Мессианский квадрат

– Не может быть, а точно! У вас в Израиле что, таких не бывает?

– Попрошайки встречаются. Просит кто-нибудь пять шекелей «на проезд», а глаза у самого такие стеклянные, что сразу видно, что он никуда ехать не собирается. Но чтобы посреди улицы разыграть серьезную драматическую сцену! Нет, таких смоктуновских в Израиле, пожалуй, не встретишь. Скверно получилось. Можно было бы эти сто долларов умнее употребить!

***

Когда мы наконец добрались до дома, Семен и Катя уже стояли у подъезда.

– Мы тут не меньше десяти минут ждем твоего бронепоезда, – пожаловался Семен. – Впускай уже пассажиров.

– Если честно, то твоя кухня, Андрей, мне больше воздушный шар напоминает, чем бронепоезд, – заметила Катя, проскальзывая в парадную дверь.

– Воздушный шар? – удивился Андрей. – Почему воздушный шар?

– Достоевский где-то пишет про воздушный шар, на котором два отвлеченных существа встречаются, чтобы высказывать правду. Мне кажется, это именно то, чем вы с Семой на твоей кухне обычно занимаетесь.

– Почему на кухне? Мы с Семой везде этим занимаемся.

– Тогда тем более это воздушный шар. Где бы вы ни встретились – это будет семинар двух отвлеченных существ на воздушном шаре.

– В этом что-то есть! – рассмеялся Семен, остановившись посреди лестницы и перегородив всем путь. – Помнишь, Андрюш, мы с тобой однажды по весне ушли с лекции и побрели куда глаза глядят, обсуждая русский характер.

– Бесхарактерность, скорее. Ты доказывал, что это татарское иго сломило русский народ, а я все списывал на православие, на византийскую ментальность.

– Потом, помнишь, разговор как-то прервался, мы осмотрелись и видим, что сидим в зале ожидания Казанского вокзала! Как мы там оказались? Уму непостижимо.

– А вы по дороге случайно чего не выпили? – поинтересовалась Катя.

– Говорят же тебе, мы ничего не замечали вокруг. Считай, что нас просто перенесло с места на место на воздушном шаре.

Мы вошли в квартиру и накрыли на стол, нарезав селедки и соорудив совместными усилиями тот же роскошный зеленый салат, что и в прошлый раз.

Семен (видимо, по Катиному настоянию) вместо водки извлек шампанское и шоколадный торт.

– Ну что ж, от всего сердца желаем вам поскорее уладить все с бывшим мужем! – подняла тост Катя.

На шампанском знака кашрута, разумеется, не было, пить я его не мог, но чокнулся со всеми от чистого сердца.

– Вот, вот, – поддержал ее Андрей. – Смотри, Ури, не дай Пинхасу себя обдурить. Сделка крупная. Скажи ему: «Невесту вперед!»

– Да, ты прав, я как-то про это не подумал. Так ведь можно остаться и без невесты, и без рукописи.

– Кстати, о рукописи… ты уж там постарайся при случае еще что-нибудь переснять.

– Сделаю все, что в моих силах, но, честно говоря, не очень верю, что такая возможность представится…

– Ты уж постарайся. В этой рукописи могут содержаться очень интересные вещи.

– Никто не сомневается, что интересные, но, подумай сам…

– Понимаешь, – перебил меня Андрей, – я вдруг понял, что Сарит была права.

– В чем?

– А в том, что в моей рукописи речь идет о «другом Иисусе», который в отличие от Иисуса первого был распят на праздник Кущей! – Андрей произнес это как-то торжественно и победно обвел присутствующих взглядом.

– Это что еще за другой Иисус? Мы еще не слышали про эту новость, – сказал Семен и весело мне подмигнул.

– Этой новости почти две тысячи лет, – не сдавался Андрей. – Представь себе, я вдруг сообразил, что Евангелия могут рассказывать именно о двух Иисусах: об одном – распятом на Пасху, и о другом – распятом на Кущи. Я не понимаю, как кто-то вообще до сих пор мог этого не замечать, мог не видеть, что в Евангелии говорится как будто бы о двух разных людях…

– Ну ты нас заинтриговал, председатель! Теперь уж давай выкладывай свое очередное великое открытие.

– Да ты взгляни внимательно на список различий между евангелием от Иоанна и синоптиками, список столь обширный, что по его поводу даже говорят: «Евангелий на самом деле не четыре, а три и одно»… Взгляни на этот известный с далекой древности список и честно скажи себе, что объединяет главных героев этих евангелий, кроме имен? Теперь представь, что одного из них казнили на Пасху, а другого на Кущи – и все станет на свои места.

– Но с какой стати думать, будто бы одного казнили на Кущи?

– Да хотя бы из-за расхождения между синоптиками и Иоанном относительно датировки казни. По синоптикам, Иисуса арестовывают и казнят в сам праздник Пасхи – 15 нисана, по Иоанну – в канун праздника – 14-го. И при этом все соглашаются с тем, что казнь произошла в пятницу. Как можно перепутать сам праздник с его кануном? Ясно, что у Иоанна просто речь идет о каком-то другом празднике. А то, что это был праздник Кущей, видно из того, что Иоанн упоминает о чествовании Иисуса пальмовыми ветвями.

– А в другое время, кроме Кущей, срезать пальмовые ветви в Израиле, конечно, невозможно?

– Возможно-то возможно, но кто станет заниматься этим на Пасху, когда на пальмовые ветви нет никакого спроса? Или вот, скажи мне честно, у тебя никогда не возникало вопроса, как это через год после того как на Иисуса сошел Святой Дух, Иоанн Креститель послал к нему учеников выяснить, не ожидается ли еще какой-то другой Мессия?

– Вопрос такой возникал…

– Так вот тебе на него как раз очень хороший ответ!

– Итак, Иисусов, оказывается, было два. Миленько! – произнес Семен, подливая себе шампанского. – И что? У обоих были мать Мария и отец Иосиф?

– Вовсе нет. Иоанн ни разу не называет мать Иисуса по имени. Всегда зовет ее просто Матерью, а Марией, как раз, называет ее сестру. Так что мать этого Иисуса никак не могла носить имя Мария!

– Глупости. Евангелист наверняка имел в виду двоюродную сестру.

– Ты, видимо позабыл, на каком языке говорили апостолы. На русском языке так действительно можно обмолвиться… Но на иврите – это два разных слова. Сестра – это «ахот», а двоюродная сестра – это «бат-дода»…

– Ах, да, я вспомнил! – обрадовался вдруг Семен. – Действительно считается, что Богородицу и ее сестру звали одним и тем же именем!

– Так не бывает. Подумай сам. Да и отношения у синоптического и иоанного Иисусов со своими матерями, заметь, совершенно разные: Иисус Иоанна хорошо относится к своей матери, слушается ее и берет с собой в свои странствия, а Иисус синоптиков свою мать терпеть не может. На порог ее не пускает, под крестом своим видеть не желает.

– Ты хочешь сказать, что синоптики не указывают, что мать присутствовала при казни сына? – удивился Семен. – Быть этого не может.

– Тем не менее это так. Не указывают. Ни один.

– Странно. Но даже если и не указывают, то ведь и не отрицают. Это, во-первых. А во-вторых, все евангелия подчеркивают, что Иисус был не женат. И даже более того, он фактически полностью порвал с родом, он провозгласил монашеский идеал. И это очень важная биографическая деталь.

В голосе Семена послышалось волнение.

– Да ничего он такого не провозглашал, то есть они оба не провозглашали. Апостол Павел, может быть, это начал, но никак не Иисус.

– Поверь, он достаточно сказал. Вспомни: «по воскресении ни женятся, ни замуж не выходят, а пребывают как ангелы Божьи на небесах». Да и как это вообще можно себе представить? Деторождение связано со смертью самым жестким образом.