Ключ

– Так обычно и говорят за детей взрослые, не давая им с ранних лет наметить дальнейший маршрут жизненного пути. А дети верят ведь и отвлекаются на всякую ерунду. А потом, когда приходит время поступать в институты, не могут вспомнить, зачем они здесь и чего они вообще в действительности хотят. Как раз таки сейчас – самое время! Душа ещё не спит, хоть и прислушивается к колыбельным, что звучат повсюду… Так и чем ты хочешь заниматься в жизни? – снова обратился он к мальчику.

Тот слегка выпрямил спину и серьезно ответил:

– Я врачом быть хочу. Хочу, чтобы люди становились здоровыми и счастливыми, чтобы я умел им помогать. Я бы и бабушку вылечил… н-наверное. Но, – его худенькие острые плечи снова осунулись, – она хочет сделать из меня адвоката. Каким был мой отец.

Нестор заметил, как за несколько секунд в глазах мальчика вспыхнула и погасла искорка. А кем же мечтал стать он сам в его возрасте? Уже и не вспомнить… Да и нужно ли?

– Эта профессия высоко ценится в обществе, – серьезно сказал он мальчику, забавно подняв указательный палец вверх. – Я, например, вот уже лет двадцать как адвокат. И за это время смог купить себе большой участок и построить дом в хорошем районе. Меня ценят, уважают, со мной считаются.

«Наконец!» – проскочило в голове Нестора, но так быстро, что и не успело оставить заметный след. Однако успело раззадорить его речь:

– Когда ты это осознаешь, ты, словно… словно становишься свободным. Ты можешь выиграть любой спор, отстоять свою точку зрения, делая это виртуозно и легко.

Его заострённый подбородок нарисовал в воздухе полукруг и остановился у запотевшего стекла. Пожелтевшие с возрастом глаза принялись рассматривать силуэты редеющих домов, открывая для взора горизонт, в котором он видел выцветшие кадры своего детства.

– Но я… – робко начал мальчик и запнулся. Он тоже перевел взгляд в окно, в котором пытался прочесть своё будущее.

Старик не спеша завершил сборку часов, поднял книгу и спрятал её в дорожную сумку. «Скоро будет мой поворот», – произнес он себе под нос, расправил воротник рубашки и сосредоточил всё свое внимание на разговоре.

– А всегда ли истинна твоя точка зрения, которую ты отстаиваешь, друг мой? Или ты упиваешься свободой власти над ситуацией и другими людьми, менее красноречивыми, чем ты? Многие люди не могут постоять за себя и защитить свою правду. Например, та девушка, что сейчас стоит у выхода, едва держась на ногах из-за грубой манеры движения водителя, когда-то проиграла войну с законом лишь потому, что имела неосторожность влюбиться в своего оппонента. Любовь растворила хватку, и она предстала обнаженной и беззащитной перед тем, кого полюбила. Закон гласил о том, что она должна была понести наказание, а что гласила правда сердца? Его никто не спросил. Заточение в неволе ожесточило её, и любовь, не найдя выхода, превратилась в яд. Тот, кого она любила, обрезал ей крылья кинжалом своей искаженной правды и лишил света, бросив в темницу, где она и погасла.

В это время автобус остановился на остановке, и девушка вышла, тяжело спускаясь по ступенькам. Огромная сумка, свисая с ссутулившегося плеча, билась о перила, в ритме её шагов. Нестор, не до конца понимая странную речь старика, взглянул на неё снова из окна, в тот момент, когда она обернулась назад. Они встретились глазами, когда автобус снова тронулся с места. Её кроткие карие глаза, так хорошо знакомые Нестору, впечатались в его память ещё крепче, чем в их последнюю встречу. Тогда, в суде, когда её уводили из зала заседаний, она глядела на него с той же болью… «Прощай», – шепнули её бледные губы, когда автобус остановился. Их сердца снова соединились в этот миг, разделенный холодом стекла.

– Что всё это значит? – рявкнул Нестор, пряча в свой грозный рык смятение, страх и боль. – Кто Вы? Что происходит?!

– Ты со мной ещё не знаком. А вот я тебя отлично помню… За последние тридцать три года ты почти не изменился. Одни и те же фразы, одни и те же мысли… Тебе кажется, что ты живёшь полной жизнью, но тебе только кажется, – старик потянулся за своей тростью с резной рукояткой. Чуть помедлив, он продолжил: – Посмотри на этого мальчугана. Внимательно посмотри. Никого не узнаёшь? Его глаза ещё горят, несмотря ни на что. Да, не так ярко, как прежде, но и не так тускло, как твои. В какой момент ты предал себя? Сколько раз ты ради денег и собственного имиджа предавал свою истину? Столько, что смог купить целый дом! Да вот только неуютно в нём тебе одному. Да и дом твой фальшивый. Настоящий дом – он здесь, – старик хлопнул себя по груди и встал на ноги. – Ты тоскуешь по нему, но не разрешаешь себе это осознать, как и не разрешаешь себе любить с того дня, как погибли твои родители. Сердце сжато до сих пор… В боли и оковах… Пора уже отпустить… Твои книги, в которых ты ищешь свободу, так же пусты и бессмысленны, как и всё то, что тебя окружает. Но стоит отыскать ключ и выйти за пределы… как все преобразится!

Старик погладил все ещё сидящего рядом с ними мальчика по каштановым волосам и сказал ему:

– Пойдем, я отведу тебя к бабушке. А мне пора выходить. Моя остановка.

Нестор ошеломленно смотрел вслед старику, испытывая острое желание остановить его и продолжить разговор. Но что-то удерживало его на месте. Ноги стали словно ватные. Уже выходя, старик жестом ответил на вопрос Нестора, оставшийся звенеть в тишине. Он указал на себя, затем на Нестора, после чего подмигнул мальчику. И вскоре скрылся в пелене зимнего вечера.

На его сидении остались лежать наручные часы. Тонкая золотая стрелка циферблата трепетала, но стояла на месте. Нестор нервно взъерошил и снова пригладил волосы, пытаясь привести мысли в порядок. Некоторое время он ехал, глядя в пол, в точку между лакированных туфель. В ней, казалось, транслировали какой-то неинтересный фильм про него, который совсем не хотелось смотреть и понимать. Вдруг он спохватился и принялся вглядываться в пейзаж за запотевшими окнами, пытаясь ухватиться вниманием за знакомые элементы. Разочаровавшись в попытках, он оглянулся назад, чтобы спросить у пассажиров, где они проезжают, чтобы сориентироваться. Салон оказался пустым. Тогда он подошёл к глухой кабине водителя и громко постучал в маленькое окошко. Никто не отвечал. Он постучал ещё громче с криком: «Откройте!». Волнение нарастало, однако ничто его не выдавало, кроме крепко сжатых пальцев. Наконец, окошко открылось. Нестор, облегчённо вздохнув, спросил: «А Лесную проехали уже что ли? Где мы едем?», – и тут же замер, когда увидел за рулём… своё отражение…

Это мгновение окончательно сбило все внутренние настройки Нестора. Ничего не понимая, он принялся пятиться назад, пока не уткнулся в вертикальный жёлтый поручень. Теряя опору, он схватился за него обеими руками, словно утопающий, и широко распахнутыми глазами глядел в окно, в котором уже мало что можно было разобрать, кроме чистого звёздного неба. Автобус мчался по серпантинной дороге, всё выше, всё быстрее, в опасной близости к обрыву, покрытому узорчатыми шапками деревьев. Когда оцепенение сменилось страхом, Нестор осознал, что проезжает по гористой местности, которой отродясь не было в его краях. И вместе с этим возникло ощущение невесомости. Автобус потерял управление и летел вниз по склону, врезаясь в кустарники и нарушая покой царства леса. Птицы встрепенулись и разлетелись в стороны, услышав треск веток и заметив огромный приближающийся предмет с яркими огнями. Автобус вспыхнул пламенем, которое быстро поглотило его целиком, и, врезавшись в ствол многолетнего дуба, остановился.

«Господи, как красиво», – успел подумать Нестор, глядя на яркие звёзды, до того, как потерял сознание. Он лежал на спине в окровавленных одеждах недалеко от горящего автобуса, широко раскинув руки и ноги. Его кисти рук утопали в мягком травянистом ковре, а на левом запястье, приглядевшись, можно было заметить потрепанный кожаный ремешок тех самых часов, что, уходя, оставил странный старик на сидении автобуса. Все стрелки соединились на вершине циферблата и вновь отправились в новый путь, в свой новый временной цикл…

ГЛАВА 2

В ту ночь Любаве спалось тревожно. Устав от бесконечных метаний по постели, она вскочила на ноги и выпорхнула из своей старой лесной хижины, жадно втягивая в себя прохладный целебный воздух, пропитанный смолистым благоуханием деревьев, чарующими сплетениями ароматов сырой земли, горьковатых нот мха и… дыма! Неужто где-то горит лес? Сердце Любавы болезненно сжалось от этих мыслей. Но она спешно вытряхнула их из головы и сосредоточилась, прижав пульсирующие ладони к вискам. Оглядев внутренним взором родные земли, девушка уловила смену ветров, которые привнесли в мирное лесное царство хаос.

Сжатие в точку, вспышка, взрыв, рождение нового витка жизни… Видения мелькали один за другим, запутывая её все больше, но при этом формируя некую историю, которую сложно было понять. Наконец, Любава поняла, что делать, почувствовав притяжение оттуда, откуда прилетел ветер. Она вернулась в хижину, отыскала среди разбросанных сушеных трав свою старую берестовую корзинку со всем необходимым и помчалась вверх по холмам, собирая хрустальные капельки предрассветной росы босыми ногами и подолом юбки. Её медно-русые косы, скреплённые лентами, то взлетали, то шумно опускались на тонкую спину, добавляя задора и отвлекая от тревожных предчувствий. В кудрявых кронах берёз весело напевали малиновки и каменки, радуясь новому дню. Одна из ветвей ухватила Любаву за ленту и распустила ее толстую косу. Мягкие волны волос блеснули красным золотом как раз в тот миг, когда девушка наступила на острый камень.

– Ах вот вы какие, проказницы, – покачала пальцем Любава раскидистым берёзам. – Спешу я, родимые. Душа трепещет, важное что-то… Нужна я там сейчас, да вот только повсюду каменья, ступить больно. Не покажешь ли ты, зарянка, как добраться мне до тех мест? А я с тобой песенку спою, а?

И запела Любава, улыбаясь пташке, что полетела впереди неё, указывая дорогу. Изящно обходя острые камни, она, казалось, парила над землёй, звонко напевая песнь о заре. Лёгкий туман, стелющийся по земле, добавлял магии моменту, размывая контуры деревьев. Казалось, что вот-вот он поднимет девушку в небо и, как на облаке, унесёт далеко-далеко, туда, где из света выплетается великое полотно жизни.

Внезапно она остановилась. Впереди неё, воткнувшись в дерево, стояла непонятная обгоревшая конструкция, размером с её хижину. Позади неё показались сломанные цветущие кустарники, в ветвях которых Любава обнаружила уцелевшее гнездо с птенцами сойки. Но птицы поблизости не оказалось. Тогда Любава, продолжая изучать сгоревший автобус, свистнула, призывая сойку, но услышала лишь лёгкий шорох у выпирающего корня дуба. Она тотчас бросилась туда. В траве лежала птица со сломанным крылом, тяжело дыша. Девушка бережно взяла ее в ладони и промолвила:

– Это ты звала меня, милая? Я здесь. Я помогу тебе. Всё будет хорошо.

Она опустила влажные ресницы и прошептала несколько слов. Некоторое время она сидела без движения, проводя внутри себя таинство исцеления раненой пташки. Когда Любава открыла глаза, сойка уже спала. Её дыхание восстановилось, как восстанавливалось ее хрупкое маленькое тельце под бежевыми пёрышками. Малиновка подлетела к любимице леса и что-то громко прощебетала. Затем она немного отлетела назад и принялась кружить, словно предлагая отправиться вслед за нею.

Все ещё держа в ладонях раненую птицу, Любава поднялась на ноги и пошла туда, куда её звали. Пройдя несколько десятков шагов, она обнаружила нечто похожее на тело мужчины. Сердце бешено заколотилось, когда девушка взглянула на него ближе. Несмотря на потемневшую кожу со множеством царапин и ссадин, мужчина, по всей видимости, был ещё жив. Пульс прощупывался, но был слишком слабым и прерывистым, чтобы надеяться на лучшее. На нём была тёплая одежда необычного покроя тёмных оттенков в несколько слоев, на которых практически не было видно следов засохшей крови. Любава растерянно смотрела на мужчину, который лежал в забытье, где-то на тонкой границе между жизнью и смертью. Переносить его было делом опасным и трудным, но и оставлять здесь одного означало не дать ему шанса выкарабкаться. Она убрала пряди волос с округлого лба мужчины и аккуратно осмотрела голову на наличие открытых ран. Когда девушка убедилась, что голова цела, она принялась осматривать грудную клетку. Не в первый раз ей приходилось исцелять мужчину, но впервые она ощущала такую острую смесь противоречивых чувств, в которых единственное, что могла пока распознать – это любовь, та её форма, что являлась основой для чудес. Немало чудес совершила Любава в жизни. Но сегодня пришло время для чего-то особенного, совершенно непохожего ни на что прежде.

Обратный путь до хижины показался ей гораздо более коротким и лёгким. Впоследствии она даже не могла вспомнить, как оказалась дома, как отыскала соцветия тысячелистника, листья папоротника, подорожника и зверобоя, чтобы обработать рану на плече мужчины и вернуть его в сознание. Ему необходим был постоянный уход, тепло и обильное питье из настоев и выжимки трав, чтобы быстро восстановиться. Оставаясь там без помощи, вдали от ее хижины, он терял силы и бесценное время с каждым выдохом.

Когда девушка вновь оказалась рядом с Нестором, солнце уже ярко сияло над их головами. Сонная дымка леса полностью растворилась в прозрачном воздухе, который, казалось, впитывал в себя всё происходящее и уносил свои тайны в неизведанные миры в запределье разума, бережно сохраняя все элементы событий и тончайшие связующие их нити.

– Потерпи, братец, – певуче произнесла травница, омывая лицо и кровавые края раны Нестора, который все ещё не приходил в себя. Она заметила, что внутри торчит щепка, которая, вероятно, вонзилась в его плечо, когда он выпрыгнул из автобуса и покатился кубарем по склону. Крепко ухватившись за её кончик, Любава одним рывком освободила Нестора от главного источника боли. После этого она открыла глиняный сосуд с крепким отваром крапивы и тонкой струйкой пролила его на зияющую рану.

– Ты потерял много крови и много сил. Твоя кожа бледна, под ней мало живы. Я не ощущаю в тебе желания бороться за жизнь… Почему? – девушка мягко взяла его за руку, испытывая сильное желание поделиться с ним своей энергией, чтобы достигла она сердца уставшего и зажгла в нём гаснущую искорку. – Позволь мне помочь тебе. Прими мою силу, силу солнца красного и любовь земли-матушки.

Она закрыла глаза, чтобы услышать ответ. Некоторое время Любава сидела, не шевелясь, чутко прислушиваясь и настраиваясь на предстоящую работу. Но ответа не было. Она продолжала терпеливо ждать, оберегая веру от сомнений. Наконец, она почувствовала, что процесс пошёл, что мужчина открылся её энергии любви, осторожно, словно пробуя её на вкус. С облегчением и ликованием, девушка пропустила сквозь его тело, словно токовый разряд, сияющий эфир, отливающий радужным спектром, и наслаждалась тем, как он просачивался сквозь окаменевшие участки тела, перетекая между телесными оболочками и заживляя всё на своём пути. Руками она возрождала в нём вихревые потоки, подключая его, словно к аппарату жизнеобеспечения, к естественным природным энергетическим каналам.

Сколько прошло времени, сложно сказать, поскольку оно то сжималось, подобно пружине, то растягивалось, предлагая взору внимательно изучить каждый фрагмент, большинство которых мы часто упускаем из внимания. Любава не ощущала ни голода, ни усталости, лишь только желание вернуть к жизни этого раненного мужчину, заброшенного судьбой в её родные просторы. Почему-то ей было это очень важно, нет, просто необходимо, чтобы он открыл глаза… И когда кожа Нестора посветлела и на щеках проявился слабый румянец, Любава выдохнула. Да, он будет жить…

ГЛАВА 3

«А ведь недаром говорят, что звёзды – это те же души… Они живее, чем все те, кто остался на земле», – думал Нестор, поднимаясь и падая в небо. Ему казалось, что в каждой из них жила его частица, притягиваемая другими, чтобы в божественном вальсе слиться друг с другом в единое целое. Он наблюдал, как внутри него собирались истерзанные одиночеством куски, словно пазл, формируя погасшую звезду, некогда сиявшую также ярко, как и её мерцающие сёстры. Цепи, оковавшие её многочисленными искаженными убеждениями, постепенно растворялись, расплавлялись в свете, который мощными лучами прорывался изнутри, и застывали в образе золотого геометрического узора в пространстве, ставшем необычайно объёмным для человеческого восприятия. Едва Нестор смог уловить его сознанием, как он скользнул в другой слой, а вместо него показался светящийся силуэт мальчика, того самого, с которым он познакомился в автобусе. Он уже не выглядел столь бледным и подавленным, как ему показалось при встрече. Напротив, мальчик выглядел абсолютно счастливым, опрятным и открытым. «Да это ж я», – блеснула мысль в его сердце, которое тотчас ёкнуло и наполнилось нежностью. Здесь, вдали от холодных разговоров с малознакомыми людьми, коими он окружал себя с лихвой в течение жизни, Нестор мог быть самим собой и отдаться желанию сгрести в охапку этого малыша своими широкими ладонями и покружить его над головой, хохоча вместе с ним легко и свободно. Он ярко ощущал в себе их обоих, словно вмещая в себя две разные планеты одной солнечной системы. И он любил… О да, он действительно любил в этот миг, разлившийся вечностью.

Внезапно мальчик крепко обнял его и сказал серьёзно:

– Не уходи больше. Я боюсь потеряться…

Нестор взглянул в его большие тёмные глаза и ответил:

– Я сам давно потерян, малыш. Но тебя я не оставлю. Я буду возвращаться к тебе время от времени, чтобы отыскать дорогу домой. Вместе. А сейчас… что я могу для тебя сделать, чтобы ты был счастлив?

– Впустить в себя это счастье.

– Научишь?

Мальчик кивнул и просиял. Он немного отдалился и широко вскинул руки, отведя их немного назад, будто птица. Лицо, украшенное веснушками, он подставил солнцу и захохотал, мимолётно бросив взгляд на Нестора и заражая его своим смехом. Переливчатый звон прошёл волнами мурашек по телу Нестора, словно токовые разряды. Глядя на то, как мальчик купается в лучах света, Нестор растаял и проникся радостью за него, не замечая, как и сам превращался в того самого мальчишку, соединяясь с ним снова, будто и не было никогда многочисленных лет разлуки со своим внутренним ребёнком.

С мальчишеским задором, он рисовал радужный шар, подобный мыльному пузырю, вокруг себя и летал в нём по всему свету. Прежняя жизнь казалась ему каким-то хмурым сном, в который не хотелось возвращаться. Но, едва он поймал себя на этой мысли, как впереди он увидел того старика-попутчика, который больно встряхнул его своими словами и сбил протоптанные маршруты.

– Эээ, нет… Без труда не выловишь и рыбку из пруда! – сказал он Нестору и хлопнул его по плечу. – Легко пребывать здесь и отрадно, а вот попробуй-ка перенести все это – туда, а? Задумайся: ведь зачем-то тебе дана была эта жизнь.