Трилогия

Мне идти надо, говорит Улав

О-ох, говорит она

и отпускает его

Дело у меня, говорит он

и шагает к выходу из проулка

Ну ладно, говорит она

Дурень ты, говорит она

Самый большой дурень в Бьёргвине, говорит она

и тоже идет к выходу из проулка

Неужто не мог сразу сказать, говорит она

Зачем было сперва в проулок-то заходить, говорит она

а они уже на улице

Самый большой дурень в Бьёргвине, вот ты кто, говорит она

а Улав думает, что надо бы спросить ее о чем-нибудь, сказать ей что-нибудь, все равно что, думает он

Ты знаешь, где находится Инстегате, говорит он

А то, говорит она

Вон там, подальше, говорит она

Ступай вон туда и иди вверх по улице, говорит она

и показывает рукой

Но вообще-то можешь и сам найти, говорит она

и Улав видит, как Девица отворачивается и идет прочь по улице, в ту сторону, откуда они только что пришли, и думает он, что Инстегате, она и впрямь вон там, он ведь жил на этой улице, он, Оста и Сигвалд жили там, думает он, в маленьком домишке на Инстегате, может, и впрямь пойти глянуть на дом, раз он очутился поблизости, приятно, поди, будет снова его увидеть, думает Улав и идет в ту сторону, а добравшись до Инстегате и шагая по ней, видит наконец маленький домишко, где жили они с Остой и где родился малыш Сигвалд, останавливается и видит себя самого: вот он стоит перед домом на Инстегате, а рядом с ним два узла со всеми их пожитками, так было последний раз, когда он был здесь, думает Улав и видит, как стоит там, а Алида выходит из дома, на руках у нее малыш Сигвалд, закутанный в шерстяное одеяльце, и Алида тоже останавливается возле дома на Инстегате и глядит на дом

Пора идти, говорит она

Здесь нам было так хорошо, говорит она

Нигде не было мне лучше, чем здесь, говорит она

Нельзя ли нам здесь остаться, говорит она

Думаю, нам пора уходить, говорит Асле

Надо попрощаться с домом, говорит Алида

Да, думаю, надо, говорит Асле

Мне так здесь нравилось, говорит Алида

Не хочется мне покидать этот дом, говорит она

Однако ж придется, говорит Улав

Нельзя нам дольше жить в этом доме, говорит он

Ты вполне уверен, говорит Алида

Да, отвечает он

Но почему, говорит она

Нельзя и все, говорит он

Дом ведь не наш, говорит он

Но, кроме нас, никто там не живет, говорит Алида

Та, что жила здесь, когда-нибудь да вернется, говорит Асле

Так ведь столько времени прошло, говорит Алида

Кто-нибудь да придет, говорит он

Вряд ли, говорит она

Но это же ее дом, говорит он

Да, но она покамест так и не вернулась, говорит Алида

Вернется, она сама или кто другой, а тогда нас тут быть не должно, говорит Асле

Вон сколько времени прошло, а никто не явился, говорит она

Да, говорит он

А коли так, нам можно остаться здесь, говорит она

Нет, говорит он

Это не наш дом, говорит он

Но, говорит она

Пора в дорогу, говорит он

Мы же столько раз это обсуждали, говорит он

Да, говорит она

Идем, говорит Асле

поднимает узлы с пожитками и идет вниз по улице, он впереди, а чуть приотстав, Алида с малышом Сигвалдом на руках

Погоди, говорит Алида

и Асле останавливается

Куда мы идем, говорит она

а он не отвечает

Куда мы идем, повторяет она

Нельзя нам больше оставаться в Бьёргвине, говорит он

Разве нам здесь было плохо, говорит Алида

Однако мы не можем здесь оставаться, говорит Асле

Почему не можем, говорит она

Я думаю, ищут нас, говорит он

Ищут, повторяет она

Наверняка ищут, говорит он

Почем ты знаешь, говорит она

Просто знаю, и все, говорит он

и повторяет, что им надо как можно скорее выбраться из Бьёргвина, а как выйдут из города, можно успокоиться, идти потихоньку, вдобавок теперь лето, погода теплая, хорошо будет прогуляться, да и кой-какие деньжата он за скрипку выручил, так что прожить можно, говорит он, а Алида говорит, что не стоило продавать скрипку, ведь так замечательно было слушать его игру, и он отвечает, что им очень нужны деньги, к тому же он не хочет такой жизни, как у отца, не хочет уезжать от нее и ребенка, оставлять их дома, он хочет быть со своей семьей, а не с другими, с чужими, ничего хорошего в этом нет, хорошо только, когда ты со своими, с теми, кто тебе близок, может, он и родился с талантом музыканта, но решил побороть этот талант, оттого и продал скрипку, он теперь больше не музыкант, стал теперь отцом, ее мужем, хоть и не по закону, но по сути, говорит он, так-то вот, а коли так, никакой скрипки не требуется, деньги куда нужнее, потому скрипка и продана, а раз продана, то и говорить о ней незачем, что сделано, то сделано, со скрипкой и всем прочим, говорит Асле и продолжает: нельзя им стоять тут и чуть ли не ссориться, хватит уже, надо идти, и Алида говорит, он, мол, правильно сделал, что продал скрипку, только ведь играл так чудесно, так чудесно, говорит она, а он не отвечает, и они идут по улице, идут и идут до самого Брюггена, а потом через Брюгген и не говорят ни слова, идут и идут, и Улав сейчас, не сходя с места, думает, что нельзя ему тут стоять, никак нельзя, надо идти в лавку на Брюггене и на те деньги, что выручены за скрипку, купить Осте тот браслет, краше которого на всем свете не сыскать, думает Улав, и шагает в сторону Брюггена, и видит себя: вот он идет по Брюггену, а следом за ним идет Алида с малышом Сигвалдом на руках, и оба они не говорят ни слова, а дома стоят все реже, и скоро от одного до другого идти далече, и день уже в разгаре, не теплый и не холодный, хорошая погода, и, хотя ноша у него тяжелая, тяжести он не чувствует, и Алида идет следом за ним с малышом Сигвалдом на руках, порой светит солнце, а порой заходит за тучку, и он толком не знает, куда им идти, и Алида, поди, тоже не знает, но провизия у них есть, и одежа есть, и еще кой-чего, что может понадобиться

Куда мы идем, говорит Алида

Кто бы знал, говорит Асле

Идем куда глаза глядят, говорит она

Идем куда ведет дорога, говорит он

Устала я маленько, говорит она

Тогда давай отдохнем, говорит он

и они останавливаются, стоят и глядят по сторонам

Вон там, на взгорке, можно отдохнуть, говорит она

Можно и там, говорит он

и они идут туда, усаживаются на взгорке, сидят и смотрят на фьорд, а фьорд гладкий, спокойный, не шелохнется, блестит синевой, и Асле говорит, что нынче фьорд блестит, а так бывает нечасто, говорит он, и они видят, как из воды выскакивает рыба, и он говорит, что это не иначе как лосось, притом большущий, а Алида говорит, что хорошо бы жить здесь, и он отвечает, что нельзя им селиться этак близко от Бьёргвина, а она спрашивает почему, и он отвечает, нельзя, мол, и все тут, вдруг кто-нибудь их найдет, а она говорит, ну и что, а он в ответ, что она, поди, помнит, как они попали в Бьёргвин, и она говорит, на лодке, а он говорит, да, верно, а потом Алида говорит, что проголодалась, и Асле говорит, что у них с собой целый вяленый бараний окорок, от него еще ни кусочка не отрезали, так что с голоду они не помрут, об этом он позаботился, говорит он, и Алида спрашивает, неужто он купил окорок, и он отвечает, что вообще-то и не собирался, но мясо хорошо провялено, сразу видать, говорит он, а вон там, подальше, вроде как ручей журчит, говорит Алида, так что и жажду будет чем утолить, когда они соленого мяса отведают, говорит она, и он достает окорок, одной рукой поднимает его вверх и крутит в воздухе, а она смеется и говорит, нельзя так делать, еда не игрушка, и Асле отвечает, что рассуждает она точь-в-точь как ее мамаша, а она досадует: Ох, да неужто, хотя я теперь сама стала матерью, оттого, поди, и сходство

Не говори так, просит он

То, что сказала, я слыхала от матери, говорит она

А я от моей матери, говорит он

она кладет сверток с малышом Сигвалдом на взгорок, садится, и Асле садится рядом, достает нож и вонзает в окорок, отрезает, а потом протягивает толстый ломоть Алиде, она принимается за мясо, жует и говорит, как вкусно, мясо провяленное, вкусное, не пересоленное, хвалит она, и он отрезает себе ломоть, смакует и тоже говорит, вкусно, ничего не скажешь, вкусно, лучше не бывает, говорит он, а Алида достает жбан с лепешками и банку со сливочным маслом, намазывает лепешки маслом, а он отрезает еще мяса, вот так они и сидят, закусывают и ничего не говорят

Пойду принесу водицы, говорит Асле

и берет котелок, прислушивается к журчанью ручья, идет на звук и видит, как вниз по склону бежит чистая свежая вода, бежит-струится с гор, а внизу ручей впадает во фьорд, и Асле наполняет котелок чистой холодной водой, возвращается к Алиде, протягивает ей котелок, и она пьет, долго пьет, потом отдает котелок ему, и он тоже пьет, долго-долго, а Алида говорит, что она так счастлива, что встретила его, а он говорит, что тоже счастлив, что встретил ее

Нас трое, говорит Алида

Ты, я и малыш Сигвалд, говорит Асле

Да, трое нас, говорит он

а Улав шагает по Брюггену, теперь он никуда сворачивать не станет, разыщет ту лавку, где продают прекраснейший на свете браслет, непременно разыщет, в случае чего можно ведь и спросить дорогу, кто-нибудь да скажет ему, где эта лавка, и вдруг прямо впереди на Брюггене видит Осгёута, тот стоит и улыбается ему

Никак не найдешь лавку, говорит Осгёут

Я так и думал, что тебе ее не найти, непростая это задача, но я тебе помогу, говорит он

Нет-нет, что ты, говорит Улав

Лавку-то найти трудно, говорит Осгёут

Однако ж я помогу тебе отыскать ее, говорит он

Она маленько подальше на Брюггене, а вдобавок в глубине проулка, говорит он

Я тебе помогу, говорит он

Спасибо, говорит Улав

Правда помогу, говорит Осгёут

и Улава захлестывает радость: уж теперь-то он купит прекраснейший на свете браслет из чистого золота с синими-синими камушками и в скором времени наденет его на руку Осты, так он думает

Деньжат у меня маловато, говорит Улав

Хозяину очень охота продать, так что, может, и цену скинет, говорит Осгёут

Для меня-то скинул, говорит он

Не было у меня таких денег, как он запросил, да он, поди, и запросил лишнего, продал-то все же за мою цену, говорит он

и они идут по Брюггену, и Улав думает, что настал самый что ни на есть торжественный миг, он, бедный парень, идет покупать замечательный подарок для своей любимой, чем плохо-то, думает он, хоть и пришел он в Бьёргвин за кольцами, однако отчего ж не купить браслет, кольца-то и в другой раз купить можно, думает он, ведь сейчас, когда ему довелось увидеть распрекраснейший браслет из чистого золота с синими-синими камушками, куда как трудно отказаться от мысли купить такой же для Осты, да, он все же купит, думает Улав и слышит, как Осгёут твердит, что браслет ах какой красивый, ах какой замечательный, все так считают, говорит он, и Улав соглашается, верно, красивый браслет, такой красивый, что вряд ли сыщешь краше, говорит он

Да, не думаю, говорит Осгёут

Чего не думаешь, говорит Улав

Что можно сыскать браслет краше, говорит Осгёут

Не сыщешь, говорит он

Что верно, то верно, говорит Улав

Ну вот, почти что пришли, говорит Осгёут

Я провожу тебя до самой лавки, говорит он

Спасибо, говорит Улав

Я ведь был тут нынче утром и аккурат вспомнил, он, Ювелир-то, норовит обмануть, говорит он

Ювелир, говорит Улав

Ну да, так его называют, Ювелир, говорит Осгёут

Красиво звучит, говорит Улав

Да, так его называют, говорит Осгёут

Да он и не из простых людей, одет богато, говорит Осгёут

Вон как, говорит Улав

И борода у него большая, черная, говорит Осгёут

и они все идут по Брюггену

Ты и представить себе не можешь, какая у него в лавке красотища, говорит Осгёут

Больше ничего не скажу, сам увидишь, как зайдешь туда, говорит он

и Улав кивает, а Осгёут сворачивает направо и идет меж двумя рядами домов, дома стоят просторно, в стенах двери, одна за другой, Осгёут шагает в нескольких метрах впереди Улава, шагает проворно, будто взволнован, и Улав идет следом, потом Осгёут останавливается у большого окна в глубине проулка, а там, в окне, сверкают-переливаются серебро да золото, и Улав чувствует, что его аж страх берет при виде этакой красоты, прямо не верится, что в одном месте может быть столько серебра и золота, что все это выложено в одном окне

Когда Ювелир в отлучке, окно закрыто большими ставнями, говорит Осгёут

Но сейчас, сейчас он, стало быть, здесь, говорит он

и Осгёут подходит к двери возле окна

Однако ж вон там еще окно, говорит Улав

Да, окон два, говорит Осгёут

а Улав подходит к второму окну, и там, прямо посередине, лежит браслет, сияет чистым золотом и синими-синими камушками, точь-в-точь как тот, что купил Осгёут

Вон он, браслет, говорит Улав

Ну да, да, говорит Осгёут

А когда был тут раньше, я его в окне не видал, говорит он

Должно, Ювелир недавно выложил, говорит он

Давай зайдем, говорит он

а Улав стоит и глаз оторвать не может от всей этой красоты, что разложена в окне

Давай зайдем, пока кто другой не пришел и не купил красивый браслет, говорит Осгёут

и он отворяет дверь, придерживает ее для Улава, тот входит, и прямо перед ним стоит Ювелир собственной персоной, кланяется, говорит: Добро пожаловать, добро пожаловать, посмотрите на мой скромный товар в скромной моей лавке, и я уверен, вам, достойным людям, что-нибудь да приглянется, так добро пожаловать, добро пожаловать и чем могу служить, говорит он

Ну да, говорит Осгёут

Да, говорит Ювелир

Я нынче утром продал тебе кое-что, говорит он

Верно, твоя правда, говорит Осгёут

Вероятно, желаешь купить еще что-нибудь, говорит Ювелир

Нет, не я, но, возможно, мой друг, говорит Осгёут

а Улав стоит, озирается по сторонам, и столько здесь серебра да золота, колец, и украшений, и подсвечников, и чаш, и тарелок, сплошь серебро да золото, куда ни глянь, просто представить себе невозможно, сколько тут всего, куда ни глянь, сплошь серебро да золото

Чего изволишь, говорит Ювелир

Надо же, сколько серебра да золота, говорит Улав

Как такое возможно, говорит он

Собственно, не так уж и много, говорит Ювелир

Но кое-что, кое-что есть, говорит он

и потирает руки

Страх как много, говорит Улав

А что ты, сударь мой, желаешь, говорит Ювелир

Я бы купил браслет, говорит Улав

Такой же, как я нынче утром купил, говорит Осгёут

Тогда тебе повезло, говорит Ювелир

и хлопает в ладоши, несколько раз хлопает в ладоши, будто зовет кого-то

Тогда тебе повезло, потому как этакие красивые браслеты в нынешние времена приобресть нелегко, говорит он

Ох нелегко, говорит он

Нынче они почитай что огромная редкость, говорит он

и рассказывает, что сумел отхватить два таких браслета, прежде всего благодаря как-никак многолетнему опыту и обширным знакомствам, прежде всего потому и сумел, говорит он, браслеты, кстати сказать, получены вчера, а уже сегодня один продан, говорит он и кивает на Осгёута, продан вот этому господину, он аккурат успел приобресть один, повезло ему, говорит Ювелир, и многие уже заходили, рассматривали второй, так что тебе невероятно повезло, ведь, хотите верьте, хотите нет, а второй браслет пока здесь, выставлен в окне на обозрение, говорит он, кланяясь, и просит господ извинить его на минуточку; он надевает белые перчатки, вынимает браслет из окна и бережно кладет на стол

Прекрасная работа, говорит Ювелир

Прекрасная работа, искусство, говорит он

и бережно поглаживает пальцем браслет

И ты хочешь его купить, говорит он

и угодливо смотрит на Улава

Н-да, очень хорошо понимаю, говорит Ювелир

Хочу, коли денег хватит, говорит Улав

Н-да, в конце концов речь всегда об этом, говорит Ювелир

и в голосе его вроде как сквозят печаль и забота, а Улав достает из кармана три купюры, протягивает Ювелиру, тот берет их и рассматривает каждую по отдельности

Маловато, говорит он

Маловато, говорит Улав

Н-да, маловато, повторяет Ювелир

Надо бы еще две либо три, и это самое меньшее, все равно будет слишком дешево, говорит он

– и Улав чувствует, как на него накатывает огромное отчаяние, ведь как ему сейчас добыть хоть еще одну купюру, может, позднее, но не сейчас, а браслет, самый прекрасный на свете браслет, нужно купить сейчас, а не позднее, ведь Ювелир говорит, что желающих купить его полным-полно

Больше у него денег нету, говорит Осгёут

Это все, что у него есть, говорит Ювелир

будто в испуге

Но ты-то, поди, можешь его выручить, говорит он

Все, что у меня было, я отдал тебе утром, говорит Осгёут

а Ювелир качает головой, и на лице у него написано отчаяние

Нет так нет, говорит он

Ну, тогда мы, пожалуй, пойдем, говорит Осгёут

и смотрит на Улава

Да, говорит Улав

Осгёут идет к двери, а Улав протягивает руку к Ювелиру

Ну да, ну да, говорит Ювелир

и проворно прячет все три купюры в карман, и голос у него слегка сердитый, когда он говорит:

Ладно, порядок

он берет со стола браслет, протягивает Улаву, и Улав стоит с прекраснейшим браслетом в руке, из чистого золота с синими-синими камушками, и глазам своим не верит, не верит, что стоит тут и держит в руке такой красивый браслет, и, как наяву, видит этот браслет на руке Осты, неужто такое возможно, думает он, неужто такое могло случиться, думает он

Пошли, говорит Осгёут

С ума сойти, зря я так делаю, стыд ведь продавать такой красивый браслет, считай, за бесценок, говорит Ювелир

Я же в убытке, говорит он

и голос у него громкий и жалобный, а Осгёут стоит, держит дверь открытой

Не могу я этак поступить, говорит Ювелир

Не могу продавать себе в убыток, говорит он

а Осгёут все держит дверь открытой

Пошли, Улав, говорит он

и Улав выходит за дверь, Осгёут затворяет за ним, и Улав стоит снаружи, в проулке, глядит на браслет, который сжимает в кулаке, неужто правда, неужто ему достался такой красивый браслет, думает Улав и слышит, как Осгёут говорит, что надо уходить отсюда, пока Ювелир не передумал, и идет прочь по проулку, Улав шагает следом и все глядит не наглядится на браслет, ну надо же, думает он, неужто правда, думает он, а Осгёут говорит, что браслет надо спрятать в карман, чтоб никто не видел и не вздумал украсть, говорит он, и Улав прячет руку с браслетом в карман и идет за Осгёутом по проулку, а когда они опять выходят на Брюгген, Осгёут говорит, что, по правде-то, у него есть еще маленько деньжат, монетка-другая, и всё, и Улав говорит, что у него тоже маленько найдется, а Осгёут говорит, он, мол, имеет в виду, что не грех бы выпить по кружечке-другой, обмыть покупки, ведь у каждого теперь по браслету, по распрекрасному браслету, для любимых, да, это надо отметить, говорит Осгёут

Само собой, говорит Улав

Давай-ка еще разок заглянем в Трактир, говорит Осгёут

Что ж, можно, отвечает Улав

Так и сделаем, говорит Осгёут

и они размеренным шагом идут в сторону Трактира, а там, впереди, не та ли сызнова Девица, ну да, она самая, с длинными светлыми волосами, идет под ручку с кем-то, да-да, в точности как давеча шла под ручку с ним, теперь идет под ручку с другим, ну и хорошо, думает он, хорошо, что она идет под ручку не с ним, думает Улав и крепче сжимает в кармане браслет

Тяпнем по кружечке, говорит Осгёут

Ага, говорит Улав

У нас и впрямь есть чему порадоваться, говорит Осгёут

Если б они знали, говорит Улав

Вот радость будет, как домой вернемся, говорит Осгёут

Я прямо вижу, как красиво будет выглядеть браслет на руке у Осты, говорит Улав

А я так вижу его на руке у Нильмы, говорит Осгёут

и оба шагают ровным шагом, и Улав видит, что Девица под ручку с другим сворачивает в проулок между домами, тот самый, куда тащила и его, думает он

По одной кружечке мы вполне заслужили, говорит Осгёут

В охотку будет, говорит он

Да, говорит Улав

и видит, как Осгёут останавливается у двери Трактира, у большой коричневой двери, и вот уж Осгёут заходит внутрь, и Улав берется за ручку двери и тоже заходит, и оба стоят в длинном коридоре, где один на другом громоздятся большие бурые тюки, и Осгёут шагает по коридору, а Улав за ним, все время сжимая в кармане браслет, они входят в зал, а там все как раньше, разве что народу не видать, хотя нет, за одним из столов сидит Старик, ну конечно, где ж ему быть, как не здесь, думает Улав, а Старик глядит на него

Ба, ты опять здесь, говорит Старик

Я знал, что ты придешь, и ждал тебя, говорит он

Знал, ты вернешься, чтоб угостить меня кружечкой, говорит он

Не мог ты не угостить, Асле, говорит

Старик

и встает, идет к Улаву

Я ни минуты не сомневался, что ты вернешься, говорит он

И был прав, говорит он

и Улав видит, что Осгёут уже стоит возле прилавка и в каждой руке держит по кружке, и идет к Осгёуту, который протягивает одну кружку ему

Я угощаю, говорит он

и поднимает свою кружку

Твое здоровье, говорит он

и Улав тоже поднимает свою кружку

Твое здоровье, говорит он

и они чокаются, а Старик подходит, становится перед ними

А я, меня разве не угостите, неужели только сами пить будете, говорит он

Будь молодцом, Асле, говорит он

Делай, как я говорю, говорит он

Угости старого человека кружечкой пива, говорит он

и, слегка наклонив голову набок, искоса, с прищуром глядит на Улава

Ты ведь помнишь, что я тебе сказал, а? – говорит он

Знаешь, что́ я знаю, верно, Асле, говорит он

Хватит попрошайничать, говорит Осгёут

Я не попрошайничаю, в жизни не попрошайничал, я лишь прошу то, о чем вправе попросить, говорит Старик

Я, пожалуй, пойду, говорит Улав

А как же пиво, ты ж его не допил, едва пригубил, говорит Осгёут

Ну, выпей сам, справишься, поди, с двумя кружками, говорит Улав

Оно конечно, справлюсь, говорит Осгёут

Только ты сперва хлебни хорошенько, говорит он

и Улав поднимает кружку и отпивает, сколько может, а потом отдает кружку Осгёуту и говорит, что ему пора идти, знамо дело, недосуг тут рассиживаться, и с этими словами Улав идет к двери

Но погоди, погоди, говорит Старик

Ты же обещал мне кружечку, говорит он

Берегись, смотри в оба, да, смотри в оба, говорит он

Я тебя предупредил, говорит он

а Улав отворяет дверь, шагает по длинному темному коридору, выходит наружу и, стоя возле Трактира, думает, куда ему теперь деваться, дело-то к вечеру, надо бы найти ночлег, под крышей, пожалуй, заночевать не удастся, ну и ладно, холода не бог весть какие, но куда-нибудь приткнуться надо, думает он, смотрит вокруг и в окне прямо над собой видит старую женщину, она выглядывает наружу, у нее седые волосы, густые и длинные, и отчасти ее заслоняет штора, однако ж она просто стоит и смотрит, думает Улав, вроде не насмехается и смотрит на него, думает он, но с какой стати ей смотреть на него и отчего он этак думает, что́ заставляет его думать, будто она смотрит на него, что ж, поди, этому есть причина, думает Улав, сжимая в кармане браслет, поднимает взгляд, женщина по-прежнему там, полускрытая шторой, смотрит на него, впрямь смотрит, думает он, но почему эта женщина стоит там и смотрит на него, что бы это значило, думает он и опять глядит на окно, женщина все еще там, полускрытая шторой, а потом ее уже не видно, кстати, ему и стоять здесь не стоит, свечерело, надо найти ночлег, думает он, где-нибудь надо устроиться, но куда, куда идти, думает он и видит, что на улице через дорогу стоит старуха с седыми волосами, длинными и густыми

Слышь, говорит Старуха

Тебе, видать, нужно пристанище, говорит она

Разве не так, говорит она

а Улав не знает, что ответить

Ну, отвечай, говорит она

Я ведь по тебе вижу, говорит она

Так как же, говорит она

и Улав отвечает, что в общем не может этого отрицать, и она говорит, что, коли надобно ему пристанище, он может побыть у нее, уж как-нибудь все уладится, говорит она, а он думает, что, пожалуй, не грех и согласиться, а потому идет к Старухе, она поворачивается, входит в дом, возле которого стоит, поднимается по лестнице, и Улав идет следом, слышит, как она тяжело переводит дух, поднимаясь по лестнице, а в промежутках говорит, что ночлег она ему предоставит и возьмет недорого, да-да, говорит она, останавливаясь наверху лестницы и переводя дух, на ночь она его устроит, говорит она, и он останавливается на ступеньках, а она отворяет дверь и впускает его внутрь, он входит и видит, что теперь у окна стоит Девица с длинными светлыми волосами, глядит наружу, Старуха подходит к ней, становится рядом, точь-в-точь как стояла давеча, а Улав смотрит на них и слышит, как Старуха говорит, что наконец-то он выбрался из Трактира и вопрос в том, хватит ли ему ума воротиться домой или он пойдет дальше, только вот пить ему, пожалуй, больше не на что, деньги-то откуда взять, говорит она, а Девица говорит, что здесь, дома, ни монетки нету, на какие шиши им теперь жить, где добыть пропитание, говорит Девица и поворачивается к Улаву, и он видит, что Девица та самая, которую он нынче уже встречал, та, что брала его под руку и водила в проулок, она самая, ясное дело, кто же еще, думает он, а Девица глядит на него и вроде как смеется и кивает ему