Рыба гниёт с головы. Исторический детектив

«А ночь будет холодной» – думал Якуб, глядя на заходившее в сторону Каспия солнце.

Десяток спешившихся ордынцев, развели костер, чтобы приготовить на скорую руку еду, а молодой сотник с несколькими нукерами осматривал близлежащие пустынные пригорки.

К своим восемнадцати годам Якуб видел уже пять великих ханов Орды. И если первые четырнадцать лет его жизни прошли во время правления великого Джаннибека, то потом за четыре года ханские смерти стали для него слишком частым явлением. Захват власти белоордынским чингисидом Хызром, поначалу не вызвал в нем восторга, поскольку новый правитель успел и город пограбить и казнить приличное количество знакомых. Но спустя месяц, новый Великий Хан понял, что на одних белоордынцах Сарай Эль Джедид было не удержать, поэтому постепенно милости стали падать и на воинов из туменов[8 - Тумен – воинское соединение, численностью 10000 человек.] потомков Джаннибека. Якуба произвели в сотники, видимо таким образом немножко возместив урон за разграбленный дом, и, приняв присягу, он решил, что будет служить этому Хану, тем более что Хызр начал править более чем разумно, в отличие от бывших ханов, для которых часто целью правления были пьянки да убийства родичей.

Великий Хан, для укрепления своей власти, решил сделать пограничные поселения и, тем самым, решая две проблемы. По сути, бывшие золотоордынские воины, получили как службу, так и скот и плюсом бескрайние земли кочевой державы, при этом еще и несли функцию охраны границ, а сам Хызр около себя оставил несколько абсолютно преданных еще со времен Белой Орды туменов войска.

Тумен, под руководством царевича из младшей ветви Джучидов, Керим-оглана, получил назначение закрыть границы Орды у Хорезма. Сам царевич, был не дурак выпить, приятно провести время и не утруждал себя обязанностями военачальника, опираясь на своих нижестоящих подчиненных.

Эмир Касым, старый вояка, всю жизнь прослуживший Великим ханам Узбеку и Джаннибеку, с лицом, имевшим рубец, с тремя пальцами на рабочей левой руке, был тысячником со времен смоленских походов ордынцев. Именно его послали на пограничные земли северо-восточного побережья Каспия в помощь царевичу, выдернув из азербайджанских земель, и именно он был непосредственным командиром Якуба.

Приехав к берегам высыхающей Эмбы, ордынцы раскинули юрточный городок, а Эмир Касым устроил собрание для своих сотников. На собрании были каждому выделены земли для выгула скота, а также для пограничного контроля. После собрания Касым подозвал Якуба и сказал ему лично:

– Я тебе доверил самый южный участок территории, не потому что лучшие пастбища достались другим, более опытным. Я вижу, что у тебя есть молодость и твердая рука чтоб бить врагов, а поверь мне на самой границе их будет больше всего. И именно тебе придется перед врагами самому первому представлять имя Великого хана. Это особая честь.

Якуб выслушал, поклонился и в тот же вечер двинул свой отряд на юг почти к самой границе Мангышлакского полуострова.

В этих пустынях лето было очень жарким, поэтому любые переходы старались делать по ночам, поскольку только ночью можно было почувствовать хотя бы легкий бриз, который избавлял от дикой жары, которую усугублял тяжелый зной близкого Каспия.

Ночной мир этой части Орды был тихим, но это была обманчивая тишина. Любой кочевник знал, что ночь – это время, когда выходят злые духи и мир наполняется всеми адскими существами. Тарантулы, скорпионы, фаланги бегали среди песков черными точками, вызывая вскрики молодых воинов и сопровождающих женщин.

Якуб же, напротив, пауков не боялся. Еще его приемный отец в детстве рассказывал ему, что паук никогда не сможет съесть человека, зато с большим удовольствием ест мошкару, комаров и прочив кровососов, поэтому он скорее союзник, чем враг. На всякий случай Якуб надевал особые сапоги из овечьей шерсти и кожи, т.к. считалось, что пауки очень боятся овец.

Куда опаснее пауков были змеи, которых в этих местах было очень много, особенно ближе к заболоченным высыхающим оазисам, но обычно к большой толпе людей они не подползали.

Пограничная служба не требовала каких-то особых навыков. Каждый ордынец умел скакать на лошади, метко стрелять из лука, следить за противником и рубиться на саблях, и, самое главное, на сто процентов исполнять приказы старшего.

Эмир Касым сформулировал свой приказ абстрактно – задерживать любого, у кого не было пайцзы от Великого Хана. Своих нукеров Якуб проинструктировал, сделал им тренировочный комплекс для поддержания формы, а сам вечерами читал сочинения Насир ат-Туси или Аль-Фараби[9 - Насир ад-Дин Туси – выдающийся персидский математик, механик и астроном XIII века. Аль-Фараби – мусульманский философ IX – X веков, возможно тюркского происхождения, один из крупнейших комментаторов произведений Аристотеля.], тем самым несколько удивляя своих подчиненных грамотностью. Впрочем, они по-настоящему умели ценить только силу и умение воевать, а Якуб был первоклассным стрелком из лука и очень неплох в борьбе, потому что обучался не тюркскому курешу, а славянскому более хитрому и жесткому искусству боя. Он уже пятый год был в ордынской армии и за это время успел получить достаточно большой опыт стычек. Знания из древних и не очень древних свитков папируса или мягких страниц пергамента, дали возможность юному ордынцу великолепно проявлять себя тактически в каждой боевой стычке, из которой его воины выходили с минимальными потерями и как правило с пленными врагами.

Глава 3. Тайна рождения

В 1353 году, в год, когда Черная смерть[10 - Черной смертью в Средние века называлась чума.] особенно лютовала, Якуб, у постели умирающего от чумы Ильяса, своего, как оказалось, приемного отца, узнал, что, он был ханского рода, наследника всей империи Золотой Орды. В десять лет ему пришлось из мальчишки-сорванца, становиться мужчиной, которому необходимо выжить в суровых условиях Орды.

То, что никто не знал, что Якуб являлся потомком великого Чингиса, было ему скорее подспорьем. Великий хан Джаннибек, правивший тогда в Сарай Эль Джедиде, постарался уничтожить всех своих ближайших родственников на пути к трону, поэтому одному Аллаху было известно, как Якуб был спасен кормилицей и принят в дом тысячника золотордынской армии Ильяса Ибн Ивака, как любили себя именовать на арабский манер знатные люди новой исламской степной державы. Приемный отец, был храбрым воином, русским по национальности.

Его родители были угнанными когда то в плен ремесленниками, но Орда позволяла подниматься на вершины даже недавним неудачникам. Рабство в Орде, было существенно более облегченным, по сравнению с любой другой страной. Да и ордынцы, не видели особого смысла в плохих условиях для рабов. Если человек умел ковать доспехи и оружие, то его положение автоматически становилось привилегированным. Ильяс появился на свет как раз в год вступления хана Узбека на ордынский престол. Тридцать лет правления Великого хана Узбека привели к тому, что Золотая Орда стала крупнейшей державой своего времени, армия ордынцев была огромной, войны были успешными, а храбрые и хорошие войны быстро росли по службе и становились богатыми людьми.

Ильяс неоднократно ходил в походы с Ордой, а во время одного похода на Червоную Русь[11 - Червоная Русь – нынешняя Западная Украина.] в 1337 году, после удачной засады на галицких дружинников, был произведен в тысячники. По факту это означало огромную добычу в войне, свой собственный дом в столице, близость к великому хану и много других привилегий.

Два года спустя, он поехал проверять поголовье скота в низовья Урала. В спокойные времена, когда войны не было, у Ильяса просыпалась страсть к рыбалке. Так в одно утро, гонец застал его на берегу Урала с удочкой и сообщил о смерти Великого хана Узбека. Собственно событие такого масштаба обязывало Ильяса вернуться в Сарай Эль Джедид. Но он задержался на один день, узнав, что в находившемся недалеко городе Сарайчак был убит старший сын и наследник Узбека – Тинибек. А вечером, к нему в табор прибежало несколько молодых девушек-булгарок, спасавшихся от резни, которую устроили в гареме Тинибека убийцы. Ильяс, ненавидел, когда женщин убивали лишь за то, что они были у кого то в гареме, поэтому принял их без колебаний. Сам он был не женат и шутил, что его единственная верная жена – это его сабля в красных ножнах, которую ему давным-давно выковал умерший отец.

Ильяс вернулся в столицу, с удивлением узнал, что еще один наследник трона, Кадыр, был убит в старой столице, а новым ханом объявлен Джанибек. Ильяс знал вступившего на престол довольно хорошо. Джанибек командовал туменом, в котором Ильяс был десятником, а затем и сотником. Причем бунчук сотника он лично принимал с рук будущего правителя Орды. Поэтому то, что Джанибек был братоубийцей, Ильяса не особо волновало, поскольку он знал, что как правитель он должен быть не хуже своего отца.

Девушки, прибежавшие к нему в табор, теперь находились при нем и следили за уютом его дома. А буквально через полгода одна из них, юная и очень красивая как оказалась наложница Тинибека, родила здорового мальчишку, но сама умерла при родах. Якубом его назвал сам Ильяс и на первых порах его воспитанием занимались рабыни. Но уже с трех лет мальчика стали учить всему тому, что должен уметь воин-ордынец.

К семи годам Якуб отлично управлялся с лошадями, в совершенстве кидал нож в дерево, но больше всего ему нравились рассказы Ильяса о других странах, о животных. Ильяс привык к ребенку и старался давать ему необходимую отцовскую заботу. Он научил его русскому языку, рабыня-кормилица из Ходжента[12 - Город на севере нынешнего Таджикистана.] разговаривала с ним на персидском, а татарский был третьим языком, на котором говорили все в округе. В восемь лет Ильяс решил отдать Якуба учиться в Медресе[13 - Медресе – мусульманское религиозно-просветительское и учебное заведение второй ступени (после начальной). Выполняет функцию средней общеобразовательной школы и мусульманской духовной семинарии.] и за два с половиной года он научился читать на персидском и на арабском, и в целом приобрел много знаний той эпохи.

В десять лет Якуб стал наследником достаточно крупного военачальника, но в войске Орды происхождение, если ты не чингисид (а то, что Якуб был из рода Чингиса теперь уже точно никто не знал), совершенно не ценилось, поэтому репутацию отличного молодого воина он заработал себе сам. В 1357 г. Великий хан Джанибек пошел в свой последний поход на Азербайджан, из которого он уже не вернулся, а четырнадцатилетний Якуб тогда же ушел в свой первый поход, из которого вернулся уже молодой воин.

Завоевательные походы Орды в то время позволили Якубу, человеку и так небедному, обогатиться еще больше. При этом будучи обученным грамоте воином, он понял, что разные предметы имеют для разных народов совершенно разную ценность. Для ордынца лошади и скот имели первостепенное значение, как и оружие. Но Якуб понял, что те же книги, трактаты до которых в Орде вообще никому нет никакого дела, вполне удачно можно обменять византийцам, латинянам или арабам, коих на базарах Орды было немерено.

Такая нехитрая экономика позволила Якубу довольно скоро обзавестись и отличными лошадями, и прочнейшим византийским доспехом, а самое главное иметь более крепкую саблю и компактный арбалет, который имел массу преимуществ перед луком. Поэтому стать в восемнадцать лет сотником ему помогли не только природная сила и ловкость, но и смекалка. А свой багаж знаний он старался пополнять любыми сочинениями той эпохи, а мусульманский Восток в этом плане был куда выгоднее любых других цивилизаций.

Глава 4. Случай на границе

Июньские ночи для Якуба были теми часами счастья, когда с парой десятков своих нукеров можно было проверять вверенную ему территорию. Несколько часов ночи – единственное время, когда можно было действительно нести службу без этого утомляющего летнего зноя пустынь между Аралом и Каспием. Первые дни лета Якуб старался и днём нести службу, но потом понял, что гнать в жару лошадей и верблюдов все равно никто не будет, да и лазутчики как правило используют ночи для своих передвижений. А те немногочисленные караваны, неспешно шедшие из Фараруда в сторону поволжских городов, всегда имели при себе разрешение торговать.

Один из нукеров, ехавших впереди замахал рукой, предупреждая о том, что по дороге в сторону его стойбища едут какие то незнакомцы. Спустя несколько минут нукер, молодой булгарин, подскакал к Якубу и должил:

– Два человека на верблюдах, едут довольно быстро, асла[14 - Старший]!

– Один десяток остается со мной, второй хорониться в стороне и без сигнала не встревает! Посмотрим кого нам ночь прислала…

Два всадника на бактрианах[15 - Бактриан – двугорбый верблюд.] быстро приближались к выступившему чуть вперед Якубу. Он поднял руку с саблей призывая ночных гостей остановится.

Двое на верблюдах сбавили ход и один из всадников, прокричал уже немолодым голосом:

– Мы едем из Мерва в Сарай Эль Джедид с важными вестями для великого хана Хызра.

– Покажите пайцзу[16 - Пайцза – металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти, наделения особыми полномочиями.], дающую разрешение на проезд по территории Великой Орды!

– У нас нет пайцзы, мы узнали важные вести о вашем хане и хотим рассказать ему лично.

Якуб усмехнулся, подумав про себя, что эти верблюжатники не очень умные, если думают что Великий хан кого то действительно из них примет.

– Без пайцзы, вы не доедете не то, что до Сарай Эль Джедида, а даже до моего шатра в фарсахе отсюда.

– Если ты и твои воины не дадут нам проехать, то не узнаете о том, что великого хана хотят погубить!

– У Великого хана лучшая стража, самая сильная армия! Какому дураку придет в голову с ним тягаться?

– Если я кому и скажу, то точно не тебе. Обычному сотнику такое знать не дозволено.

– Я сотник самой сильной армии мира, а ты, я смотрю, слишком нахален. Моя сабля не попортит твоей бороды только потому, чбарто я чту приказы. А тебя я доставлю своему эмиру, чтоб он решил твою участь.

– Ваш Эмир не сможет помешать тому, что произойдет!

Якубу надоело слушать эти полубезумные мысли, он приказал нукерам связать этих непрошенных гостей, засунуть им кляп и решил, согласно приказу отвезти их в стойбище тысячника Касыма.

До стойбища Касыма было почти двадцать фарсахов и на путешествие должен был уйти весь день, а возможно и больше. Через час он был у себя в шатре, до рассвета еще было время чтоб собраться в дорогу. Ночных дежурных он отправил отдыхать, но приказал трем другим десяткам вставать и готовиться выступить в стойбище тысячника.

Около шести утра по прежнему связанные пленники были закинуты на верблюдов, им позволили немного утолить жажду, а Якуб заметил, что «мервочане» смотрят на него с плохо скрываемой злобой. «Злость недруга не более удивительна, чем писк комара», – подумал про себя молодой сотник и приказал своему небольшому каравану двигаться в сторону лагеря командира.

Спустя полтора суток спустя, несмотря на жару, отряд Якуба с похужавшими от неприветливого обращения нарушителями границы, въехал в большое стойбище. Черно-белый шатер тысячника был отлично заметен, среди желто-песочной массы войлочных жилищ. Якуб, приказал одному из своих воинов спустить пленников. Сам он неспеша наполнил свой мех водой из колодца, отряхнулся от пыли и подошел к шатру Касыма. Нукеру, охранявшему тысячника он доложил о том, что хотел бы видеть эмира, т.к. есть новости о нарушителях границы. Нукер кивнул и зашел в шатер, а Якуб тем временем посмотрел на юрту. Ему она не показалась практичной. Вряд ли в жару она могла как то охлаждать, тем более ровные круглые камни поддерживали войлок, что было уж совсем в новинку. От солнца эти камни нагревались летом так, что на них можно было яйца жарить. Тем временем, нукер вышел и сказал Якубу, что тысячник готов его принять немедленно. Войдя в шатер, он увидел Касыма, который улыбаясь, направился к сотнику и подойдя похлопал его по плечам.

– Здравствуй, дорогой! С дороги? Что случилось? Аю доложил мне, что ты поймал каких то лазутчиков?

– Я не знаю лазутчики это или какие то беженцы, но пайцзы при них не было, я не стал их трогать, только потому что они хотели передать новости о Великом хане.