Позови меня (первая книга)

Я:

– У каждого есть своя боль. Кто бы ты ни был. Это не твое дело. Ты не можешь знать мои сны. Тебе не кажется, что пора прекратить этот фарс?

Он:

– До свидания, Лия. Но я жду тебя здесь, в это же время, через три дня, маленькая моя. И знаешь, почему ты придёшь?

Я:

– Я не приду, я уничтожу этот мейл, но мне интересно, что ты мне скажешь. Почему?

Он:

– Ты придёшь, Лия. Ты придёшь. Хотя бы для того, чтобы спросить, что кричит мужчина из твоих снов.

Точка «онлайн» исчезла, а я, застыв, смотрела на монитор. У меня невыносимо пульсировало в висках и пересохло в горле. Появилось непреодолимое чувство дежавю, которого я так боялась. Все тело покрывалось мурашками и меня бил озноб. Я должна успокоиться. Я должна дышать ровнее, взять себя в руки. Это не может быть он. Его не существует. Как не существует ничего и никого из всего, что я придумала. Господи, неужели я схожу с ума? Но открытая в чате переписка была более, чем настоящей. Буквы плясали у меня перед глазами, и я несколько раз перечитала диалог. Знакомые интонации, напор, властность. Ведь я придумала этот характер…Ложь. Не придумывала. Он сам проявлялся, словно прописывался невидимой рукой. Кому, как ни мне, знать, КАК он может разговаривать с другими. Значит, не только мне, а и кому-то, кто придумал поиграть со мной в какие-то идиотские игры. Я зашла в настройки аккаунта и замерла возле кнопки «удалить». И в эту секунду я вдруг поняла, что не могу этого сделать… нет, хуже – я не хочу этого делать.

***

Научный исследовательский центр. ОСС А

Особо секретный сектор « А». Вторник. 13 ноября. 02:15

Георг Орни, системный администратор сектора «А», почти окончил ночную смену.

Он сидел за полированным белым столом напротив десяти включенных мониторов, жевал сэндвич и кивал головой в такт музыке, орущей в наушниках. В пепельнице тлела сигарета. Его засаленные, неопределенного цвета волосы упали на полное лицо. Все мониторы показывали различные графики и мигали одинаково голубыми экранами. Белый халат Орни отливал голубизной, и на кармане отчетливо виднелось пятно от кока-колы. Он повернулся к одному из мониторов, на котором молодая блондинка в камеру онлайн танцевала стриптиз, поглаживая себя по пышной обнаженной груди. На дощечке между экранами предупреждение большими черными буквами: «Не есть, не пить, не курить на рабочем месте!»

– Да, детка! Давай! Потряси ими! Порадуй папочку!

В этот момент один из мониторов сменил цвет на фиолетовый, в углу загорелся красный квадрат с надписью: «ВНИМАНИЕ! ВТОРЖЕНИЕ! СИСТЕМА БЕЗОПАСНОСТИ ВЗЛОМАНА». Экран менял цвет на ярко-красный. Орни не слышал звука, он выстукивал мелодию по столу и жадно следил за танцующей блондинкой. И вдруг заметил, выронил сэндвич, смахнул пластиковый стакан с кока-колой.

– Твою мать!

Быстро набрал код доступа на центральном компьютере, запустил скан-программу. Сорвал трубку внутреннего телефона, набирая кого-то, но ему не отвечали. Он вскочил с круглого стула, наступая на лужицу под ногами, сминая с хрустом стакан. Вглядываясь в красный экран, на котором настойчиво мигала надпись с предупреждением.

– Ну, давай! Давай, сука, отвечай!

Наконец-то на том конце провода раздалось сонное «алло»

– Кто-то взломал систему. Есть прорыв! – закричал Георг в трубку, стуча по клавиатуре, запуская сканирование еще раз. Предыдущее выдало ноль обнаружений.

– Систему невозможно взломать. Это исключено. Защита имеет пять уровней. Доступа нет ни у кого. Проверь еще раз. Ложная тревога. Так бывает. Связь заблокирована. Код доступа отсутствует.

– Не бывает. Сработала система оповещения о вторжении. Впервые.

– Откуда вторжение? Это совершенно невозможно. Отследил сигнал?

– Я не нахожу ай пи взломщика. Система слежения отсканировала всю сеть. Но датчик продолжает показывать прорыв.

– Вот и прекрати панику. Система сразу вычисляет, откуда было проникновение и уничтожает возможность повтора автоматически, именно поэтому даже если была какая-то попытка, то она уже заблокирована и ликвидирована. Да и само вторжение невозможно. Стопроцентная защита. Не было ни одного проникновения с момента возникновения сети. Связь вообще отсутствует.

– Мы оба знаем, что это возможно в одном случае.

– Невозможно. Их не существует здесь. Иначе мы бы об этом знали. Исключено.

– Но теоретически это возможно, и ты знаешь об этом.

– Прекрати панику.

– Мы обязаны сообщить.

– Если ты это сделаешь, начнется зачистка и проверки. Они ничего не найдут, кроме твоих и моих косяков.

– А если моя теория верна? Ты понимаешь, что может быть? Граница открыта, и никто об этом не знает. Достаточно одного…

– Хватит! Не зли меня! Наблюдай. Это ошибочная тревога. Перезапусти систему, отключи предупреждение. Завтра трудный день. Только зря разбудил меня. Вали домой.

– Я сделаю запись в журнале.

– Сделай! Все! Отбой!

Орни отключил мигающий монитор и перезапустил систему. Красное окошко исчезло. Все заработало в штатном режиме. Только сейчас Георг заметил, что блондинка давно исчезла и на мониторе высветился счет. Сэндвич раскис в луже пролитой кока-колы.

– Сука! Твою ж мать! Гребаная смена!

Нажал кнопку «оплатить» и снова откинулся на спинку кресла, закурил.

– Давай, детка! Успокой меня! Станцуй еще раз!

Запись в журнале он так и не сделал.

Утром Георга обнаружила уборщица. Он был мертв. Орни убило током. Его тело обуглилось почти до кости. Разорванный провод, пролитая кока-кола и его нога в луже пенящейся, коричневой жидкости. Замыкание вывело из строя весь сектор «А» на три часа.

Предварительная версия произошедшего – несчастный случай. Орни уснул на рабочем месте, сигарета прожгла провода, а опрокинутый стакан с кока-колой послужил причиной замыкания.

***

Под ногами вязкий песок, он забивается между пальцами, обжигает босые ноги.

В спину то и дело врезается приклад карабина. Точно между лопатками..Подгоняя, не давая ни секунды передышки. И я морщусь от боли. Моя спина исполосована кнутом с железными шипами, материя липнет к коже, каждый шаг причиняет мучительную боль Руки заломаны назад, и веревка натирает затекшие запястья. Нас всего трое. Мы одеты в робы заключенных-смертников. Черные балахоны до колен. Двое мужчин и я. Мне страшно. Я знаю, что сегодня умру. Нас будут пытать: отрезать пальцы, выдергивать ногти, протыкать барабанные перепонки раскалёнными спицами, а потом расстреляют в упор, а, скорее всего, отрубят голову и снимут это все на камеру, чтобы показывать остальным. Держать их в страхе и покорности, отбивая любое желание бежать с Острова. Порождая в них фанатический ужас перед наказанием, чтоб против системы не смели идти низшие твари, взращённые как материал, как правительственный эксперимент, предназначенный для использования в их целях.

Я иду вперед, и меня слепит солнце, волосы лезут в лицо и липнут к потной коже, покрасневшей от жары. Мне хочется пить, но мне скорее покажут, как поят шакалов, чем дадут хоть глоток.

Моя роба липнет к спине, причиняя невыносимую боль, и я понимаю, что раны не зажили. Там все разодрано до мяса после последней экзекуции. Я бросаю взгляды на мужчин, таких же приговоренных, как и я, и понимаю, что они смирились, сломались. Они хотят смерти. А я нет. Я хочу жить. Я хочу еще немного пожить, чтобы увидеть его последний раз. Увидеть, что он жив, и тогда можно умирать. Я спотыкаюсь и падаю, меня бьют ногами, и я закрываю лицо, сворачиваюсь клубком, чтобы избежать ударов, чувствую, как волоком тянут за волосы по раскалённому песку, а потом швыряют с такой силой, что я пролетаю несколько метров. В рот и в глаза набивается песок. Я кашляю и захлебываюсь. Мне больно. Мне страшно. Падаю плашмя у чьих-то ног, вижу перед глазами носки сапог, начищенные до зеркального блеска. На подошве выбит знак армии правительства Единого Континента и латинская буква «М». Приподнимаю голову и вижу железные пряжки, высокое голенище, черные брюки, заправлены в сапоги. Пытаюсь встать на локти и в этот момент чьи-то руки рывком поднимают с песка, и мне кажется, я лечу в пропасть, меня раздирает на части, мое сердце колотится так громко и сильно, что вот-вот раздробит грудную клетку, потому что я вижу его глаза. Синие. Как небо. Холодные и горячие одновременно. Он что-то кричит мне, а я не могу разобрать ни слова.

***

Вскочила на постели, задыхаясь, истекая ледяным потом. Во рту все еще привкус песка, болят глаза, и горло пересохло от жажды. Несколько минут сижу в темноте, пытаясь успокоиться, чувствуя, как горит моя кожа, словно от долгого пребывания под солнцем. Закрываю глаза.