и не смогли им противопоставить. Кроме того, европейцы покорили множество других слабых туземных народов, чья мощь и вооружение не могли сравниться с европейскими. Из этого Такано Чоей заключал, что японцам необходимо построить такую же сильную экономику и сформировать такую же сильную армию, а для этого необходимо заканчивать с самоизоляцией и переходить к активной торговле, как это практиковали европейцы. Приводя в пример голландцев и англичан, Чоей писал, что именно торговля создает богатство, а богатство создает могущество. Необходимо было ставить прагматичные цели и думать стратегическими экономическими категориями[25 - Sagers, 2006.].

Нариакира правильно воспринял советы Такано Чоея и стал думать об экономике и технологиях. Если маленькие Голландия и Англия стали такими богатыми и могущественными странами, то почему таковой не может стать Япония, размышлял он. Для того чтобы повысить военную мощь нужны были технологии и технологические знания, и Нариакира задумал постройку технологического экспериментального комплекса в заливе Кагосима в 1852 году. Уже в 1854 году его заводик смог выплавить свою первую экспериментальную пушку. Постепенно количество занятых на его фабрике «Шусейкан» достигло 1300 человек, которые развивали сразу несколько направлений технологических разработок: экспериментировали с металлургией, делали оружие, ставили химические опыты, выдували стекло и занимались прочими экспериментами[26 - Там же.].

Таким образом, Нариакира Шимадзу начал действовать сам, готовить свой клан к столкновению с Западом, с огромным энтузиазмом стимулируя своих людей постигать новые знания и технологии. Для этого он использовал свои книги, многие из которых были переведенными с голландского языка. Конечно, в процессе экспериментов неудач было много, однако он считал, что метод проб и ошибок – самый надежный для получения опыта. И его энтузиазм стал передаваться его последователям.

Самое важное, что удалось сделать Нариакире, это взрастить несколько своих учеников-последователей из числа самураев клана. Он отбирал наиболее способных самураев независимо от их происхождения и отправлял их в Эдо, Нагасаки и Осаку учиться. Он часто собирал своих самураев и лично проводил занятия, передавая им свои знания и свои убеждения. И именно его ученики-самураи впоследствии сыграли важную роль в будущем реформировании Японии в эпоху Мэйдзи. Среди его учеников были такие известные будущие политические деятели, как Сайго Такамори (1827—1877) и Окубо Тошимичи (1830—1878), ставшие непосредственными лидерами нового правительства Мэйдзи; Матсуката Масайоши (1835—1924) – министр финансов и создатель банковско-финансовой системы Японии; Годай Томоатсу (1835—1885) – общественный деятель, сыгравший важную роль в построении современной на тот момент японской промышленной среды, а также другие деятели.

Нариакира Шимадзу умер рано, но он был ярким лидером с правильным видением образа будущего Японии. Он смог заглянуть за пределы своей небольшой провинции и увидеть общемировые тенденции, что позволило ему сделать правильные выводы о необходимости в этих условиях новой стратегии для его страны. Под управлением Нариакиры его клан Сатсума стал лидером экономического развития в Японии, что способствовало также и продвижению в военном деле. По сути, он заложил основу для развития индустриальной политики своей страны, которую потом использовали его самураи. И самое главное, – он взрастил учеников, которые потом продолжили его дело, которые получили от него видение и энтузиазм к реформированию и модернизации Японии[27 - Мамытов У. Э. Внешние факторы ускоренной модернизации Японии в конце XIX века. Журнал «Евразийская интеграция: экономика, право, политика». 2022; 16 (2): С. 77—83.].

1.2.1. Социально-политический фон

После того, как произошла Реставрация Мэйдзи в 1868 году силами кланов Сатсума (последователей Нариакиры Шимадзу) и Чошу, в Японии воцарилось временное правительство, которое возглавил триумвират Окубо Тошимичи, Сайго Такамори (оба из Сатсума) и Кидо Такайоши (из Чошу). Верховная власть снова возвратилась к императору Японии, а сёгун Йошинобу Токугава (15-й сёгун династии) был низложен и лишен своих прежних полномочий.

Однако в этот момент сложилась парадоксальная ситуация. Большая часть даймё – князей японских провинций, прежде давших присягу о вечной службе сёгуну Токугава, вместе со своими кланами оказались перед сложной дилеммой. С одной стороны они должны были до смерти служить своему господину – сёгуну Токугава, что бы с ним не произошло, с другой же стороны все признавали императора как верховного правителя страны, обладающего божественной природой своей власти. Отдельная группа самураев «Шинсенгуми» даже выразила протест и взялась за оружие в защиту сёгуната. Они официально признавали власть императора, но их самурайский долг вынуждал их следовать присяге и защищать своего господина, даже ценой своей смерти. То есть они осознанно и специально шли на смерть, выполняя свой долг и полагая, что только она станет достойным избавлением от этого морального для них конфликта. Этот эпизод очень хорошо проиллюстрирован в фильме «Mibu Gishi Den»[28 - В русском переводе фильм называется «Последний меч самурая» (2003), режиссер Йоджиро Такита. Подробнее об этом в главе 3.1 ниже.], снятом на основе реальных исторических событий.

Примерно об этом же, но больше с голливудских позиций был снят в том же 2003 году фильм «Последний самурай» с Томом Крузом в главной роли, где некий восставший клан самураев, свято соблюдавший воинский кодекс бусидо, так же стал воевать против официальной императорской армии. Что любопытно, Голливуд показал восставших самураев, стремящихся к сохранению своих традиций, как очень позитивных и романтичных героев на фоне негативно показанных сторонников модернизации Японии, которые якобы хотели предать ее интересы. При этом, как показывает история, если бы эти сторонники модернизации не победили, то Япония со своими самураями повторила бы путь униженного Китая и других слабых туземных народов. Американский фильм не раскрыл угрозу стране со стороны западных колониальных держав, а лишь зрелищно и по-голливудски противопоставил сторонников красивых самурайских традиций неким чуждым для нации интересам.

Однако, возвращаясь к реформаторам Мэйдзи. Новое правительство прагматично определило своей целью ускоренное военно-экономическое развитие своей страны, так необходимое для самообороны от угрожающих западных держав.

Одним из первых, кто лучше всего понял истоки могущества западных стран, стал самурай (а позднее писатель и философ) Юкичи Фукудзава (1835—1901), который совершил путешествие в США, а затем и в Европу в составе официальных делегаций еще в период сёгуната в 1859 и 1862 годах. В результате своих путешествий Фукудзава написал несколько книг и стал считаться одним из главных экспертов новой Японии по западной цивилизации. Он подробно описал свои путешествия и изложил свое видение, почему Запад стал таким могущественным, особо подчеркивая значение новых знаний и новых наук. В своей книге «Призыв к знанию», он особо выделил необходимость контактов с западной цивилизацией для того, чтобы максимально научиться у нее для скорейшей самостоятельной модернизации самой Японии. При этом, однако, Фукудзава особо повторял и о важности сохранения собственной культуры и традиционных ценностей, считая знакомство с западной культурой временной мерой[29 - Shinichi K. «Meiji Revolution: Start of Full-Scale Modernization». Chapter 1. В видео-серии Agency for International Cooperation, Open University of Japan. Seven Chapters of Japanese Modernization. JICA-DSP, 2019.]. Всю оставшуюся жизнь Юкичи Фукудзава посвятил образованию и обучению других, считая, что стремление к знаниям должно стать важнейшей целью для новой Японии. Сегодня именно его портрет украшает купюру в 10 тысяч йен.

Наставления Фукудзавы не прошли даром, и одной из первых задач Правительства Мэйдзи был определен всеобщий и системный поиск новых знаний и технологий по всему миру. Новым правительством была принята «Клятва из пяти пунктов Мэйдзи», один из пунктов которых гласил: «Знания должны собираться по всему миру во имя процветания императорской власти». И уже на следующий год после революции, в 1869 году, новое японское правительство отправило учиться на Запад несколько молодых государственных служащих, чтобы незамедлительно начать собирать новые знания.

Первые же впечатления японцев от увиденного ими на Западе были для них просто ошеломительными. Сравнивая по пути бедных индийцев и других азиатов под управлением британских и других европейских колонистов с их мощными кораблями и военными технологиями, японцы не переставали удивляться достижениям западной цивилизации. Увидев Париж с его высокими строениями и развитой инфраструктурой, масштабные заводы и фабрики, университеты и театры, молодой японский служащий (кстати, выходец из той же Сатсумы) Масана Маэда в своих дневниках записал:

«После всего увиденного я начал думать, что мы японцы как азиатская раса не сможем достигнуть всего того, чего достигла европейская раса. И это чувство безнадежности настигло не меня одного, а всех моих друзей; кто-то впал в большое отчаяние, а один из наших коллег из-за этого даже совершил самоубийство харакири»[30 - Inukai, I. Japan’s First Strategy for Economic Development. International University of Japan, 2003. С. 11—12.].

Миссия Ивакуры