– Рудольф Путцер! – закричала она, но Фазольт лишь поморщился.
– Не нужно называть тех, кого мы уже поймали, ведьма! В твоих же интересах отвечать чётко и быстро, и тогда ты потерпишь меньше мучений. Неужто дьявол даёт вам мётлы и колдовские мази, но забирает остатки разума?
Ведьма молчала.
– Ну? Так кто ещё, кроме известных нам, был на шабаше?
Она попыталась что-то промычать, но остановилась.
– Тиски!
Ведьма вновь закричала.
– Кто? – давил судья.
– Мария Вагнер, Альберта Фегер! – выкрикивала она, задыхаясь. – Они привели меня, я никого больше там не знаю!
– Неплохо, – одобрительно кивнул Фазольт. – Сможете подтвердить это на очной ставке? Отлично. Герр Шмельциг, подготовьте приказ об аресте Марии Вагнер. Где она, кстати, живёт?
Ведьма рассказала ему всё о троих еретиках, и её отправили обратно в камеру. Слишком быстро сдалась, обычно держатся подольше. Молодая ещё.
Потом Готфрид с Дитрихом отправились в ратушу.
– Как думаешь, отпустит нас пораньше? – спросил Дитрих.
– Наверное. Пятница ведь.
– Ох, надеюсь. У меня сегодня ещё дела есть – надо мамке помочь, да в пивную сходить. Пойдёшь со мной?
– Нет, – Готфрид помотал головой. – Меня Эрика дома ждёт.
– Тебе эта баба дороже пива, – буркнул Дитрих.
Они поднялись к кабинету викария и постучали.
– А, Айзанханг, извольте зайти.
– Простите, – сказал Готфрид, просовываясь в дверь. – На сегодня будут ещё поручения?
– Здравствуйте, – невпопад вставил Эбенхольц.
– Нет, нет, – замахал руками Фёрнер. – Байер может быть свободен, а вы заходите, посидите с нами.
– Разрешите сообщить Байеру?
– Извольте.
Готфрид на мгновение выглянул из кабинета и сказал Дитриху, что тот свободен.
– А ты? – удивился тот.
Готфрид пожал плечами и вернулся в кабинет.
– Именно! – викарий снова погрузился в прерванную беседу. – Не ведьмы одиночки, большинство из которых просто малолетние фантазёрки, а настоящий ковен, я бы даже сказал, conventus professionalis!
– Фридрих, а ты знаешь, что означает слово ковен? – еле сдерживая возбуждение, спросил Вольфганг.
Фёрнер подозрительно посмотрел на него и осторожно ответил:
– Знаю. Это колдовская община.
– Да нет, – отмахнулся демонолог. – Я говорю об этимологии, корнях этого слова…
Лицо Фёрнера сделалось обречённым, но он терпеливо молчал.
– Слово «ковен», – продолжал Эбенхольц, – происходит от латинского «convenio», что означает сходиться, съезжаться, собираться… э-э… сейчас, – он пролистал свою книжицу и ткнул пальцем в записи. – Ага, «означает сходиться, съезжаться, собираться, общаться, встречаться, соглашаться, соответствовать, подходить, сочетаться, соединяться, сцепляться, а так же спариваться и вступать в половую связь». Что очень интересно, учитывая то, что еретики не только «встречаются» и «общаются» на своих шабашах, но так же вступают в половую связь в отвратительных оргиях.
На лице его застыл восторг. Демонолог явно был доволен своим открытием и ожидал одобрения и похвалы от Фёрнера.
– Это всё весьма интересно, – сказал викарий, – только я имею в виду нечто иное…
В дверь постучали, и, едва Фёрнер разрешил войти, в кабинет ввалился молодой стражник, запыхавшийся от бега.
– Ваше преосвященство! Там ведьму привели! – начал тараторить он. – Велено вам доложить…
Викарий со вздохом поднялся.
– Прямо сюда? – поинтересовался Фёрнер.
– Так точно.
– Что ж, пойдёмте, Айзанханг. Вольфганг?
– Нет, спасибо, Фридрих, я лучше побуду тут.
Фёрнер достал из шкафа какой-то чёрный ящичек с металлическими набивками на углах, передал его Готфриду. Ящичек был тяжёлый, в нём что-то звенело и грохотало. Вместе они спустились вниз, где, под конвоем из двоих стражников, стоял красивый молодой мужчина, держа верёвку, которой были связаны руки красивой молодой девушки.
– Что тут случилось? – поинтересовался викарий.
– Она ведьма, – заявил красивый молодой мужчина, указывая на упирающуюся девушку.
– Я не ведьма, Пауль! – чуть не плача ответила та, и начала дёргаться, пытаясь вырвать конец верёвки из его рук.
– Почему вы решили, что эта девушка – ведьма? – спросил викарий.
– Я не ведьма! – упрямо повторила она.
– Вы не поверите, герр инквизитор, но у неё, – Пауль наклонился к уху Фёрнера и что-то прошептал, потрясая открытой ладонью с оттопыренными пальцами.