Осознанное счастье

Я смотрел в окно и под равномерный стук колес пытался осознать, что произошло. Как так произошло. Мама… Воспитывая меня в одиночку, она всегда была, как неизменная постоянная, всегда была незримо рядом и всегда должна была быть… Что значит, ее больше не будет? Мой мозг отказывался воспринимать эту информацию. Я родился – она уже была, я пошел в школу – она была, я закончил университет и уехал в столицу – она осталась в своем городе, но она была! Я мог позвонить ей в любой момент, мог написать сообщение, прислать свои фотографии с очередного отпуска, мог приехать… Хотя… Вот с «приехать» была неувязка. Я начал вспоминать, когда же последний раз приезжал к маме. С карьерным ростом мне трудно было найти время, чтобы выбраться хоть куда-нибудь. Те недолгие дни отпуска я тратил на путешествия с подругой и друзьями, да и девушке моей вряд ли бы понравилось вместо отдыха на пляже тащиться в маленький серый провинциальный городок. Получается, в последний раз мы виделись с ней после моего развода, когда я приезжал в родной город за какими-то необходимыми моим юристам документами. Почти три года. Я не видел маму три года. И больше не увижу никогда.

Конечно, мы общались по скайпу, хотя я каждый раз торопился и говорил, что мне некогда, а она каждый раз хотела поговорить подольше, но не решалась отвлекать меня и со смущенной улыбкой говорила: «ладно, поговорим как-нибудь в следующий раз». А теперь уже «следующего раза» не будет. Я закрыл глаза, пытаясь остановить подступающие слезы. Я так и не выяснил, что же с ней случилось. Голос в трубке, сообщивший скорбную весть, тут же отключился. Я, конечно, мог ему перезвонить, но у меня не хватило сил услышать это еще раз. А так у меня оставалась хоть какая-то минимальная надежда – может, ошиблись номером, а может, просто кто-то решил меня жестоко разыграть? Но разум понимал, что всё это самообман.

***

За все эти годы здесь ничего не изменилось. Даже наоборот, казалось, что я вернулся в прошлое. На улицах не было ярких неоновых вывесок и рекламы, оттенки зданий и построек варьировались от светло-серого до темно-серого цвета. На углах домов не висело никаких отслеживающих камер, зато у каждого подъезда стояли лавочки. Вдоль слабоасфальтированных дорог не наблюдалось никаких парковочных автоматов, сами дороги плавно переходили в тротуар, где немногочисленные жители неспешно шли по каким-то своим провинциальным делам. Да что там люди, даже птицы здесь летали как-будто намного медленнее, чем в мегаполисе.

К маминому дому вела всё та же усыпанная ямами дорога с разбитыми колеями, обшарпанный козырек подъезда всё так же мрачно приветствовал входящих жильцов, а на стенах вдоль лестницы располагались всё те же надписи нецензурного содержания.