Лейси

– Лейси, пойдём, не упрямься! – и наша гримёр потащила меня за рукав в своё логово пудры и краски.

Грим Лейлы я наловчился накладывать сам. Никто не делает это лучше меня. Джоанна иногда помогает мне, когда у нас мало времени. Или расставляет акценты в уже готовом макияже. Так сказать, наводит лоск.

– Итак, во первых: снимай одежду!

Я поднял одну бровь:

– И где ты мне собралась накладывать грим?

Джоанна не смутилась. Её такими пустяками не проймешь.

– Ну что как маленький? – она бросила мне стопку из брюк, рубашки и ботинок. – Хотя бы прикинь на себя. Мне нужно взглянуть.

– Что это? Форма официанта?

– Да.

– А зачем сейчас?

– Чтобы я наложила макияж, подходящий под одежду.

– Как скажешь.

Я быстро снял куртку и футболку. А вот сейчас, посмотрев на меня, Джоан немного зарделась. Естественно, я заметил. Внутри потеплело. Джоанна мне нравится. А я, пусть совсем немного, нравлюсь ей. Я хочу в это верить. В аду, в котором мы работаем, просто необходимо, чтобы кто-нибудь нравился. И лучше, чтобы этот кто-то отвечал симпатией, но не втягивал тебя в отношения.

– Эй, эй, полегче! – Джоанна всё-таки наградила меня любопытным взглядом. Не слишком медленным и не дотягивающим до неприличного, но приятным. Я хитро улыбнулся. В голове моментально созрел план.

– Неужели наша неприступная красавица Джоанна смутилась? Хочу посмотреть на это поближе.

В один момент я оказался рядом с девушкой и приобнял её за плечи. Она не растерялась, посчитав такой порыв вполне естественным и погладила меня по щеке:

– Ты такой бледный, Лейси!

– Я же на солнце только под слоем макияжа.

Джоанна кивнула:

– Наша прекрасная Лейла… Лейси, знаешь, я уже и забыла, как ты на самом деле выглядишь.

Пахнет духами и помадой. И почему-то очень жарко. Джоанна ниже меня даже на своих каблучках. В девушке, от силы, сто шестьдесят сантиметров росту. Каштановые волосы собраны в хвостик. Карие глаза смеются. На губах играет смущённая улыбка. У меня возникает внезапное желание поцеловать эти губы. Но Джоанна отворачивается, и я прижимаюсь губами к её макушке. Она не отталкивает меня, мы просто стоим рядом. И я ей за это безмерно благодарен.

– Ты ведь не хочешь идти, да? – она спросила, не поднимая головы, позволяя мне чувствовать аромат её волос и кожи.

– Глупый вопрос, – я кое-как сообразил, о чём она. У меня нет выбора. Мне нужно, чтобы меня кто-нибудь приободрил сейчас. Потому что, на самом деле, конечно – я не хочу идти. Но какой смысл это обсуждать?

Мы стоим так ещё несколько секунд, потом Джоанна высвобождается из объятий и берёт моё лицо в свои тёплые ладони:

– Думаю, коррекцию мы не будем делать, ты и так очень красивый мальчик.

– Ну спасибо.

– А вот цвет лица… Мне нужен бронзер. Много бронзера. Таких бледных официантов в прибрежных ресторанах не бывает.

– Можешь делать со мной что хочешь.

Если бы я знал, чем мне это аукнется. Джоанна смеётся. Слишком наигранно.

– У меня где-то была пудра с охлаждающим эффектом. На этих кухнях в ресторанах жарко как в аду.

– Ты как заботливая мамаша.

– Поговори мне!

Она отпускает меня и идёт за пудрой. Я делаю вид, что разочарованно вздыхаю, но мне легче от этой неловкой поддержки.

Глава 6. Женщина с красивым именем Элеонор

Она сидела у дальнего столика. Покусывала красными губами круассан, смотрела в свой органайзер. Женщина с красивым именем Элеонор. Та самая Элеонор, внимание которой мне надо заполучить на следующие три дня. Я ставлю на поднос кофейник, сахар, сливки и направляюсь прямиком к ней.

Подхожу к её столику: естественно, она меня не замечает. Мало кто обращает внимание на официантов. Ну а такие люди, как эта леди, тем более относятся к ним как к прислуге. Нарочно мешкаюсь, расставляя на столе её заказ. Изображая крайнее смущение, смотрю в вырез её блузки. Работа Лейлой научила меня одному – контролировать свои эмоции. Я не знаю, какого цвета сейчас моё лицо: бледен я или покрыт румянцем – в конце концов, я загримирован. Но я точно уверен в своей мимике – я кажусь именно смущённым.

Задерживаю взгляд настолько, что она начинает это замечать. И вот она уже поняла, куда я смотрю, собралась сказать что-то вроде строгого: «простите?», подразумевая: «какого черта?». И в этот момент я опрокидываю её чашку кофе. Делаю я это так неловко и растерянно, как человек, осознавший, что его уличили в постыдном поступке.

Она смотрит на меня. Сейчас будет понятно, имело ли всё это смысл? На короткий миг я поднимаю глаза и смотрю ей в лицо. Может получиться! Не то, чтобы я её заинтересовал, но она немного задержала на мне взгляд.

Я опускаю глаза, как провинившийся. Несколько раз, быстро и, надеюсь, горячо и испуганно шепчу ей: «извините, мадам, извините». Беру салфетку с подноса, начинаю вытирать пролившийся кофе. Посматривая на мадам, обхожу вокруг столика. Присаживаюсь у её ног, чтобы собрать осколки. К нам бежит менеджер зала.

– Что тут у вас? Не волнуйтесь, мадам! Мы его как следует накажем!

Собираю осколки чашки и думаю: на дворе двадцать первый век, а чувствую я себя как мелкий паж в викторианскую эпоху с её классовыми различиями.

– Ох нет, не стоит! – Элеонор Свифт снисходит до улыбки. – Кажется, эта моя вина. Я возмещу ущерб.

– Ну что вы, мадам, – раскрасневшийся менеджер готов вечно изливаться в любезностях. – Никакой вашей вины здесь нет!

Интересно, это тоже наш человек? Вряд ли. Было бы слишком подозрительно.

– И всё же! – Элеонор открывает свою стильную кожаную сумочку и достает оттуда пару хрустящих купюр. – Я надеюсь, это покроет расходы, – невероятно естественным движением вкладывает банкноты в карман менеджерской формы. – Пусть мальчик здесь приберёт, я хочу выпить свой кофе.

– Хорошо, мадам!

Как только менеджер уходит, я, всё ещё сидя на корточках около её ног, поднимаю голову и тихо шепчу:

– Спасибо, мадам.

Она, в первый раз получив возможность рассмотреть моё лицо, слегка наклоняется и шепчет в ответ:

– Мы ведь оба знаем, из за чего это произошло.