Музыка для братьев

Надя молчала. Зря он, наверное, ей рассказал – поселил в зелёных глазах огоньки тревоги! Не хватало ещё, чтобы она переживала из-за него!

– Надюшка, – тихо позвал он, – не волнуйся! Я – с тобой!

– Ох, Динька, – едва слышно вздохнула та, – ну ты даёшь!

Чего даёт? Денис не понял. Как объяснить ей, какими словами, что не может он жить без неба? Что оно такое же нужное, как воздух. Что с детства не представлял он иной жизни… Что всё замирало в нём от волнующего предчувствия полёта, сколько раз он мечтал подняться ввысь! И как от скорости захватывает дух, но только тогда ты понимаешь – вот она жизнь! Ты живешь здесь и для этого! А остальное – декорации… Пока всё сложилось так, что он оказался ближе к самолетам. Потом, конечно, снова придется проходить комиссию…И Денис очень надеялся, что тогда сердце его не подведет.

Какое же замечательное московское метро в выходные! Людей мало, поезда ходят редко и полупустые. И нет очередей на эскалаторы… Можно идти вдвоём, взявшись за руки, и знать, что тебя никто не толкнёт, ни скажет что-нибудь противное, как сегодняшняя бабулька… Хотя они, бабули, никуда не делись: вот одна переваливает по ступенькам неудобную тележку с громоздкой клетчатой сумкой. Тяжёлая, наверное…

– Надь, подожди. – Он взялся за жёсткую ручку. – Давайте, я помогу…

Надя улыбалась. Кудряшки выбились из-под полосатого беретика, сумка сползла с плеча… Да всё на свете готов он был сделать ради этой улыбки!

– Давай свою сумку. Что ты там такое носишь? – охнул он.

– Секрет… Да ладно, ладно, – поспешно сказала она, увидев как Денис нахмурился, – пирожки тебе. Весь вечер вчера жарила.

Глава 2.

У тебя глаза, как небо…

Оно было чистым и таким прозрачным, каким бывает только осенью. Казалось, щелкнешь пальцами, и зазвенит эта насыщенная глубокая синева. Маленькими искорками горели робкие звёзды. Морозило. В воздухе уже не было противной сырости – он был сухой и снежный.

В наушниках Цой пел про алюминиевые огурцы. Как-то не связывалась эта песня с тихим настроением. Но руки вынимать из карманов было неохота, и Денис просто переключился с песни на сегодняшние события. Хотя вроде ничего особенного и не было.

… Буран налетел внезапно. Будто кто-то смахнул большой поток мокрого снега на город. И подул на него. Деревья сердито качали голыми ветками. Листья кружились вместе со снегом. А ветер замораживал всё и вся. Надя ойкнула и прижалась к Денису. Денис, неожиданно для себя обнял её. А ветер со снегом словно отгородили их от всего мира, казалось, что они хотели унести их в другое пространство… Холод пробирался сквозь тонкую курточку, сквозь толстовку, сквозь ботинки. А серая пелена недовольно, нехотя рвалась на клочки.

А потом… Потом они замерзшие, но ничуть не расстроенные этим, отогревались у Юры горячим чаем. Надя стеснялась и держалась рядом с Денисом. А Юрка был рад гостям. Ещё бы – не виделись месяц, если не больше!

– О-о! – засмеялся он, когда они мокрые оказались у него на пороге. – Ясно, где ты пропадал!

– И ничего не ясно! – буркнул Денис. – Грей нас давай. Мы замерзли.

– Конечно, кто ж в такую погоду гуляет-то? Хозяин собаку не выгонит. Только влюбленные… – хмыкнул Юрка и увернулся от подзатыльника, – ну-ну… – и уже из комнаты отозвался, – как дела, летун?

– Снимай куртку, сейчас будем чай пить, – сказал Денис Наде. В её зелёных глазах нарастало смущение. – Не стесняйся. Юра – нормальный парень.

Скинул кроссовки, прошёл в комнату:

– Нормально всё. Ты один, что ли, сегодня?

– Пока да. Ребята на работе. Вечером соберутся. Будут отмечать.

– Что отмечать-то?

– Да не знаю… Какая разница?

Вошла Надя, оглядела комнату. Засмотрелась на большой календарь с парусниками над кроватью у Юрки.

Бесхитростный минимализм, как и во всех общежитиях: по обе стороны от широкого окна – две двухъярусные кровати, за кроватью напротив двери – маленький стол, над столом – белый шкафчик с посудой, слева во всю стену – обшарпанный шкаф для одежды, на полу – ковёр, прикрывающий старенькую паркетную плитку…

– Садитесь, что встали? Правда к чаю у меня ничего… Только печенье какое-то завалящее. – Юрка залез в шкаф и стал там брякать чашками, – где-то, где-то… Неужели сожрали всё?

–Ой… Надь, – Денис посмотрел на девушку. Она поняла без слов.

– У меня в сумке пирожки есть. Вы с картошкой любите? – тихо спросила она Юру. Вот чего тут стесняться?

Юрка вылез из шкафа, кивнул. Надя быстренько принесла пластиковую коробку с маленькими золотистыми пирожками…

Денис любил пирожки с картошкой. Правда в последний раз он ел их давно – в конце лета, мама пекла. А друг… В общем, пирожки исчезли быстро. Осталось четыре штучки. Юра аккуратно закрыл контейнер, протянул Денису. Улыбнулся Наде:

– Спасибо.

Как же здорово всё-таки увидеть его! Человека, с которым ты вырос, который, пожалуй, знает тебя не хуже, чем ты сам. А главное – понимает. Принимает. Вот таким, со страхами, недостатками, сомнениями… А в чужом городе увидеть родное лицо – всё равно, что возвратиться на Родину… И Юрка, видно ведь, что соскучился – сияет, как начищенный медный самовар.

– Как твой лес? – неожиданно спросил он.

Надя недоуменно посмотрела на Дениса. Ой, она ведь ещё не знает…

– Ну, как… – Денис вздохнул. – Завтра митинг опять будет.

– Ты пойдешь? – быстро спросил Юра, пытливо глядя на Дениса своими карими глазами.

– Пойду. А что толку-то? Сколько уже деревьев срубили. Наш лес – не первый. И не последний ещё…

Надя непонимающе смотрела по очереди на ребят. Но молчала, видимо догадывалась, в чём дело.

– Я не понимаю, зачем это? – глухо сказал Юрка. – Ведь там же не просто так зелёные насаждения… Там ведь два аэродрома, постоянно летают самолёты. Один только «Макс»[2 - МАКС – международный авиационно-космический салон.] чего стоит!.. Деревья поглощают всю эту грязь…

– Ну… Объясни это им…

– Денис, правда, зачем они рубят-то? Им что, дров не хватает? – спросила Надюшка.

– Да каких дров! Дорогу там хотят делать. Хотя… Кто-то говорит, что дачи строить, но это, может быть, и слухи…

– Так там же есть дорога!

– Там хотят напрямую к аэродрому… Но насколько я знаю, разрешения на вырубку у них нет!

Юра молчал. Надя растерянно смотрела на Дениса. Как будто от него что-то зависело!

– Что?.. Я разве виноват, что в нашей стране кому-то очень мешают деревья? Или то, что я там живу? Самому тошно… Там лес такой… Я гулял там как-то. Тропинки маленькие, сосны. Дышать так легко… Тихо… Будто и не в городе даже…

Ребята молчали. Потом Юра вздохнул. Глаза его уже не улыбались. Ну да, он же первый год в Москве. Он не знает ещё здешних порядков, да и Надя тоже…Для них непривычно это, непонятно, зачем?.. Не, Денису тоже не понятно, а главное – обидно. Как будто это не лес рубят, а внутри у него что-то. Будто он сам эти деревья сажал… Понятно, что машин много, что пробки, а всё равно тоскливо. Привык, полюбил он этот город. Ладно бы просто деревья, кустарники, а то – сосны. Высокие, стройные. Красивые…

– Может, не будут ещё? – прошептала Надя. Денис пожал плечами. А что тут скажешь?

Помолчали. За пыльным окном общежития сквозь разорванные облака просвечивали робкие золотые лучи… Ветер, разогнав тучи, разбил колпак, который закрывал город. Наконец-то солнце! Как же удивительно оно вдруг поднимает настроение.