Любовь за гранью 11. Охота на Зверя

– Скучала, – закатывая в изнеможении глаза, ощущая, как больно сдавливают властные пальцы мое тело, как зарывается в волосы и тянет к себе, тяжело дыша в затылок.

– Не заметил. Докажи.

Я никогда не скучаю по нему. Это слишком мало. Ничтожно. Я по нему дико голодаю. До смерти. Я по нему пересыхаю…Когда заставляешь себя не думать о еде, воде, о боли, чтобы не стало еще невыносимей. Так и у меня с ним. Я не позволяю взять этой жажде верх, иначе сойду с ума. Но каждый раз, когда он возвращается ко мне, я чувствую эту бешеную, дикую радость и тоску по нему.

Каждый раз, когда он прикасается ко мне после разлуки, меня бросает в дрожь. В лихорадочное, болезненное возбуждение, мне кажется, что все нервные окончания напрягаются до предела. Адреналин. И я до сих пор не знаю, почему так происходит. Зверский, бешеный адреналин и какая-то дикая радость вперемешку со страхом. И все это вместе с предвкушением и дрожью. Дух захватывает. В глаза смотрю, и становится нечем дышать.

Не целует, наказывает. Без раскачки. Сразу в бездну. Не дает думать, говорить, наслаждаться. Хочет сразу поработить и лишить любого права, контроля, инициативы.

Злой от голода и моего сопротивления. Я вижу эту злость во взгляде. В расширенных зрачках и сжатых скулах. Это не просто возбуждение. Это полное осознание его абсолютной власти над моим телом и разумом. Нечто особенно возвышенное вместе с самой примитивной, приземленной похотью. Я вижу ее в его взгляде. И я вижу, чего он хочет сегодня…Кожей чувствую. Но кто сказал, что я не хочу того же самого? Только я слишком соскучилась. Я так дико истосковалась, что меня скручивает какое-то странное отчаянное желание касаться его, целовать, ласкать…

Развернулась, рывком обняла за шею, прижимаясь всем телом. И короткими поцелуями по подбородку, шее, по губам, скулам. Нежно и трепетно…с осторожным голодом и изнеможением.

– Я так соскучилась, – потираясь щекой о его колючую щеку, зарываясь пальцами в его волосы, закрывая в изнеможении глаза, – я так дико и невыносимо соскучилась по тебе. Мне больно на тебя смотреть.

И пальцы расстегивают рубашку. Со стоном касаюсь его тела…это какое-то фанатичное рабское поклонение, но я не могу остановиться.

– Хочу касаться тебя, – скользя губами по его шее, вниз к груди, – хочу вдыхать твой запах, твой голос.

Напряжен, клокочет от нетерпения. Он не хочет ни ласки, ни нежности, и я знаю, чего он хочет. Но не могу остановиться. Я соскучилась… я как-то истерически соскучилась по нему. Сама приникаю к его губам:

– Еще секунду дышать тобой… и можешь рвать на части».

– Марианна, вы меня слышите?

Я вдруг поняла, что все это время смотрела на след от наших ладоней. Он едва выступал на покрытом инеем стекле. Проявился от моего воспаленного дыхания. Перед глазами появился едкий туман, и я глубоко вздохнула, стараясь загнать боль в дальний угол. Если я позволю ей терзать меня, то уже не справлюсь.

– Да, я вас слышу. Ужесточите контроль над СМИ и над полицией. Все докладывать мне: о любых изменениях в ходе следствия смертных и нашего департамента.

В этот момент Шейну позвонили, и он ответил на звонок, а я обвела кабинет слегка затуманенным взглядом. Ненавижу себя без него. Ненавижу это ощущение нецелостности, как будто я разодрана напополам и не знаю, где себя искать.

– Мы получили точные координаты того места, откуда поступил звонок на ваш сотовый с номера вашего мужа.

Резко обернулась на Шейна, потом перевела взгляд на Зорича, который все это время сидел за письменным столом и что-то делал в своем ноутбуке.

– Откуда? – тихо спросила я.

– Из старого охотничьего дома в лесопосадке за городом. Здание давно непригодно для жилья, оно было выставлено на продажу, в нем как-то произошел пожар. Имущество не было застраховано, и владелец продал его по дешевке.

– Кому продал? Вы узнали?

– Да. Николасу Мокану. Приблизительно три месяца назад.

Зорич оторвался от ноутбука и тоже посмотрел на Шейна.

– А кто бывший хозяин?

– Некто Вильям Шерман. Обанкротившейся судовладелец. Ищейки уже выехали к нему, чтобы допросить.

Я повернулась к Серафиму, и он понял меня без слов, встал из-за стола, закрывая крышку ноутбука.

– Примерно час пути. Шейн, поедешь с нами. Возьми с собой лучших воинов. Мы не знаем, что или кто нас может там ждать.

***

По мере того, как мы приближались к тому месту, откуда поступил звонок, я начинала нервничать. Мне стало страшно туда ехать. Иногда надежда приобретает странные очертания. Её начинаешь бояться…бояться потерять. Она – это все, что у меня оставалось. Мне стало жутко от мысли, что там я увижу нечто такое, что меня окончательно сломает и отберет даже ее. Зорич посмотрел на меня с такой же тревогой.

– Думаешь, мы что-то найдем? – тихо спросила я.

– Не знаю. Но если звонок поступил оттуда, найдем хотя бы следы. Любое живое существо оставляет после себя отметины, каким бы умным и аккуратным оно ни было. Некто звонил вам с сотового Николаса, а значит, этот некто, как минимум, его нашел и имел наглость набрать ваш номер.

– Где бы он мог быть, если он жив?

– Если он жив, то должен быть либо при смерти, либо в таком месте, откуда не может ни с кем из нас связаться. С трудом себе представляю, в каком он должен быть состоянии целый месяц, чтобы не найти такой возможности. В любом другом случае ваш муж непременно нашел бы способ сообщить нам о себе. Если только…

– Если что?

– Если только именно это и не было его очередным планом.

– Тогда я убью его лично.

– Пожалуй, в этот раз я вам даже помогу.

Я вымученно ему улыбнулась, и Зорич впервые сжал мои пальцы в попытке ободрить.

– Мы найдем его, если он живой.

Я кивнула и отвернулась к окну. Проклятое «если». Проклятая неизвестность. Сомнения. Ужас и война с самой собой. Когда у меня не останется даже этого, я не знаю, что со мной будет. Это была единственная боль, которой я панически боялась. Боль, от которой только собственная смерть может стать избавлением.

Я ее запомнила слишком хорошо. Ни одна пытка не сравнится с этим мучением, когда хочется сдирать с себя кожу живьём и все равно понимаешь, что даже физическая агония не заглушит того, что происходит внутри.

Машина свернула с главной трассы на узкую проселочную. Мы почти подъехали к кромке леса. Я знала, что за нами следуют еще два джипа – охрана. После того, как сообщили о смерти Ника, с меня не спускали глаз. Дети находились под постоянным присмотром.

Когда мы въехали в лес, я начала ощущать легкое чувство паники. Заснеженные деревья и сугробы больше не вызывали у меня восхищения, они меня пугали. Я бы никогда не отважилась приехать сюда одна. Это как встретиться лицом к лицу со своим самым кошмарным воспоминанием. Со своей смертью.

Когда я увидела охотничий дом, о котором говорил Шейн, мне стало нечем дышать. Я не могла поверить своим глазам, разве Ник не говорил, что он сгорел дотла? Это был тот самый дом, в котором он прятал меня от Вудвортов пятнадцать лет назад. Дом, в котором я впервые ему отдалась. От нахлынувших воспоминаний закрылись глаза, и я услышала собственный тяжелый вздох. Я бы хотела сейчас услышать его голос. Хотя бы пару слов. Мне кажется, я готова пройти ради этого через что угодно. Боже! Да я готова простить ему все, лишь бы он оказался жив. Пусть даже не со мной. Пусть уйдет от меня. Пусть разлюбит, забудет и возненавидит, но только живет. Но каждый прожитый день без известий выгрызал у моей надежды кусок мяса. Сжирал её живьем, проглатывал ее мучительные стоны агонии и ждал еще одного рассвета, чтобы отодрать очередную порцию. Я прекрасно знала статистику. Она одинакова как в мире смертных, так и в мире бессмертных. Если кто-то исчезает без вести, то с каждой минутой шансов на то, что останется в живых, становятся все меньше и меньше. Но это же мой Ник. Его не так-то просто убить. Он умный, сильный и самый опасный из всех хищников в нашем мире. Мы с ним побывали на том свете вместе и вернулись обратно. Он не мог погибнуть вот так просто. Вот так банально. От руки какого-то чокнутого психопата.

Здание больше напоминало полуразвалившийся сарай. Крыша накренилась под толстым слоем снега, а окна были заколочены досками. А потом мы все почувствовали запах.

Точнее, вонь, которую источает мертвая человеческая плоть. Серафим переглянулся с Шейном, и тот вызвал по рации своих. Приказал остановиться и окружить дом кольцом. Я нащупала пальцами пистолет и кинжал.

То, что мы увидели во дворе, скорее, было похоже на кадры из фильма ужасов. Около двух десятков мертвых тел, припорошенных снегом. На разных стадиях разложения. Их даже не потрудились закопать. Шейн и ищейки уже осматривали трупы, а мы продвигались к дому, пока Зорич не остановил нас, подняв руку вверх.

– Здесь никого нет, можете расслабиться. Он уже давно ушел отсюда. Но я не исключаю, что ночью может принести сюда новый трофей.

– Похоже на нашего убийцу, – крикнул Шейн, – наверное, здесь он и продолжил свое кровавое пиршество, которое начал на городской свалке.

– Это дом Ника, Серафим. Когда-то он бывал здесь еще во времена Вудвортов. И я здесь бывала. Но я думала, что он сгорел. Понятия не имею, зачем Ник его выкупил.