Будь здоров, человек! Плутание по длинным и извилистым коридорам медицины

Поэтому я ответственно заявляю, что врачевание – это никакое не искусство и уж тем более не ремесло, врачевание есть самая настоящая магия, то есть управление силами природы. В моем понимании и наука является чистой магией. Вспомню свое любимое изречение писателя-фантаста Артура Кларка: «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии». Аналогично и искусство врачевания есть магическое действо, просто было бы полезно вернуться к осознанию этого факта, чтобы набраться уважения к врачу, каковое уважение, между прочим, как и вера, есть сильнейший исцеляющий фактор. Ибо только человек лечит человека, а не таблетка и не компьютер.

    Александр Юрьевич Шишонин «Медицина здоровья против медицины болезни»

Что есть здоровье человека? Что в целом представляет собой и человеческая болезнь? Вопросы эти очень и очень непростые. Их задают уже многие века и даже тысячелетия. Задают и будут еще долго задавать. Ибо все желают быть в добром здравии и тщательно стараются избегать всяческого даже малейшего нездоровья.

Древние, а потому и страшно мудрые китайцы, рассуждая о здоровье и болезни, выражались просто и одновременно крайне туманно. Цитируем, к примеру, книгу Веры Лебедевой «Препараты “Тяньши” и Цигун». Она пишет:

«Восточная философия исходит из предпосылки, что вся жизнь проявляется в окружении природы. Внутри этой матрицы вещи соединены и взаимно зависят друг от друга. Природа – единая, объединенная система, Дао, с полярными и взаимодополняющими аспектами, Инь и Ян. Природа находится в постоянном движении, следуя цикличным изменениям, которые описывают процесс превращения. Когда элементы природы находятся в равновесии, жизнь процветает в гармонии. Когда баланс полярных сил нарушен, наступает катастрофа».

Подобного рода рассуждения и сентенции ныне вряд ли удовлетворят любопытство даже современных китайцев относительно того, что же за звери такие эти таинственные сущности – «здоровье» и «болезнь».

Важная и известная всем особенность человека та, что, обладая здоровьем, он о нем особо и не размышляет. Другое дело болезнь. Она – причина страданий, гаданий и надежд на выздоровление. Так вот в очень стародавние времена мнение о болезнях у людей было абсолютно едино. Никто не сомневался, что болезнь – это кара божья, посланная нам за наши грехи.

Австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) очень интересовала медицина. На русском языке существует его книга «Врачевание и психика», в ней он постарался посмотреть на болезнь глазами перволюдей. Вот его любопытные слова:

«Здоровье для человека естественно, болезнь – неестественна. Здоровье приемлется его телом как нечто само собой понятное, также как воздух легкими и свет глазами; не заявляя о себе, живет оно и растет в нем вместе с общим его жизнеощущением. А болезнь – она проникает внезапно, как что-то чуждое, она нечаянно набрасывается на объятую страхом душу и бередит в ней множество вопросов. Ибо если откуда-то со стороны явился он, злой ворог, то кто же наслал его? Останется он или отойдет? Доступен он заклятию, мольбе, преодолению? Жесткими своими когтями извлекает болезнь из сердца противоречивейшие чувства: страх, веру, надежду, обреченность, проклятие, смирение, отчаяние. Она научает больного спрашивать, думать и молиться, поднимать полный испуга взор в пустоту и обретать там существо, коему можно поведать о своем страхе. Только страдание создало в человечестве религиозное чувство, мысль о боге.

Поскольку здоровье от природы присуще человеку, оно необъяснимо и не требует объяснений. Но всякий страждущий ищет в каждом случае смысл своих страданий. Ибо мысли о том, что болезнь нападает на нас без всякого толку, что без всякой нашей вины, бесцельно и бессмысленно, тело охватывается жаром и раздирается, до последних своих глубин, раскаленными лезвиями боли, – этой чудовищной мысли о полной нелепости страданий, мысли, достаточной, чтобы ниспровергнуть всю этику мироздания, человечество еще никогда не решилось довести до конца. Болезнь всякий раз представляется ему кем-то ниспосланной, и тот непостижимый, кто ее посылает, должен, по мнению человечества, иметь все основания для того, чтобы вселить ее именно в это вот тленное тело. Кто-то должен иметь зло на человека, гневаться на него, его ненавидеть. Кто-то хочет его наказать за какую-то вину, за какой-то проступок, за нарушенную заповедь. И это может быть только тот, кто все может, тот самый, кто мечет молнии с неба, кто шлет на поля жар и стужу, кто возжигает звезды и туманит их, ОН, у кого вся власть, всемогущий бог. От начала времен поэтому явление болезни связано с религиозным чувством».

Конечно, от века к веку природа и суть понятий здоровье и болезнь менялись. Дальше об этом будет большой разговор. Но по-прежнему, как, впрочем, и сейчас, желание разобраться с болезнью, понять и объяснить ее всегда стояло на первом месте. И посему эту первую часть нашей книги, озаглавленную нами как БОЛЕЗНЬ, мы посвятим медицинским проблемам, связанным с болезнями.

Часть 1. Болезнь

Почему мы написали эту книгу?

Недавно ушедший от нас профессор Альберт Михайлович Зайчик (1938–2014), размышляя порой о несовершенстве человеческого организма, его погрешимости, технологических дефектах и технических ошибках нашего тела, которые и составляют суть патофизиологии и, шире того – медицины вообще, спрашивал своих учеников: «Подумайте, когда мы ближе к Создателю? Когда здоровы или… когда больны»? Сейчас, когда он ближе к Создателю, чем любой из нас, мы вправе снова задать себе этот вечный вопрос.

И в самом деле: должны ли мы принять, что, создавая нас, Природа или Демиург – халтурили и ошибались, или смириться с тем, что мы планово созданы несовершенными и обреченными на болезни?

Медицина всегда будет стоять перед этим парадоксом – трагической погрешимостью организма. И это всегда будет побуждать медиков к критическому, философскому мышлению.

Но именно такое мышление предполагает охват истории. Врач – этот разумный пессимист – всегда осознает себя соавтором и частью естественной истории болезни, которую медицина пишет для человечества. Он обречен мыслить исторически.

Поэтому главное, к чему стремились авторы, – дать читателю почувствовать, что, не зная истории, невозможно ее делать, нельзя в нее войти.

История всегда поучительна, а история медицины – в особенности, ибо главным назначением этой науки является борьба за человеческую жизнь. Путь ее развития, уходящий в далекое прошлое, был тернист, отмечен как победами, так и поражениями, связан с событиями великими и трагическими, а потому не стоит забывать о людях, творивших эту науку в странах Востока и Запада, в глубокой древности и в наши дни. Мы не всегда помним об их судьбах и свершениях; бывает и так, что гениальные ученые, на десятилетия опередившие время, почти забыты в собственной стране. Воскресить их имена, рассказать читателю о великих российских медиках и их зарубежных коллегах – одна из задач этой книги. Ведь историю и науку делают не государства, партии, организации – а прежде всего живые человеческие личности. В. И. Вернадский говорил, что только живое дыхание мыслящей личности в науке и чувствуется, а если работал коллектив – то личностей и под руководством личности. Другой, существующей отдельно от таких личностей творческой силы в науке, искусстве, истории, – нет. Как-то известный датский писатель-публицист Георг Брандес (1842–1927) сказал: «Идея никогда не рождается в толпе; она зарождается обыкновенно в уме одного человека; если этот человек выделяется из толпы и увлекает ее за собой, то он вскоре находит других людей, которые имеют с ним родственность, и тогда составляется научная школа».

* * *

Как говорил проповедник и поэт преподобный Ральф Уолдо Эмерсон (1803–1882): «По сути, никакой истории нет, есть только биографии». Особенно если речь идет о медицине, которую молодое поколение врачей должно «делать», а «войти» в нее полезно всякому – ведь медицина и деяния ее представителей теснейшим образом связаны с нашей обыденной жизнью. Об этом хорошо сказал классик японской литературы Цунэтомо Ямамото (1659–1719) в своем произведении «Сокрытое в листве»: «Когда тебе рассказывают истории о выдающихся людях, ты должен слушать их очень внимательно, даже если тебе их рассказывают не впервые. Если, слушая что-то в десятый или двадцатый раз, ты неожиданно достигнешь понимания, это будет незабываемое мгновение. В скучных разговорах о людях прошлого сокрыты тайны их великих свершений».

    Чурилов Л.П., Строев Ю.И., Ахманов М.С. «Очерки истории медицины. Биографические эссе»

Переменчива и жалка участь человека; мгновение назад был я здоров – но вот я болен. Я дивлюсь внезапности перемены, что обратила всё к худшему, не ведаю, чему ее приписать, как не ведаю имени для нее. Мы ревностно заботимся о нашем здоровье, тщательно обдумываем питание и питье, принимаем во внимание, каким воздухом мы дышим, предаемся упражнениям, что пойдут нам во благо: мы тщательно вытесываем и полируем каждый камень, который ляжет в стену этого здания; наше здоровье – плод долгих и регулярных усилий; но – мгновение ока – и пушечный залп всё обращает в руины, разрушает и сравнивает с землей; болезнь неизбежна, несмотря на всё наше тщание, нашу подозрительность и пытливость; более того, она незаслуженна, и если мы помыслим ее как приход врага, то она разом шлет нам ультиматум, покоряет нас, берет в полон и разрушает до основания. О, жалкая участь человека: не отмеченный печатью Господа нашего, который, будучи Сам бессмертен, вложил в нас искру, отсвет этого бессмертия, дабы могли мы раздуть его в яркое пламя, – а вместо того – погасили, дохнув на него первородным грехом; мы сами обрекли себя нищете, поддавшись обольщениям ложного богатства, обрекли себя безумию, прельстившись обольщениями ложного знания. И вот – мы не просто умираем, мы умираем на дыбе, умираем, мучимые болезнью; мало того, мы страдаем заранее, страдаем чрезмерно, изводя себя подозрениями, опасениями и всяческими мнительными измышлениями, связанными с недугом, – еще до того, как мы найдем ему имя; мы не уверены, что мы больны; вот рука тянется, чтобы замерить пульс, вот наш взор вопрошает нашу урину – здоровы ли мы? О, нищета многократно умноженная! Мы умираем и не можем возрадоваться смерти, ибо умираем в мучениях, причина которых – наш недуг; нас изводит болезнь, но разве можем мы спокойно ждать, покуда подступят муки: нас снедают предчувствия и подозрения, нас гнетут мрачные пророчества, предвещающие страдания, влекущие за собой смерть, – они мучат нас прежде, чем придут сами эти страдания; наш распад предопределен первыми же симптомами: так женщина ощущает во чреве движение плода, так, вынашивая болезнь, мы рождаемся в смерть, и смерть эта возвещает о сроках ее самыми первыми переменами в нашем состоянии. Тем ли возвеличен Человек как Микрокосм, что в нем самом явлены и землетрясения – судороги и конвульсии; и зарниц внезапные вспышки, что застят взор; и громы – приступы внезапного кашля; и затмения – внезапные помрачнения чувств; и огненные кометы – его палящее горячечное дыхание; и реки крови – проступающий кровавый пот? Потому ли только он – целый мир, что вместил многое, способное не только разрушить его и казнить, но также и провидеть саму эту казнь; многое, помогающее недугу, ускоряющее его течение и делающее болезнь неисцелимой, – а разве не такова роль мрачных предчувствий? – Ибо как заставляют пламя взметнутся в неистовстве, плеснув на угли водой, так облачают жгучую лихорадку холодной меланхолией, ибо одна лишь лихорадка, не будь этого вклада, не разрушила бы нас достаточно быстро, не справилась бы со своей работой (которая есть разрушение), не присовокупи мы искусственную болезнь – нашу меланхолию к нашей естественной – о нет, – неестественной – лихорадке. О, ставящий в тупик разлад, о загадочная смута, о жалкая участь человека!

    Английский поэт и проповедник, настоятель лондонского собора Святого Павла Джон Донн (1572–1631)

Зачем говорить о болезнях? Но если бы не было болезней, кто бы вообще думал о здоровье? Поэтому приходится идти от противного: показывать, отчего болезни, чтобы наметить пути, как от них спастись. Нет, не лекарствами – активностью.

Понятия болезни и здоровья тесно связаны друг с другом. Казалось бы, они противоположны: крепкое здоровье – мало болезней, и наоборот. Однако все гораздо сложнее. Измерить здоровье и болезнь трудно, границу между ними провести практически невозможно.

Во-первых, болезнь с субъективной и объективной точек зрения не одно и то же. Во-вторых, можно трактовать болезнь в понятиях биохимии, физиологии, психологии, социологии. Все трактовки важны.

Начнем с психологии, с субъективного. Болезнь – это понижение уровня «приятного», УДК, связанное с тягостными физическими ощущениями или со страхом перед болями и смертью. Ощущения здорового сильного тела («мышечная радость», как говорил И. Павлов) у всегда здорового человека редки. Он давно адаптировался и просто не замечает тела. Здоровье само по себе вспоминается как счастье, только когда его уже нет.

Но существует и адаптация к неприятным чувствам, особенно если человек занят увлекательным делом. И наоборот, у мнительного субъекта может быть масса тягостных ощущений, которые принимают форму болезней. Поэтому психологические, субъективные критерии болезни ненадежны. Интенсивность жалоб не соответствует тяжести заболевания, это знают все врачи. Особенно теперь, когда болезни просто культивируются из-за обилия медиков и их неправильной установки считать всех людей потенциально больными.

Ощущения с тела направляются в кору мозга. Если возбудимость ее клеток повышена, и они натренированы постоянным вниманием, то и нормальные импульсы, идущие с тела, воспринимаются как чрезмерные.

Сколько видишь людей, ушедших в болезнь!

Они носят ее как драгоценность, как оправдание всех своих неудач в жизни, как основание требовать у окружающих жалости и снисхождения. Очень неприятные типы! Врачу нельзя пренебрегать жалобами пациента, но не следует только по ним строить гипотезу о болезни. Однако не следует и забывать, что в конечном итоге врачи должны освободить человека именно от психологии болезни. Если нельзя избавить его от телесных страданий, врач обязан пытаться лечить их душевные последствия.

    Николай Михайлович Амосов «Раздумья о здоровье»

Человеческое тело от природы смертно. Болезни поэтому неизбежны. Почему, однако, человек обращается к врачу только тогда, когда заболевает, а не когда здоров? Потому что не только болезнь, но и сам врач уже есть зло. Постоянная врачебная опека превратила бы жизнь в мучение, а человеческое тело в объект упражнений для медицинских коллегий.

    Немецкий философ Карл Маркс (1818–1883)

У слова «врач» (не нравится оно мне созвучием с «врать») в русском языке несколько близких почти-синонимов: медик, лекарь, доктор, целитель… «Почти» – потому что значение каждого поворачивает немного в свою сторону: доктор – вообще ученый человек, необязательно медик; целитель в последние десятилетия являет какую-то альтернативу врачу в обычном понимании, ближе уже к магу или экстрасенсу; лекарь – звучит пренебрежительно, эдакий затрапезный ремесленничек от медицины, обслужка…

    Владимир Львович Леви «Ошибки здоровья. Книга о вкусной и здоровой жизни»

Прекрасные родимые болезни
От подлого здоровья защищают
Чтоб не сожрало сразу нас до смерти:
Как ангелы порою навещают
И натирают черным горьким медом
Чтобы здоровью было неповадно
Нас слизывать могучим языком

    Дмитрий Александрович Пригов (1940-2007)

Болезнь – это драма в двух актах, из которых первый разыгрывается в угрюмой тиши тканей, при погашенных огнях. Когда появляется боль или другие неприятные ощущения, это почти всегда второй акт.

    Французский врач Рене Лариш

Боль – вечный, верный, упорный, целесообразный и в то же время всегда нежеланный спутник человека. «Боль – это сторожевой пес здоровья», – говорили древние греки. Она играет положительную роль в жизни живых существ, но лишь до тех пор, пока предохраняет организм от грозящей ему опасности. Как только сигнал отмечен сознанием и опасность устранена, боль становится ненужной.

Перед медицинской наукой стоит важная, полностью еще не решенная задача – научиться управлять болевыми ощущениями. Животное, лишенное болевой чувствительности, обречено на гибель. Для нормального существования и животные, и люди нуждаются в болевой сигнализации. Но в то же время человек должен уметь вовремя освободиться от «сжигающей» его силы и здоровье боли, которая каждую минуту может превратиться из симптома в болезнь.

К сожалению, не всегда эта задача решается с помощью медикаментозных обезболивающих средств: действие их чаще всего начинается не сразу, не всегда бывает достаточно сильным и к тому же может сопровождаться неблагоприятными побочными эффектами. А нельзя ли, подобно йогам, спящим на гвоздях и жующим стекло, управлять болевыми ощущениями, не прибегая к услугам анальгина или морфина?

    Николай Александрович Агаджанян, Алексей Юрьевич Катков «Резервы нашего организма»

Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

    Старинная поговорка, многократно подтвержденная современной медициной