Костры из лаванды и лжи

– Жень, да брось. Лизка перебесится. А с тобой-то что? Обиделась? Ерунда же это всё! Коса у тебя шикарная: густая, рыжая. Мне нравится. Пойдём, до остановки провожу.

Ладонь Макса уютно легла между лопаток, но в горле тут же пересохло, а глаза увлажнились.

– Эй, да ты чего? – занервничал парень, – Может по эскимо? Ты же любишь.

«Тебя я люблю! Дура. Какая же я дура».

Слёзы невольно побежали по щекам.

– Ну Же-е-ень, ну не реви. А хочешь… э-эм… – и он вдруг дурашливо пропел: – Хочешь сладких апельсинов?

Его голос отозвался болезненной вибрацией в каждом уголке её души. Женя не могла больше сдерживаться и разрыдалась, уткнувшись в его рубашку и вдыхая тонкую горечь парфюма.

«В последний раз», – пронеслась у неё мысль. – «Это в последний раз».

Максим гладил по спине, успокаивая:

– Ты просто за эту неделю перенервничала. Вот остро и реагируешь на всё. Накопленный стресс. Говорю же, волосы у тебя классные.

– Да я не из-за ни-и-их, – громко всхлипнула Женя.

– А из-за чего?

– Стамбу-у-ул, – еле выдавила она, маскируя истинную причину. – Пе-пересадка та–ам. И Фра… Фра-а-анция.

Максим взял Женю за плечи и чуть отстранил от себя, заглядывая в глаза:

– Так тебя взяли в итоге? Серьёзно?

– Мне стра-а-ашно.

– Да ты чего! Блин! Это же офигительно!

Он слегка потряс её, широко улыбаясь. Потом снова обнял.

– Ну всё, давай, Жень, соберись и всё-всё мне расскажи. Когда вылет, прямой или с пересадками? У тебя чемодан-то есть?

– Ну откуда у меня чемодан, сам-то подумай!

Женя наконец нашла в себе силы отстраниться от таких желанных объятий, понимая, что чем дольше она будет оттягивать, тем больнее будет. Вытерев слёзы, она пошла рядом с Максимом, а тот уткнулся в телефон.

«С Лизой, наверное, переписывается», – грустно подумала она.

Но он удивил.

– Смотри, погода там сейчас примерно такая же, как и у нас в Самаре. Значит, тёплая одежда тебе сразу же не понадобится. Уже меньше тащить… И потом, ты же вряд ли скажешь дяде, что уезжаешь?

Женя нервно хихикнула:

– Ты что! Он меня тогда на ключ запрёт в квартире, а паспорт разорвёт на мелкие клочки и на всякий случай обрывки спустит в унитаз!

– Вот и я про то же, – ободряюще улыбнулся Макс. – Собираться тебе придётся быстро и тайком. Сможешь? Надо заранее прикинуть, какие вещи нужно взять и во что положить. Если что, я могу тебе отдать свою спортивную сумку, с которой в бассейн хожу.

***

Разговор с другом, обстоятельный и раскладывающий всё по полочкам, настроил Женю на деловой лад. Подходя к квартире, она уже не дрожала от того, какую кашу заварила, а прикидывала предстоящие действия.

– Евгения, ты? – Дядя привычно выглянул из кухни на звук закрывающейся двери, окинул племянницу быстрым взглядом и снова ретировался на кухонный диван. – Ну как всё прошло? Чего так долго-то? Я уже собрался Томе снова звонить.

Женя передёрнула плечами, вспоминая при каких обстоятельствах он в последний раз звонил её уже бывшей начальнице.

– Привет, дядь Кость. Да всё нормально, бухгалтер просто не успела заранее все документы подготовить.

– Какая нерасторопная женщина! – сварливо пробурчал экстрасенс. – Я как чувствовал, что что-то может пойти не так. Сегодня с утра энергетические потоки словно взбесились. У меня жуткая мигрень… Рассчитать-то тебя не забыли? Ну-ка дай проверю, что в трудовой хоть написали?

Женя безропотно выложила на кухонный стол трудовую книжку и все деньги, которые ей выплатили при увольнении, до копейки. Сумма там была небольшая, месяц только начался. Но от мысли, что уже завтра она сбежит из дома и бросит дядю без стабильного дохода, на душе скребли кошки. Впрочем, оставить ему денег из своих сбережений она тоже не могла – имеющейся суммы едва хватило, чтобы купить билет на самолёт, да и потом ещё нужно было отложить на такси и какие-то непредвиденные траты. Мало ли что. Максим, конечно, предлагал финансовую помощь, но оставаться ему должной совершенно не хотелось. Гордость не позволяла. Учитывая все обстоятельства.

Когда она вернулась из ванной, на столе уже было пусто – и документы, и наличные дядя прибрал к рукам. Ну и ладно, всё равно трудовая ей больше не понадобится. Женя мысленно скрестила пальцы и, открыв холодильник, стала доставать продукты для ужина.

– Завтра у меня йога, а потом клиенты подряд до позднего вечера. Так что тебе придётся самой добираться до нового места работы. Я проводить не смогу, и у Леонида тоже много дел, не до тебя, – сидя на кухонном диване, Константин Игнатьевич барабанил пальцами по столу.

– Ничего страшного, разберусь, дядь Кость. – Она отвернулась, чтобы не пересекаться с ним взглядом и принялась аккуратно выкладывать на сковороду куриные ножки. – Я хотела пораньше выехать, чтобы точно не опоздать и на месте уже осмотреться, что и как.

– Вот это хорошая мысль, молодец, Евгения!

Женя незаметно выдохнула. Первый подготовительный шаг сделан.

Всю ночь она вертелась на диване. Сон не шёл, от чувства вины горели щёки, руки дрожали от страха перед неизвестностью. Но сильнее всего внутри разливалась тоска по Максу. Болезненная, щемящая, удушливая.

«Друзья, мы просто друзья», – шептала она в подушку.

С этими мыслями она и заснула, когда небо за окном уже посветлело, и защебетали ранние птицы.

– Долго ты разлеживаться будешь? – пробилось сквозь сон дядино ворчание. – Суббота не отменяет того факта, что режим нужно соблюдать ежедневно. Поток энергии, оживленный асанами, примет…

– Верное направление, – промычала Женя, не открывая глаз, и повернулась на другой бок. – Встаю.

– Не вижу. А ведь уже половина одиннадцатого.

– Сколько?!

Женя подскочила с дивана и ринулась в ванную.

«Спокойно! Спокойно! Всё нормально. Сейчас он уйдет, и я займусь сборами. Как запланировано. Без паники».

– Я на йогу, – донеслось из коридора, – вернусь к часу.

Умывшись, Женя уставилась на своё отражение.