Достоевщина в одной строчке. Концептуальное единство пространства вариантов

– Нет я! – сказал Раскольников.

– Для чистоты следственного эксперименты ты бы лучше помолчал! – сказал Раскольникову следователь.

– Лишь бы ф себе человека не убить, а то потом как с этим жить, – сказал критик.

Начало

«Я убил человека.» Начало положено. Интересно ваше мнение – писать сразу роман или начать с повести. Да, кстати, кто не понял. «Я убил человека» – это была первая строчка.

– Бывает, – сказали мозги.

– А всё-таки жаль, – сказало сердце.

– Вот это приключение, – молвила задница..

– Кто-нибудь из сумасшедших людей в погонах прочтёт и решит проверить тебя на предмет твоих слов. Времена пошли фиговые, не пиши так, – сказали мне читатели.

Авангардная достоевщина

– Я убил человека.

– В романе Ф.М.Достоевского Преступление и наказание Родион Раскольников тоже сознавался в убийстве старушки процентщицы.

– Но я напишу ещё лучше, чем Достоевский!

– Нет, молодой человек, это у Вас вульгарный плагиат!

– Посмотрим! В этом деле важен суд истории, а не суд методолога!

– Ха, ха! Можете продолжать матерое подражание, это всё бестолку!

– А я оформлю свой роман как авангард, сделаю такую прагматику, будто бы на мою первую строчку подумали, что я правда убил человека.

– Дураков нет! На авангарде далеко не уедешь!

***

Чтение терпеливого человека

– Я убил человека.

– Камера пошла, господа! Новая серия. Еще одного убивай!

– Что? Так это не я, это Раскольников!

– Один человек не пара, вот Раскольников тоже нескольких убил. Ищи!

– Но я концептуально написал первую строчку романа!

– Еще скажи, что тебе топор подложили!

Графоманы

– Про меня-с у вас лучше получалось писать! Перешли на графомана Пушкина-с?!

Кроме того-с, мои тексты копируются и вставляются, и уникальность не теряется! – сказал мне Достоевский.

– Но перед тем, как откопать Достоевского, надо написать книгу «Как научиться копать Пушкиных» – сказал мне Белинский.

– Я убил человека, но потерял топор! – сказал мне Раскольников.

– Ой, ребята, Вы из позапрошлого века! Устарели Вы! – сказал я им и стал читать искать в лимоне сходство с Лимоновым.

– Скажите, а не чего глупея вы не могли придумать? Кроме как сочинять пасквили на знаменитых авторов, – сказали мне читатели.

– Ха, ха, ха! Залил контент! Если есть заказ, можно придумать и что-нибудь поглупее! – сказал бредогенератор.

– Тут проснулся, упав с кровати, вся майка в поту, голова трещит. Да, надо завязывать с киселём и переходить на лимонады. Кто-то мне сказанул не перечислять и я сменил тему фантазий.

Лауреат

– Я убил человека. Да, меня заклинило Достоевским. Я долго подбирал топор, потом яростно его точил.

– Ты что, зачитался? – спросил меня топор.

– Но топоры не разговаривают! – возразил я и продолжил писать роман, лучше, чем у Достоевского.

– Щас Федор Михайлович сам придет и подскажет, как роман разрулить, – сказал мне критик.

– А зачем мне Федор Михайлович? Я же сказал, что хочу написать еще лучше, чем он? Я его не спрашиваю! – ответил я и почувствовал себя лауреатом нобелевской премии по литературе.

– Ничего, – сказал психиатр, – и вас вылечим.

Пьяный библиотекарь

– А я все мечтаю жидкометаллическом топоре, как у Терминатора. Чтобы он в нужный момент у меня вырастал из рукава. Вот я прочитал про ледоруб в названии, и у меня сердце встрепенулось. Напишите про меня пожалуйста! – попросил меня Раскольников.

– Я что, Достоевский? – удивился я.

– Если любишь щелкать по носам, значит ты второй Гоголь! – сказал мне Белинский.

– А если ты любишь пугать кошек, значит ты Шариков! – сказал мне Профессор Преображенский.

Тогда я дал Раскольникову рубль, чтобы он не рубил старуху, дал Шарикову мягкую игрушку, чтобы он не пугал кошек и дал Гоголю электрический нос, чтобы вдохновить его на продолжение своей повести…

Но тут появился Горький.. – и послал всех «в люди».

Белки в городе