Призрак социализма. Рождение и эволюция одного популярного мифа

Доминирование в политической системе одной, правящей партии: разрешаются только те политические объединения, которые выступают на стороне существующего режима или лояльны по отношению к нему. С другой стороны, те организации, которые угрожают его власти, оказываются вне закона. Государство терпит легальную оппозицию, но сужает пространство её деятельности.

Во многом неправовой характер деятельности власти: роль права и закона в условиях авторитарного режима становится второстепенной – власть получает полномочия, законом не ограниченные и закону не подчиненные.

Ущемление прав и свобод граждан: для авторитаризма характерно «неприятие» демократических прав и свобод, режим отменяет юридически или сводит на нет фактически большинство демократических прав и свобод граждан. Отсутствуют какие-либо реальные гарантии прав личности, социальных общностей, организаций. Личность отчуждается от власти и превращается в объект манипулирования.

Армия, полиция, органы безопасности используются для подавления оппозиционных сил, выступающих против режима, служат инструментом и основной опорой власти: насилие является преимущественным средством для решения любых проблем.

Все средства массовой информации и само их содержание берутся под строгий контроль государства: СМИ разрешается критиковать отдельные недостатки государственной политики и отдельных должностных лиц, но в целом СМИ должны сохранять лояльность к режиму. Может существовать цензура как специальный государственный институт.

Авторитарный режим – это «компромисс» между тоталитаризмом и демократией, он является переходным от тоталитаризма к демократии, равно как от демократии к тоталитаризму. Авторитарный режим близок к тоталитарному по политическому признаку, а к демократии – по экономическому. Это означает, что люди при авторитарном режиме, не имея политических прав, обладают некоторыми экономическими правами.

Однако при авторитарном режиме контроль правительства над обществом не является всеобъемлющим, что и отличает его от тоталитаризма.

Полагаем, что нам будет интересно познакомится с мнением социолога и политолога Сэмюэля Хантингтона. Ученый полагает, что умеренные демократы от оппозиции, пытающиеся свергнуть авторитарный режим, должны руководствоваться следующими принципами:

Им следует сосредоточить внимание на нелегитимности или сомнительной легитимности авторитарного режима; это его самое уязвимое место. В частности, им нужно нападать на режим, поднимая общие темы, имеющие широкий общественный резонанс, как, например, коррупция и жестокость. Пока режим успешно функционирует (особенно в экономической сфере), эти нападки ни к чему не приведут. Но как только он станет менее функциональным (что непременно должно случиться), разоблачение его нелегитимности станет единственным и важнейшим рычагом, который поможет убрать его от власти.

Авторитарные правители со временем отталкивают первоначальных сподвижников. Можно попробовать уговорить эти недовольные группы поддержать демократию как необходимую альтернативу существующей системе. Постараться привлечь лидеров деловых кругов, специалистов из среднего класса, религиозных деятелей и лидеров политических партий, большинство которых, вероятно, поддерживало ранее создание авторитарной системы.

Чем более «респектабельной» и «ответственной» будет казаться оппозиция, тем легче ей будет завоевывать новых сторонников.

Желательно завоевать расположение и симпатии военных. В конечном счете, падет режим или нет, будет зависеть от того, поддержат ли они его, присоединятся к вам в оппозиции или останутся в стороне. Поддержка военных может быть полезна во время кризиса, но в сущности все, что от них действительно нужно, – чтобы они в момент острого политического кризиса остались «в казармах» и не захотели бы защищать режим.

Надо практиковать и проповедовать ненасилие. Помимо всего прочего, тогда будет легче перетянуть на свою сторону силы безопасности: солдаты как-то не очень склонны сочувствовать людям, которые швыряют в них бутылки с «коктейлем Молотова».

Надо использовать любую возможность выразить свою оппозиционность режиму, в том числе посредством участия в организуемых им выборах.

Следует развивать контакты с мировыми средствами массовой информации, зарубежными правозащитными организациями и транснациональными учреждениями, такими как церковь.

Следует добиваться единства среди оппозиционных групп, создавать обширные организации-зонтики, облегчающие сотрудничество таких групп. Это будет трудно, к тому же авторитарные правители часто искушены в провоцировании раскола оппозиции. Одним из доказательств способности стать демократическим лидером своей страны будет умение преодолеть эти препятствия и обеспечить определенное единство оппозиции.

Когда авторитарный режим падет, оппозиционеры должны быть готовы быстро заполнить образовавшийся вакуум власти. Это можно сделать, выдвинув на сцену популярного, харизматического, демократически ориентированного лидера, быстро организовав выборы, дабы придать народную легитимность новому правительству, создав ему международную легитимность – заручившись поддержкой иностранных и транснациональных акторов.

Надо осознать, как предупреждает Сэмюэль Хантингтон, что некоторые из бывших партнеров по коалиции захотят установить новую – собственную – диктатуру. Поэтому следует заранее организовать всех сторонников демократии для отражения таких попыток, если они будут иметь место.

Как уже неоднократно говорилось выше, авторитаризм следует отличать от тоталитаризма. Эти понятия очень близки, но все же не являются идентичными.

Так, по мнению канадского публициста и экономиста Дмитрия Поспеловского, тоталитаризм часто путают с авторитаризмом традиционных деспотизмов или военных диктатур, а то и с абсолютными монархиями. На самом деле это совершенно разные категории. Абсолютистские режимы и военно-полицейские диктатуры вводят ограничения отрицательного характера в виде запретов – обычно это запреты на оппозиционную политическую деятельность, критику режима. В абсолютистских монархиях обычно существуют государственная религия и те или иные ограничения деятельности других религий.

Иными словами, ограничения и запреты относятся к политическим и гражданским свободам. Но личная жизнь гражданина авторитарное государство, чаще всего, не интересует. Он может заниматься почти любой экономической деятельностью в рамках закона, жить, где хочет, владеть любым имуществом, учиться или учить своих детей, где хочет – в своей стране или за рубежом.

Иными словами, в авторитарных государствах гражданин лишается большинства или всех политических свобод, но режим при этом часто не покушается на личную свободу человека.

Тоталитарные же режимы вводят не только запреты, но и требования, диктующие гражданину, что он должен делать, как думать, где жить, где работать, где учиться, что писать и говорить, как воспитывать своих детей.

Тоталитарные ограничения на свободу человека лишают его не только политической, но и личной свободы.

Легитимизация как авторитарных, так и тоталитарных режимов является либо религиозно-мистической, либо традиционно-исторической, либо смесью того и другого. В случае отсутствия таковой она оправдывается экстремальными условиями.

По убеждению Дмитрия Поспеловского, места утопическим построениям в авторитаризме нет.

Русский философ Иван Ильин также утверждал, что тоталитарное государство есть всеобъемлющее государство. Оно отправляется от того, что самодеятельность граждан не нужна и вредна, а свобода граждан опасна и нетерпима. Имеется единый властный центр: он призван все знать, все предвидеть, все планировать, все предписывать.

Обычное правосознание исходит от предпосылки: все незапрещенное – позволено; тоталитарный режим внушает совсем иное: все непредписанное – запрещено. Обычное государство говорит: у тебя есть сфера частного интереса, ты в ней свободен. Тоталитарное государство заявляет: есть только государственный интерес и ты им связан. Обычное государство разрешает: думай сам, веруй свободно, строй свою внутреннюю жизнь, как хочешь. Тоталитарное государство требует: думай предписанное, не веруй совсем, строй свою внутреннюю жизнь по указу. Иными словами: здесь управление – всеобъемлющее; человек всесторонне порабощен; свобода становится преступной и наказуемой.

Сущность тоталитаризма, продолжает далее Иван Ильин, состоит не столько в особой форме государственного устройства (демократической, республиканской или авторитарной), сколько в объеме управления: этот объем становится всеохватывающим. Однако такое всеобъемлющее управление осуществимо только при проведении самой последовательной диктатуры, основанной на единстве власти, на единой исключительной партии, на монополии работодательства, на всепроникающем сыске, на взаимодоносительстве и на беспощадном терроре.

Такая организация управления позволяет придать собственно государственной форме любой вид: федеративный, избирательный, республиканский или иной. Важна не государственная форма, а, как полагает Иван Ильин, организация управления, обеспечивающая всеохват – до последнего закоулка городского подвала, деревенского чулана, личной души, научной лаборатории, композиторской фантазии, больницы, библиотеки, газеты, рыбачьей лодки и церковной исповедальни.

Приведем еще несколько примеров.

Что представляет собой феномен тоталитаризма? Французский философ и политолог Реймон Арон утверждает, что он, как и все социальные явления, в зависимости от точки зрения наблюдателя, может получить много различных определений. Вот какими ему видятся его основные признаки:

Тоталитаризм возникает в режиме, предоставляющем какой-то одной партии монопольное право на политическую деятельность.

Эта партия имеет на вооружении (или в качестве знамени) идеологию, которой она придает статус единственного авторитета, а в дальнейшем – и официальной государственной истины.

Для распространения официальной истины государство наделяет себя исключительным правом на силовое воздействие и на средства убеждения.

Государство и его представители руководят всеми средствами массовой информации – радио, телевидением, печатью.

Большинство видов экономической и профессиональной деятельности находится в подчинении государства. Поскольку государство неотделимо от своей идеологии, то почти на все виды деятельности накладывает свой отпечаток официальная истина.

В связи с тем, что любая деятельность стала государственной и подчиненной идеологии, любое прегрешение в хозяйственной или профессиональной сфере сразу же превращается в прегрешение идеологическое. Результат – политизация, идеологизация всех возможных прегрешений отдельного человека и, как заключительный аккорд, террор, одновременно полицейский и идеологический.

Определяя тоталитаризм, можно, разумеется, считать главным исключительное положение партии, или огосударствление хозяйственной деятельности, или идеологический террор. Но само явление получает, по определению Реймона Арона, законченный вид только тогда, когда все эти черты объединены и полностью выражены.

По мнению американского политика Збигнева Бжезинского, признаки, отличающие тоталитарные режимы от демократии и авторитаризма таковы:

Официальная идеология, полностью отрицающая предыдущий порядок и призванная сплотить граждан для построения нового общества. Эта идеология должна обязательно признаваться и разделяться всеми членами общества.

Во всех тоталитарных режимах все стороны жизни общества – мораль, экономическая эффективность, социальные отношения, политические нормы и т. д. – подчинены идеологии.

Монополия на власть единой массовой партии, строящейся по олигархическому признаку и возглавляемой харизматическим лидером. Партия практически «поглощает» государство, выполняя его функции.

Система террористического полицейского контроля, который осуществляется не только над «врагами народа», но и над всем обществом. Контролируются отдельные личности, целые классы, этнические группы.

Партийный контроль над средствами массовой информации. Жесткая цензура любой информации, контроль над всеми средствами массовой коммуникации – прессой, радио, кино, литературой и др.

Всеобъемлющий контроль над вооруженными силами. Централизованный контроль экономики и система бюрократического управления экономической деятельностью.

Наконец, французский философ и политик Ален де Бенуа обращает внимание на то, что тоталитарные режимы, когда хотят искоренить «классового» или «расового» врага, они не просто стремятся подавить любую оппозицию. Такие режимы стараются построить все общество по единой модели, считающейся самой лучшей.

Такая жажда «однородности», стремление свести к единому все человеческое разнообразие, всю сложность социального организма, толкает тоталитарные режимы к тому, чтобы исключить любой уход в сторону, любое отклонение, любую множественность.

Здесь, наверное, стоит остановиться. Мы привели несколько определений авторитаризма и тоталитаризма, принадлежащих различным представителям политических и экономических наук. Во многом они совпадают. Мы сделали это специально, чтобы подчеркнуть сходство подходов к определению авторитаризма и тоталитаризма у представителей различных научных течений.

В третьем и последнем отступлении мы еще раз уточним собственное понятие авторитаризма применительно к российским реалиям и предмету данного исследования.