Подарок на рождество

6

Весной они вместе навестили приют. Спросили про малыша Поля.

– У мальчика всё сложилось хорошо, – господин Густав незаметно для гостей приложил палец к губам и бросил строгий взгляд на воспитателей. – Такое редко, но случается. У ребёнка нашлись родные. Поль сейчас далеко, а главное – счастлив.

– Значит, он тоже обрёл… – Эмилия нежно посмотрела на настоятеля.

– Вот именно, дитя моё, он тоже обрёл своё большое счастье, – подтвердил господин Густав…

– Точно-точно? – не отступала девочка.

– Совершенно точно. Разве ты мне не веришь?

– Я ведь так и не знаю, кто тогда написал письмо о болезни моей дорогой Эми. Может, вы, дорогой господин Густав, подскажете мне? – попросила кондитерша.

– Милая Елена, в этом я ничем не могу помочь, – ответил настоятель.

– А если это сделал малыш Поль? – предположила Эмилия.

– Мальчик не владел письмом.

При этих словах господина Густава одна из воспитательниц отвернулась и, как показалось, всхлипнула.

– Да, дорогие мои! – обратился к гостям настоятель. – Нам всегда грустно, если нас покидают питомцы…

Когда наступило очередное Рождество, госпожа Елена, как и прежде, приехала в гости к сиротам. Сопровождала её нарядная Эми, в которой было трудно угадать прежнего невзрачного ребёнка. Девочка заметно подросла и похорошела.

Когда дети принимали из её рук праздничные пирожные, то говорили: «Спасибо, мисс Эмилия!»

Юлиус и Адель

1

В старинном городе Трир на берегу Мозели жили строгий волшебник и добрая волшебница. Каждый год в сочельник Юлиус приходил в гости к Адели в уютный домик на Симеонштрассе в центре Трира, и они вместе наблюдали, кто и как в городе готовится встретить праздник. Для этого волшебники поднимались в маленькую комнату на чердаке, где видели весь Трир, каждый дом и всех горожан. Если кто-то отмечал праздник в одиночестве и без подарков, в бедности и грусти, то строгий волшебник Юлиус наказывал всех жителей, произнося: «Да будет Трир наказан!» Тем самым насылал на город в наступающем году разные напасти.

Так случилось в 1499 году, когда Трир охватил пожар. Всё из-за того, что злая мачеха с улицы Метцельштрассе в Рождество выгнала на улицу пасынка, и за него никто не заступился. В 1634 году город оказался захвачен воинственными испанцами, а в 1688 году сюда пришли французы. Чужестранцы обложили трирцев непомерной данью. Всё произошло потому, что злые дети забыли поздравить немощных родителей. В 1736 году в Рождество в холодном доме замёрзла маленькая девочка-сирота, после чего Мозель вышла из берегов, и в Трире случилось большое наводнение. Когда в 1802 году никто не покормил слепых нищих, они пришли в Трир под самый праздник, на город обрушился такой ураган, что не уцелел ни один дом.

Но если в Рождество все жители получали подарки и в городе не оставалось никого, кто отмечал праздник в одиночестве и бедности, то добрая волшебница Адель произносила: «Да будет Трир вознаграждён!» Тем самым она одаривала горожан, и следующий год оказывался для них благополучным: открывались великие ярмарки, проводились карнавалы, виноградари собирали обильный урожай, мастеровые-красильщики и табачники получали выгодные заказы, рыбаки имели богатый улов, люди женились, и у них рождались замечательные добрые дети.

Такой порядок соблюдался много лет.

Началось всё очень давно, никто из волшебников уже не помнил, когда точно. Только были они в это время совсем молодыми. Юлиус и Адель забыли, как раскрыли секрет маленькой чердачной комнатки, которая непосвящённому человеку могла показаться обычной кладовкой, заваленной ненужными вещами, и каким образом догадались, что владеют магией. Встречались они почему-то только в Рождество. В обычные дни Юлиус не находил дом с вывеской «Шляпный салон», в котором жила Адель на Симеонштрассе. Хотя часто проходил через Рыночную площадь к знаменитым Чёрным воротам через соседний особняк Трёх королей. Вероятно, волшебство не позволяло им видеться кроме сочельника. По этой же причине Адель никогда не бывала у Юлиуса и даже не интересовалась, где он живёт. Хотя мы с вами знаем, что все женщины весьма любознательны.

Импозантный Юлиус, с тоненькими усиками и острыми, изогнутыми у подбородка бакенбардами, в гости к коллеге по волшебству всегда приходил в одно и то же время, за час до наступления праздника, одетый в элегантный чёрный френч и дорогое кашемировое пальто, с тростью в руке и в большой широкополой шляпе. Приносил шампанское и большую серебряную коробку дорогих конфет. Адель, стройная и яркая, встречала его в стильном разноцветном платье и каждый раз говорила: «Я тебя ждала, Юлиус, и стала волноваться, не опоздаешь ли?»

Возле рождественской ёлки волшебники дарили друг другу милые безделушки, а потом, выпив по бокалу шампанского, поднимались в маленькую чердачную комнатку и приступали к игре.

– Как ты считаешь, что подумали бы горожане, узнав, чем мы здесь занимаемся? – однажды поинтересовался у коллеги Юлиус.

– Вероятно, решили бы, что мы боги! – засмеялась Адель.

Уже после игры садились за стол, угощались пирожными и конфетами, запивая их ароматным чаем. В хрустальной вазе на столе лежали любимые хозяйкой дома большие красные яблоки.

Когда всё для города проходило успешно, Адель становилась весёлой, шутила и слегка подтрунивала над Юлиусом. Ещё заводила музыку и начинала пританцовывать ножками и играть карими глазками. Ладошки упирались в стол, а тоненькие пальчики выделывали в воздухе забавные пируэты. Всё это у Адель получалось весьма забавно. Настроение волшебницы передавалось Юлиусу. Он закуривал дорогую сигару, а носки его туфель начинали выбивать ритм в такт музыке.

Если город провинился, Адель становилась грустной и молчаливой, напоминала ребёнка, у которого отобрали любимую игрушку. Ведь она так надеялась, что трирцы окажутся добрыми по отношению друг к другу. В такие минуты Юлиус жалел её и с трудом подбирал слова утешения.

После чаепития он раскланивался и прощался до следующего Рождества.

– Ты действительно никогда без меня не поднимаешься наверх? – как-то поинтересовался Юлиус, взглядом показав в сторону чердачной комнаты.

– Нет, а зачем это мне? К тому же я даже не знаю, работает ли это в обычные дни? Мы всегда приходим туда вместе и только один раз в году.

– Да, конечно, – согласился Юлиус.

Так много лет они соблюдали правила игры.

Со временем волшебники становились старше. За все эти годы Юлиус настолько привязался к Адели, что после волшебной игры ему не хотелось никуда уходить. Он стал задумываться о своей жизни, о том, что, возможно, магическая сила заключена не в них самих, а в волшебной комнате, которая даёт им возможность жить так долго, медленно старея. Может, не заходи они туда, были бы самыми обычными трирцами. Могли встречаться друг с другом, ходить в театр, устраивать загородные пикники. Создали бы семью и счастливо жили в окружении детей и внуков.

Однажды, когда Адель проиграла, Юлиус перешёл границы допустимого. В то Рождество она сильно расстроилась. Сначала игра складывалась для Адели удачно. Из волшебной комнатки они заглянули в сиротский дом и увидели богато накрытые столы и радостные лица детишек. Адель светилась от счастья. Потом всё изменилось. Картину испортил ростовщик Фридрих. Он грубо потребовал с бедных должников непомерную плату. К этому добавилась драка задир Вилли и Клауса у фонтана святого Петра. А в довершение всего к больному старику Карлу на Фландерштрассе никто не пришёл из родных, друзей и соседей. Адель безнадёжно проиграла. От обиды волшебница заплакала. Вот тогда Юлиус её обнял.

Ему стало жалко невезучую коллегу. Волшебник огорчился своей победой. Он любил этот город и его жителей, среди которых имелись и хорошие, и плохие. Так ведь везде. Почему одни должны нести ответственность за других? Юлиус видел переживания Адели, а ему хотелось наслаждаться зрелищем этого смешного танца её пальчиков, и чтобы она улыбалась и шутила.

Непроизвольно Юлиус погладил её золотые волосы, и тут Адель отпрянула. Руки волшебницы упёрлись ему в грудь. Юлиус потерпел поражение. И с тех пор игра интересовала его меньше, чем отношения с Адель.

«Кто установил все эти правила? Может, вообще не существует никаких правил?» – раздумывал Юлиус.

2

Прошло больше тридцати лет, как волшебник Юлиус не наказывал жителей Трира. И правда, за время их магии горожане сильно изменились в лучшую сторону, стали добрее и внимательнее по отношению друг к другу. Все последние рождественские праздники Юлиус и Адель не находили в городе ни одного забытого и несчастного. Все, кто нуждался в помощи, получал её от близких и друзей. У собора святой Паулины, рядом с большой рождественской ёлкой, в помощь бедным бургомистр Трира ежегодно открывал благотворительный аукцион. Вырученные средства шли больным и обездоленным. На рыночной площади гильдия торговцев раздавала бесплатные угощения. Дети из знатных домов несли подарки в приюты и богадельни.

Но всё же иногда, во время волшебной игры, выяснялось, что кому-то из горожан недостаточно весело. В прошлый раз из своей чердачной комнатки волшебники увидели в доме старой Барбел, трирской старьёвщицы, скудный стол. Женщина жила с маленькими внуками: Гретой и Диди. Всё, что имелось у них на праздничном столе, – несколько варёных картофелин, кувшин с компотом и яблочный штрудель. В таких случаях Адель, предупреждая недовольство Юлиуса, придумывала для трирцев разные оправдания. Вот и здесь добрая волшебница нашла за что зацепиться.

– Ведь они не одиноки, и у них есть пусть небольшое, но угощение.

Юлиус не решался возражать. Как можно спорить с добросердечной и красивой Адель и лишить себя удовольствия видеть танец её пальчиков, если игра закончится благополучно для трирцев?

– Дорогой Юлиус, не будь привередлив. Это просто случайность. Не такое это большое прегрешение, чтобы наказывать весь город, – оправдывалась Адель.

Юлиуса забавляло, как она это говорила. И смотрела на него по-детски наивно, словно на кровавого палача, в чьей власти решать: рубить или нет головы несчастным трирцам. В её глазах читалась мольба.

– Конечно, я с тобой абсолютно согласен, – отвечал Юлиус. – Но всё же не забывай, зачем мы здесь. Нам необходимо соблюдать нейтралитет и оставаться беспристрастными судьями.

Когда Юлиус согласился по поводу Барбел, Адель поцеловала его в щёку. И хотя он поступил вопреки правилам, Юлиус решил, что получил равноценную компенсацию!

После, что бы Юлиус ни говорил о правилах, он лукавил. Никакой беспристрастности не было и в помине. С каждым разом он всё больше уступал своей коллеге по магическому ремеслу и ждал дальнейшей её благосклонности. Юлиус утешал себя лишь тем, что трирцы действительно перестали совершать по-настоящему серьёзные проступки.

Перед каждым новым Рождеством Юлиуса начинали мучить воспоминания и мысли. За долгую жизнь он видел многое: инквизицию, войны, борьбу за власть. В этом чудесном городе на берегу живописной Мозели одни люди убивали других. Видел, как ещё совсем недавно на Рыночной площади церковные фанатики на кострах сжигали людей, не жалея даже стариков, женщин и детей. Люди устраивали войны, ненавидели чужаков. А что обычные горожане? Собирались поглазеть и радовались мучениям несчастных, таких же как они сами, не задумываясь, что могут оказаться на их месте. Священники покрывали ложь и благословляли все эти мерзости. Где же пряталась доброта и совесть горожан этого чудного города? Почему молчали ремесленники и торговцы, когда разоряли их город? Юлиус не был злым и не желал ничего плохого Триру, из-за древности и красоты называемому северным Римом, но как таких людей не наказывать? Что он мог сделать в то время?