Жизнь начинается после смерти

Эмир радостно кивнул и устремился в своё логово за «выловом – хабаром» – словом за добычей.

Дед обернулся ко мне и подмигнул.

– Будем жить, идём в рай.

Прибежал запыхавшийся Эмир, сунул мешочек деду.

– Здесь всё. – пропыхтел он.

Дед взял мешочек кивнул мне, следовать за ним, и, с достоинством средневекового торговца, двинулся к стоящему, словно античная статуя Данте. Когда мы подошли, он молча пробежал по мне безучастным взглядом, развернулся, словно на строевом смотру и направился к лестнице ведущей в Чистилище. Дед Михаил двинулся за ним, я следом за дедом. Мы направлялись в Рай.

Ангел подозрительно просмотрел на моё лицо, но так, как я шёл в группе с уважаемыми людьми, тем более ведомые Данте, не стал препятствовать, и я, без всяких усилий, попал в Рай. Мне даже обидно стало, ни тебе радости аллилуйя, ни цветов ни музыки небесных сфер. Всё обыденно и просто, как в баню зашёл. Дальше по белокаменной лестнице мы поднялись до большой площади, где гуляли люди в белых же одеждах с одухотворёнными, немного экзальтированными лицами. Побродив среди толпы блаженных, наконец, нашли того, кого искали. Им оказался небольшого росточка крещенный еврей по фамилии Парацельс. Дед сделал мне знак оставаться на месте, а сам вместе с Данте и Парацельсом отошли в сторонку под своды беседки, где о чём-то долго и эмоционально говорили. Похоже разговор шёл о сроках. Еврей явно возмущался, а Данте и Михаил приводили доводы, от которых оппонент, в конце-концов сдался. Дед передал еврею мешок и тот затерялся в толпе. Данте подошёл ко мне первым и сказал:

– Хочешь работать на вечную жизнь? – спросил он напрямую и без обиняков. Его кривой орлиный нос нацелится мне в глаз и я поспешил согласиться.

– Да. – сказал я. – На вечность— согласен. А что надо делать. Это связано с зельем?

– А ты умнее, чем кажешься.

«Это он мне мстит за деда»– улыбнулся я ему в ответ. – «Чванливая цапля!»

– Буду счастлив быть вам полезен. – сказал я разглядывая знаменитый венок, который он, видимо, никогда не снимал.

– Нравится, – горделиво спросил он заметив мой взгляд.

– Вы ещё спрашиваете…

В улочках Лимба было приятно по-земному привычно погружать ноги к пыль и песок улиц. Данте распрощался с нами на ступенях Чистилища и дальнейший путь до террасы мы с дедом проделали вдвоём. Эмир с нетерпением ожидавший нас за столиком, поднялся навстречу деду с выражением крайней нервной возбуждённости.

– Отдал? – спросил он прекрасно видя пустые руки Михаила.

– Нет отобрали, еле ноги унёс! – дед всем свои видом показывал, что вопрос этот оскорбляет его деловые качества. – Если я пошёл с Данте, – как может быть иначе?

– Слава Аллаху! А я весь извёлся.

Эмир, несколько успокоившись, сел на место и залпом осушил свой давно остывший чай. Я осмотрелся. Народу на веранде почти не было. Эпикурейцы сидели у себя за столиком обсуждая вечный вопрос: что первично. Их никто не трогал. Они давно были здесь неизменным атрибутом, декоративным украшением, если хотите вывеской старейшей веранды центральной вертикали загробного мира. Кроме них я заметил личность явно не из этого круга. Она поднялась по винтовой лестнице с нижнего яруса, где был второй круг, и теперь ходила в непосредственной близости возле балюстрады террасы, не осмеливаясь зайти внутрь. Увидев её дед толкнул меня в бок и сказал:

– Гляди Елена Троянская, она частенько приходит сюда… Ищет Париса. Менелай, в своё время, написал жалобу на неё: мол и здесь ему наставляют рога, наведите порядок, бла, бла, бла… и её отправили на второй круг к сладострастникам. Теперь она по старой памяти приходит сюда, хотя Парис, как любимец Афродиты, живёт давно во дворце богов, на Олимпе. Она забрала его к себе лет двести назад. Бедняжка Елена! Я бы её утешил, но она ищет только его. Любовь—сука.

В наш разговор вмешался Эмир.

– Эй! Забудьте о химерах – думайте о насущном. Нам надо выдвигаться в Нерею.

– Это где? – задал я бестактный вопрос.

– Это рядом, за углом. – пошутил Михаил и, видя мое беззаботное лицо расплывшееся в улыбке, осадил меня. – Посмейся у меня! Прежде чем опять сунемся в Астрал, ты обучишься тонкостям владения атрибутиками бога – и, когда «Я есмь» войдёт в тебя, как «Отче наш», тогда мы отправимся все вместе.

– А я что, я согласен. – сказал я не подозревая, что меня ждёт.

И началось. Целую неделю меня муштровали подобно новобранцу, заставляя производить над своим телом, сначала простейшие команды: типа – «сесть, встать», потом – «Я есмь – человек», «Я есмь – человек знающий», «Я есмь— человек умеющий» и, наконец, первый раз у меня получилось: «Я есмь— присутствие» – я исчез под облегчённый вздох моих учителей и восхитился новым ощущением полёта, невесомости и вседозволенности. Ещё пара дней и дед сказал:

– Теперь я за тебя спокоен, ты готов.

Было решено оправляться немедля. Для этого Эмир вычислил место входа в Нерею и путь по Астралу до входа в портал. Дед вручил мне пузырёк, как он пояснил: «На всякий случай» и мы двинулись к Ахерону.

Глава 4

Выйдя из воронки, мы оказались в голубом мире с двумя солнцами. По земле между корешками, среди мягкой, словно расчёсанной невидимым гребнем травы, стелился белесый туман, скрывая ступни ног, оставляя обладателю их, только догадываться на какую тварь наступишь в следующее мгновение. А их прыгало, ползало и скакало превеликое множество. Я замер в позе цапли, с поднятой ногой, вопросительно поглядывая то на деда, то на Эмира. Дед усмехнулся, проставил защиту: «Я есмь – бронированный щит», приподнялся над туманом, оглянулся и сказал:

– Делай, как я. – и поплыл между лиловых, похожих на причудливые огромные кактусы, деревьев утыканных мягкими присосками.

«Я есмь – большая мягкая панда»– сказал я, справедливо полагая, что в этой части Астрала панде бояться нечего. Эмир принял форму кривого меча и плыл по правую руку от меня. Он показал мне большой палец и сообщил:

– Это самый любимый мой уголок в этом пространстве. Нам предстоит легкая прогулка.

– Подтверждаю. – отозвался дед и поменял свою оболочку на одеяние самурая.

Какое-то время мы летели разглядывая проплывающие мимо причудливые формы деревьев, колышущиеся в высокой траве длинные шеи и различными окончаниями в виде различных голов, цветов и замысловатых конструкций, похожих на орнамент арабской вязи. Вдали я заметил достаточно большую сущность на длинных тонких ногах, на вид вполне безобидную, но на всякий случай я сменил костюм панды на «пояс защиты».

– Нам стоит поторопиться, – услышал я голос Эмира. – Через десять минут этот мир уйдёт, а до портала ещё не близко.

С испугу я рванул так, что оставил моих товарищей далеко позади. Они быстро догнали меня, и заставив сбавить скорость, объяснили, что я проскочил нужный поворот. Мы вернулись и вскоре приблизились к порталу, сиявшему ослепительным светом на вершине конусообразного холма. Мы прибыли в самый раз. Сзади нас с быстротой бури менялась картина неба: летели клочья облаков и, словно в грозу среди ясного дня – светлый мир уходил, а на смену ему летел другой мир, полный мрака, ужаса и боли. Мы не сговариваясь шагнули в портал.

Здесь было тихо. Даже не верилось, что так может быть. Через поле, через каменные пороги к опушке буйного леса текла река голубого цвета, отражая в себе золотистое небо. По берегам её разрослись кусты, листьями и плодами похожие на кусты можжевельника.

Мы вернули себе обычный облик и, по камням перешли на другой берег реки.

– Здесь мы будем собирать грибы. – сказал мне дед.

– Грибы?.. – я смотрел на Михаила искренне недоумевая, – Что ради нам эти грибы?

– Эти грибы, редчайшее сокровище и незаменимый ингредиент Зелья. – пояснил Эмир. Великое открытие Парацельса. Но они ничто без ещё двух компонентов, которые, в своё время, нашёл Данте.

– А как их узнать? Ведь должен быть у них какой-нибудь особенный запах запах, вид, вкус… хоть что-нибудь.

– Они светятся и похожи на жемчуг, голубой жемчуг. Размером с.. – Эмир умолк подыскивая сравнение, способное определить размер грибов.

Дед показал мне ноготь на мизинце.

– Вот такого размера.

У кромки леса нас поджидали. Два похожих на троллей существа, выставив вперёд топоры, угрожающе корчили рожи. Мы остановились. Мне казалось, что стычка неизбежна, но дед достал из кармана куртки два зеркальца и поднес их к лицам стражников. Фокус сработал. Увидев свои отражения в стекляшках, стражи застыли в немом восторге, и вскоре опустили топоры. Дед наделил каждого зеркальцем и мы, оставив троллей любоваться своими мерзкими отражениями, беспрепятственно прошли в лес. Все здесь было «чересчур», я бы сказал слишком «чересчур». Здесь были деревья с листьями глубоко изумрудной окраски и жирные лопухи, и цветы с бутонами, куда спокойно мог залезть годовалый ребёнок. Кроны деревьев смыкались над головой, полностью закрывая небо и создавая ощущение цветного шатра, как в цирке. Я наклонился рассмотреть причудливый цветок и обмер: навстречу мне из глубины, раздвинув ресницы пестиков, выползло существо похожее на моль, но с головой эльфа. Будучи Размером с кошку, оно, тем не менее, чувствовало себя вполне комфортно внутри бутона, деловито перетряхивая многочисленные лепестки странного растения. Заметив меня, существо стыдливо замерло, словно его застали за непотребным действием, изменило цвет и быстро скрылось в глубине зева странного своего дома. Через четверть часа Эмир нашёл первый гриб. Он подозвал меня и осторожно отодвинув лист, очень похожий на лист ландыша, указал на голубую бусинку у основания растения.

– Вот видишь, дорогой, это и есть Артора – гриб видений. Теперь главное, чтобы он не исчез. У него защитное свойство: замыливать взгляд – смотришь долго на него и перестаёшь видеть. Поэтому сразу хватай его и в мешок.

– Понял.

Эмир поднял в ладони ещё одну бусинку и довольно констатировал.