Наука и техника будущего

Вольф Мессинг почти бежал по центральному проходу. Я стал искать глазами Вовку Щукина. «Где он? Я не вижу свой ряд. Все курсанты одинаково одеты, в зале полумрак. Ага. Есть. Но Мессинг уже рядом. «Направо!»

Мессинг развернулся и ринулся вправо, но моя команда чуть запоздала, и Вольф Мессинг налетел бедром на подлокотник кресла.

– Ааа! – взвыл он и схватился рукой за ушибленное место. – Что же вы так командуете, молодой человек!?

– Извините, – сказал я, но вы так спешите…

– Подождите, сейчас я выключу боль. Минутку.

Я увидел, как напряглось его лицо, заострились скулы.

– Всё. Командуйте дальше, только чётче.

Я мысленно погнал экстрасенса вперёд вдоль ряда. Вот и Щукин. «Стоп». Вольф Мессинг замер, повернулся к курсанту Щукину, схватил его за руку и поволок на сцену. Такой команды я ему не давал, но Мессинг уже не слушал меня. Видимо, это было стереотипным заданием многих предыдущих его выступлений.

Он сам нашёл дорогу назад. Поднялся на сцену, волоча за собой курсанта. Публика разразилась аплодисментами. Вольф Мессинг тут же сунул в руку его часы. Я дал команду подойти к столику и взять мои часы. Мессинг выполнил команду. Потом я потребовал вернуть мне часы, и Мессинг сунул часы мне в руку. Последней командой в задании была команда поднять мою правую руку вверх. Но Вольф Мессинг поднял вверх обе руки, мою и Щукина. Публика опять захлопала в ладоши.

– Задание выполнено! – провозгласил председатель жюри.

Я хотел возразить, но у меня не было микрофона.

– Вы не всё сделали правильно, – сказал я Вольфу Мессингу.

– Да, да, я знаю, я буду учиться, я научусь, – зашептал он. – Не выдавайте меня. Спасибо вам, спасибо!

Мне стало жаль старика. По лицу его струился холодный пот и дышал он как загнанная лошадь. «Нелегко ему достаются эти эксперименты, – подумал я. – Ладно, пусть всё остаётся, как есть. Не буду ничего говорить. Это задание невозможно выполнить с завязанными глазами. Мессинг не знал этого».

Потом Вольф Мессинг проделал ещё несколько номеров с угадыванием мыслей на расстоянии. Он попросил желающих загадать какое-нибудь простое желание, сильно захотеть чего-нибудь.

Первая девушка встала со своего ряда и подошла к сцене. Вульф сосредоточился и произнёс: – Вы хотите пить.

Девушка кивнула головой и села на место.

Подошёл парень. Вульф задумался. – Вы хотите обнять свою подругу, – произнёс он. Парень согласился.

Третья девушка вызвала лёгкий смех в зале. Вульф сказал, что она хочет выйти замуж. Девушка слегка покраснела, но согласилась.

На этом сеанс знаменитого экстрасенса и гипнотизёра закончился.

– Как это он делает? – спросил меня Щукин.

– Он улавливает наши биотоки, – ответил я. – Если мыслеприказы достаточно сильные, то они формируют довольно приличное биополе вокруг нас. Многие тонко чувствующие люди способны улавливать желания своих собеседников, особенно близких людей. Им не надо слов. Они читают мысли друг друга. Ты не замечал такого за собой?

– Не припомню чего-то, – пожал плечами Вовка.

– Особенно тонко чувствуют это животные. Например, собаки, лошади. Они не умеют говорить, но понимают хозяина без слов. Конечно, тут играет роль и поведение хозяина, но сильные мыслеприказы животные способны улавливать на расстоянии в несколько шагов. Просто их надо правильно тренировать.

Мой сын, Алексей, работает тренером на конюшне, и он не раз рассказывал мне о том, как лошади понимают его, а он понимает лошадей. У людей хорошо развилась вторая сигнальная система, но заглохла способность воспринимать сигналы первой – вегетативной нервной системы.

Многие учёные не верят в телепатию. У них нет опыта близкого общения с животными, нет приборов, улавливающих и расшифровывающих мыслеприказы, мыслеобразы. Биотоки мозга они фиксируют – снимают энцефалограммы специальными шлемами, но расшифровать их не могут, тем более на расстоянии. Но это не значит, что телепатия невозможна. Просто наука ещё не дошла до нужного уровня развития. Наш мозг и мозг животных ещё не достаточно изучены. Это очень сложные биологические системы.

2. Искусственный интеллект

В последние годы всё шире в СМИ используется понятие «Искусственный интеллект». Искусственный интеллект (ИИ) подразумевает собой искусственно созданную человеком машину, умеющую решать поставленные задачи с возможностью дальнейшего самообучения.

Впервые это словосочетание было использовано Джоном Маккарти в 1956 году, несмотря на то, что вопросы о разумных машинах поднимались и ранее. Например, в 1950 году один из пионеров в области вычислительной техники ученый Алан Тьюринг написал статью «Может ли машина мыслить?», в которой описал процедуру, определяющую разумность машины. В дальнейшем эта процедура получила название теста Тьюринга.

В философии не решён вопрос о природе и статусе человеческого интеллекта. Нет и точного критерия достижения компьютерами «разумности», хотя на заре искусственного интеллекта был предложен ряд гипотез, например, тест Тьюринга или гипотеза Ньюэлла – Саймона. Самый общий подход предполагает, что ИИ будет способен проявлять поведение, не отличающееся от человеческого, причём в нормальных ситуациях.

Эта идея является обобщением теста Тьюринга, который утверждает, что машина станет разумной тогда, когда будет способна поддерживать разговор с обычным человеком, и тот не сможет понять, что говорит с машиной (разговор идёт по переписке).

Считается, что человек обладает природным (естественным) интеллектом, поскольку способен творчески мыслить, создавать произведения науки, техники, культуры и искусства, правильно оценивать сложившуюся ситуацию и принимать правильные решения поведенческого характера (хотя и не всегда).

Но говорить об искусственном интеллекте машины по-моему преждевременно. Интеллект – более высокое и широкое понятие, чем разум. Ребёнок может быть разумным, но его нельзя назвать интеллектуалом, поскольку он не может проявлять глубокие познания в различных областях науки, техники, культуры, искусства, морали и нравственности.

Однако, став взрослым, и выучившись, он может стать интеллектуалом – т.е. культурным и образованным человеком, способным творить – создавать новые знания, произведения искусства, строить машины, здания, правильно (культурно) вести себя в обществе.

Пока же нам следует ставить цель научить машину (компьютер) творчески мыслить и решать научные и технические задачи без подсказки человека. Это ещё не интеллект, но уже разум. Для интеллекта машине не хватает культуры, морали и нравственности. У неё нет чувств, эмоций, нет и морали. Она ведёт себя так, как её запрограммировали.

Человек – существо общественное и только в обществе проявляется его интеллект. Общества машин как отдельного социума пока не существует, и вряд ли оно вообще нужно. Машина всегда должна оставаться лишь помощником человека, и интеллект ей не нужен, ей нужен только разум. Нужно научить машину думать. Поэтому наша ближайшая задача – создать искусственный разум. Но для этого сначала надо понять, как думает человек, вернее, наш мозг.

– А как же думает наш мозг? – спросите Вы.

Начну издалека.

Ребёнок рождается с сознанием чистым как белый лист бумаги. Никаких мыслей у него нет. Это видно по отсутствующему блуждающему взгляду, по поведению. Но у него в голове уже есть прекрасный биологический компьютер – его мозг! Большинство нейронных цепей памяти мозга пусты, за исключением тех, которые содержат наследственные программы управления процессами в организме и органами чувств. Эти программы передаются генетически и представляют собой вегетативную нервную систему.

Как только ребёнок попадает в этот мир и открывает глаза, на него обрушивается поток информации. Он начинает видеть предметы, слышать звуки, чувствовать прикосновения, тепло, холод. Но это ему ещё ни о чём не говорит. Он ещё не умеет думать, он не умеет обрабатывать информацию. Однако в его память уже закладываются зрительные образы, звуковые сигналы и тактильные ощущения. Изо дня в день они повторяются и сочетаются с различными воздействиями, положительными или отрицательными. Так в мозгу ребёнка формируются устойчивые связи. Лицо матери, её голос, грудь, связаны с приятными ощущениями тепла, сытости, комфорта. Лицо отца, его руки, голос – и возникают приятные ощущения купания в тёплой воде, ласки.

Запоминаются и отрицательные эмоции: чувство голода, пощипывание в промежности от мокрого подгузника, усталость от лежания в одной позе. Позже ребёнок запоминает облик отца, матери, их манеры говорить, двигаться. Выделяет отдельные звуки и определяет, что за ними должно последовать. У него образуются прочные причинно-следственные связи: звук – действие, предмет – свойства. Он начинает двигать ручками, учиться брать и бросать игрушки. Так он познаёт силу тяжести, движение. И опять в мозгу возникают прочные связи, поступок – последствия. Но пока это ещё не думанье. Это процесс накопления информации, познания предметов, их свойств и возможного применения. Например, ложкой можно есть, из чашки можно пить, на стуле можно сидеть. Пока работает только память, и опытным путём устанавливаются причинно-следственные связи. Но ребёнок уже способен предвидеть результаты своих действий, моделировать, т.е. проигрывать в уме ситуацию.

Например, если разжать пальцы, то игрушка упадёт на пол и раздастся соответствующий звук, если стукнуть по чашке, то она опрокинется, и т. д. У ребёнка в голове создаётся множество моделей последствий тех или иных его действий. Многие из них похожи. Бросить яблоко и бросить игрушку – результат примерно одинаковый. Так ребёнок начинает различать сходные модели действий и их результаты. Возникают мысленные аналогии, обобщения. Например, стол в гостиной и стол в кабинете отца отличаются, а называются одним словом. У бабушки же вовсе другая мебель, но тоже есть стол, стулья, кровать, шкаф. Сходство лишь в назначении предметов и в их конструкции – они имеют общие конструктивные признаки. Так у ребёнка формируются общие абстрактные понятия: образы стола, стула, шкафа, кровати. Он уже безошибочно в любой квартире определит, где стол, где стул, а где шкаф, хотя эти предметы могут значительно отличаться по форме, по цвету, по размерам. В его мозгу уже сформировались отличительные признаки предметов, по которым ребёнок относит их к той или иной категории. Но самое интересное, что слова «стол», «стул» вызывают те же ассоциации, что и зрительные образы. Слово заменило предмет! Это уже работа второй сигнальной системы – больших полушарий мозга. Ребёнок слышит слово и мысленно воспроизводит образ предмета, обобщённый, абстрактный. Так слова могут порождать зрительные образы, идентифицироваться с ними. Значит, оперируя словами, можно оперировать зрительными образами, хотя реальные предметы отсутствуют. Это уже мыслительный процесс!

Зрительные образы конкретны, ими думают животные, а человек мыслит словами. Вдумайтесь в эту разницу. Мы произносим всего лишь два слова: «бросил камень», а представляем себе, что человек нагнулся, взял в руку камень, размахнулся и пустил его в определённом направлении. Мы представляем себе полёт камня и его приземление. А дальше мы произносим другие слова, и идёт новая абстрактная модель: поступок (причина) – результат (следствие). Так возникает цепочка событий: предмет – действие – новое состояние предмета. Это уже абстрактное мышление. Моделирование процессов в общем виде, без деталей, а если надо, то и привязка к деталям, к частностям. Умение абстрагироваться, видеть в частном общее и переходить от общего к частному, конкретному – это уже мышление.

Мы объединили все предметы в группы, назвав их словом «существительные». Мы объединили все действия с предметами в группы, назвав их словом «глаголы». Мы объединили все свойства предметов в группы, назвав их «прилагательными», и т. д. (включая все части речи). Теперь, не имея самих предметов, мы можем мысленно проделывать с ними всё что угодно и, пользуясь различными аналогиями, ассоциациями, предвидеть, что будет с предметом в результате тех или иных действий.

Мало того, вообще не имея образа предмета, скажем, атома или электромагнитной волны, мы можем иметь слова, обозначающие эти предметы и их свойства, и из этих умозрительных образов рождать какие-то умозаключения. Это уже познание неизведанного, скрытого от наших органов чувств. Это уже наука, творчество. Мы можем полностью отрешиться от реальности и оперировать только с вымышленными образами. Так создаются мифы, произведения искусства. На это способен только человек. Вот какая огромная роль принадлежит абстрактному, символьному мышлению!

А ещё человек мыслит понятиями: «много-мало», «тепло-холодно», «быстро-медленно» и т. д. Эти понятия выработаны им на основе ощущений и субъективных оценок. В отличие от машины, человек очень плохо считает, и эти понятия заменяют ему массивы числовых данных.

Он оперирует с нечёткими множествами, как сказал бы математик, границы которых размыты и субъективны. В результате человек часто ошибается в своих оценках, поэтому учёные предпочитают всё оценивать числами.

Машина-компьютер не имеет ощущений и ей непонятны субъективные оценки человека. Поэтому различные понятия приходится заменять массивами данных и описывать их статистическими характеристиками. Но машину научили оперировать с массивами как с единым целым. В результате скорость мышления машины значительно возросла.

Вот я, например, задал машине оператор «тау», который определяет количество осадков в Москве за лето. Я задал диапазон от «очень мало» до «очень много». Машина будет оперировать с массивами «очень мало», «мало», «норма», «много» и «очень много», интерпретируя их числовыми величинами.

– И всё-таки, как же научить машину думать? – спросите Вы.