– Свет включить? – хмуро осведомился он.
– На хера твой свет теперь нужен? – вызверился Штоп. – Чего стоишь? Тебе что, трудно свет включить?
Крокодил включил верхний свет.
Мальчик лежал на боку с широко открытым ртом. Штоп попытался закрыть его рот, но у него ничего не получилось. Тогда он сорвал с дивана простыню и завернул мальчика с ног до головы, а сверху набросил пальто. Дико огляделся.
– Ты чего, Алеша? – испуганно спросила Гальперия. – Куда ты?
Мотнув головой, Штоп схватил мальчика в охапку и выбежал из дома.
В халате на голое тело вышла из спальни Камелия. Гена обнял ее за плечи.
– А куда он побежал? – испуганным шепотом спросила она. – Он в больницу, что ли?
– Не знаю, – сказал Гена. – Просто побежал… Умер пацан-то…
– Надо задом наперед ходить, – сказала Камелия тупо, клацая зубами. – Китайцы ходят задом наперед, поэтому и живут сто лет.
Она попыталась показать, как надо ходить спиной вперед, но Крокодил прижал ее к стене. Она обмякла и тихо заплакала.
– Чего надо-то? – спросил Гена.
– В больницу надо, – сказала Гальперия. – Справку о смерти надо получить. Без справки хоронить нельзя.
Крокодил быстро оделся и убежал. Было слышно, как он заводил мотоцикл.
– Что теперь будет? – спросила Камелия, глядя в пустоту.
Гальперия промолчала.
До утра Штоп бродил под дождем по Жунглям, прижимая к груди завернутое в тряпье тело внука. Когда появились прохожие, он вернулся домой. К тому времени Крокодил привез справку о смерти. Выписывая справку, врач сказал: «Старикам и дуракам даем не глядя». – «А вскрытие?» – «Да знаем мы этого вашего Йозефа Штрауса! Что там искать-то у него внутри?» – «Франц-Фердинанд», – поправил врача Гена. «Я и говорю: Йозеф Штраус». Гена хотел набить ему морду, но не стал: врач запросто мог засветить его рентгеном насмерть.
Пока женщины мыли мальчика, Штоп и Гена съездили за гробом. Детских не оказалось, Штоп ждать не захотел, поэтому взяли готовый, для взрослого.
– Еще капусты надо побольше, – сказал Штоп. – И соли.
Крокодил Гена приволок мешок капусты, а Гальперия сбегала в магазин за солью. Штоп тщательно натер Франца-Фердинанда солью и завернул в капустные листья. Все молчали, боясь возражать старику, а он только сопел, обрывая кочан за кочаном. «Зато не протухнет, – бормотал он, – свеженький будет».
Женщины отправились за тканью для гроба, а Штоп ненадолго прилег в соседней комнате.
Крокодил Гена снял ботинки, лег в гроб и опустил крышку.
Когда женщины вернулись, Штоп снял крышку и увидел Гену, лежавшего в гробу со сложенными на груди руками.
– Хайль Гитлер! – сказал Гена, улыбаясь во весь рот. – А это я!
– Аллах акбар, – сказал Штоп и дал ему щелбана. – А ну вылазь, пидорас.
– Дурак, – сказала Камелия, – разве можно так?
– Да ладно вам, – сказал Гена, вылезая из гроба. – Пошутить нельзя.
– Живым раньше времени в гроб нельзя, – сказала Камелия. – Плохая примета.
– Надо место на кладбище заказать, – сказала Гальперия. – И чтоб могилу вырыли.
– Сами похороним, – строго сказал Штоп.
Дождь шел весь день без перерывов. В квартире было темно, но Штоп не разрешал включать свет. Гальперия пристроилась у окна и читала вполголоса псалмы. Штоп то останавливался перед нею и слушал, склонив голову набок, то начинал ходить из угла в угол, поддавая ногой то галошу, то мячик. На нем были всегдашние его кальсоны с желтой мотней.
– Градусник! – вдруг сказал он. – Градусник забыл!
– Что градусник? – вскинулась Гальперия.
– В жопе там у него он остался.
– Господи! – испугалась Гальперия. – Не надо его больше трогать, Алеша. Подумаешь, градусник!
– Предмет все-таки, – возразил Штоп.
– Да я свой принесу, у меня есть…
– Ладно, пусть, – согласился Штоп. – Ему так, может, спокойнее.
– Спокойнее, конечно. Пусть с градусником будет.
Он сел на пол и принялся резать ножиком туфли, принадлежавшие покойной жене.
Гальперия вздыхала, но помалкивала.
Вскоре вокруг Штопа набралась куча кожаных обрезков.
– Может, ужинать будем? – предложила Гальперия. – Поздно уже.
– Ужинать? – старик поднял голову. – Не, хоронить будем.
– Сейчас? Дождь ведь…
– Я говорю, хоронить будем на хер! – взвился Штоп. – Зови дочь на хер! И Генку зови Крокодила – все ж не чужой на хер!
Гальперия разбудила Гену и Камелию.
– Как хоронить? – удивилась Камелия. – Ночью? Кто ж нас пустит на кладбище?
– Пустят, – с усмешкой пообещал Штоп. – Ты встань у стола смирно и стой, пока не скажу. – Он обвел воспаленными глазами комнату. – Вот какая дизентерия случилась. Надо сказать что-то. – Он посмотрел на Гальперию. – Слова надо сказать, как полагается. Группа товарищей. В труде и в личной жизни.
– Может, свет включить? – сказал Крокодил. – Мы ж не сектанты.