Походное крещение

И послала к лешему!

Вынырнула Надька Ладнева, меняя Крыжуху, и завопила одуревшим голосом:

Самый вредный из людей —
Это сказочник – злодей,
Очень врун искусный,
Жаль, что он не вкусный!

Надя скрылась за спинами подруг, а хор девиц, вошедших в раж, драл глотки, исполняя припев.

Песня произвела эффект разорвавшейся бомбы. Самодержец довольно качал головой, размахивая в такт музыке «скипетром» и «державой». Свита скакала вокруг молодых не хуже упомянутых в песне чертей и леших, помогая бить в ударные инструменты. Зрители громко свистели и рукоплескали от восторга.

Когда страсти немного улеглись, министр внешних сношений царя торжественно возвестил под одобрительные возгласы «старичков» об успешном завершении испытаний. Новичков усадили у костровища. К ним вышел Славик Дегтярёв, которого Матроскин представил царским писарем – дьяком Каламарем.

– Каламарь, зачитай Устав горбатой братии! – приказал министр писарю и обратился к новичкам, – а вы повторяйте хором и запоминайте!

Славик развернул свиток и стал громко декламировать:

– Пункт первый! Командир всегда прав!

Молодые откликнулись многоголосым эхом.

– Пункт второй! Если командир неправ – смотри пункт первый! – выкрикнул Каламарь. Новички опять дружно повторили.

Писарь зачитывал пункты Устава один за другим, а молодёжь закрепляла их в памяти повторением вслух. Я смотрел на новичков и вспоминал, как сам три года назад был на их месте. С тех пор многие пункты Устава претерпели изменения. Каждый год появлялись новые версии. Некоторые не приживались, другие, наоборот, становились крылатыми выражениями туристов и употреблялись в любом подходящем случае. Мои любимые пункты прозвучали в самом конце.

– Как бы медленно ни шёл, те, кто дома, – позади.

– Заваривая чай в котле, убедись, не варятся ли там макароны!

– Горячее сырым не бывает!

– Быстро поднятое упавшим не считается!

– Если носки загорелись, значит, они высохли!

– Чем дальше в лес, тем меньше стыдно!

– Чем выше поднимаешься, тем ниже опускаешься!

– Если гора не идёт к Магомету, то идёт она к чёрту!

Писарь сделал своё дело и уступил место министру внешних сношений царя.

– Друзья мои! – министр был преисполнен лаской и дружелюбием. – Вы сегодня с честью прошли суровые испытания и доказали, что достойны носить гордое звание ТУРИСТ. Осталось выполнить самое главное: принять присягу и пройти обряд святого причастия. Повторяйте за мной!

Министр остановился, чтобы перевести дух, а заодно подчеркнуть театральной паузой невероятную значимость момента.

– Я, достойнейший из «чайников»… – Матроскин начал громко зачитывать присягу, не заглядывая в бумажку. Он знал текст наизусть. Посвящаемые, набравшиеся впечатлений по самое «не хочу», уже ничему не удивлялись и повторяли за министром слово в слово.

– …вступая в ряды горбатой братии, принимаю присягу и торжественно клянусь! – Матроскин с удовлетворением наблюдал, как ритмично открываются рты молодых, воспроизводя слова присяги.

– Блюсти Устав!

– Чтить командира, как отца родного!

– Почитать завхоза, как родную мать!

– Делиться пайкой с товарищами!

– И ни-ико-огда-а-а! Ни-ико-огда-а-а не пить компот своих братьев и сестёр!

Обряд посвящения завершался причастием. Славик Дегтярёв, соблюдая все почести, снял с ноги самодержца вибрам и незаметно вставил в него кружку. Передал царский ботинок Блондину. На глазах у всех я налил в старый потёртый вибрам (на самом деле – в спрятанную кружку) причащающую жидкость, приготовленную из детской молочной смеси с добавлением аджики.

Святой хитрец вызывал претендентов по одному. Каждого подхватывали под белы ручки крепкие ребята из царской свиты и, если требовалось, волокли к Блондину силой. Только когда претенденту подносили вибрам близко к лицу, он неожиданно для себя обнаруживал, что пить можно безопасно, и несколько успокаивался. Отведав непотребного пойла, претендент становился полноправным членом горбатой братии и под одобрительные крики зрителей присоединялся к «старичкам».

Сначала к причастию допустили парней. Они прошли обряд достойно, сохранив интригу, лишь корчили ужасные гримасы после приёма причащающей жидкости. Девчонки следили за происходящим с замиранием сердца и трепетали в неведении, пока не вызвали Надьку Ладневу. Та всё испортила, завизжав от радости:

– Девочки, в ботинке кружка!

– Твою мать! – в сердцах выругался святой хитрец.

– Ну, кто тебя за язык тянул!? Болтушка несчастная! – выразился я не менее зло.

– Штрафную порцию ей! – осерчал Славик Дегтярёв.

«Старички» недовольно шумели. Царь негодовал больше всех и в гневе колотил ледорубом по автоклаву. Надя поняла, что сболтнула лишнее, и послушно набрала полный рот адской смеси, от которой у неё сразу перехватило дыхание. Тут же всё выплюнула и, выпучив глаза, убежала попить водички. Остальные девушки причащались уже спокойно, отпивая из кружки совсем чуть-чуть.

Обряд был успешно завершён. Приложив руку к сердцу, министр внешних сношений царя церемонно поздравил новоиспечённых туристов с посвящением в горбатую братию и поблагодарил почтенную публику за внимание.

Формирование группы

Зимой я неоднократно устраивал для новичков тренировочные занятия по технике горного туризма. Мы выезжали за город в воскресенье рано утром, прихватив с собой необходимое снаряжение. Всегда брали на такие вылазки большой старинный медный самовар, который пару лет тому назад притащил на склад турклуба ушлый Матроскин. Как он умудрился раздобыть столь ценный реквизит, история умалчивает, оставляя это на совести благодетеля. А самовар прижился в клубе туристов и был незаменим в походах выходного дня без ночёвки. Для более длительных путешествий пузатый кипятильник не годился, так как был достаточно тяжёл и, к тому же, едва входил в стандартный «Абалаковский» рюкзак, предательски высовываясь из-под клапана, чем вызывал нездоровое любопытство любого встречного. В комплекте с самоваром шёл старый кожаный сапог, который использовали для розжига лучин в топке. Его надевали на самоварную трубу и применяли в качестве ручных мехов.

После усердной тренировки утомлённые туристы не без удовольствия рассаживались вокруг начищенного до блеска медного самовара, создающего обстановку если не изыска, то уюта, и пили горячий крепкий чай с бутербродами и сушками. Обильное чаепитие на лоне заснеженной природы согревало озябшее тело, вызывало мощный прилив бодрости и силы, поднимало настроение. В такие минуты я внимательно приглядывался к новичкам и гадал «на чайной гуще», кто из них рискнёт пойти со мной в своё первое горное путешествие, полное незабываемых приключений, и получить походное крещение, кому я «выпишу путёвку» в заоблачные дали?

***

К весне сформировался костяк моей будущей горной «единички», в который вошли Владислав Святкин и четыре девчонки-первокурсницы с факультета автоматики и вычислительной техники: Женя Макаренко, Надя Ладнева, Саша Классная и Юля Крыжуха. Вместе со мной получалось шесть человек – необходимый минимум для категорийного похода. Конечно, были и другие претенденты на путешествие, но перед первокурсниками призывного возраста маячила вполне реальная перспектива призыва в Советскую армию, и серьёзно рассчитывать на них не приходилось, а многие девушки из турклуба, не имевшие опыта горных походов, всё никак не могли определиться, нужно им это или нет. Большинство из них в конце концов предпочли любить горы издали и записались в студенческий стройотряд. Я был этому только рад, поскольку девчонок в моей группе и без того хватало.

В середине мая, когда всем призывникам с первого курса забрили лбы (аукнулась демографическая яма в стране развитого социализма), вдруг оказалось, что Виталик Василевский призыву в армию не подлежит, ибо восемнадцать лет ему исполнится только осенью. Мои девчонки тут же взяли его в оборот и притащили ко мне чуть ли не силой. Обласканный девичьим вниманием, Виталик, собравшийся было в стройотряд, изменил своим грандиозным планам и дал согласие на участие в горной «единичке», причём без всякого давления с моей стороны. «Этот молодчик нам пригодится, пожалуй, – рассуждал я мысленно, – хоть разбавит нашу преимущественно девичью компанию».

Примерно в это же время к моей группе присоединилась Тоня Архипова, а остальные претенденты благополучно отсеялись. Состав будущей «единички» наконец-то определился, и я стал готовить заявку на горное путешествие в маршрутно-квалификационную комиссию.

С выбором района я уже давно определился. Естественно, мне не хотелось рисковать своим первым руководством, поэтому решил вести группу новичков в знакомую местность. Высокий Алай и Северный Памир для горной «единички» не годились. Оставался только Кавказ, а точнее – Приэльбрусье. Три года тому назад я прошёл там «двойку». В память врезались неизгладимые впечатления от первого в жизни горного путешествия. Я был тогда самым неопытным участником в группе, дерзнувшим перепрыгнуть через первую ступень в спортивной карьере. Правила проведения спортивных походов это позволяли, и меня взяли тридцатипроцентником сразу в «двойку». Теперь таких же «необстрелянных» новичков я планировал вести в горы сам.

Тщательно изучив карту местности, я проложил нитку маршрута вокруг высочайшей вершины Европы – двуглавого красавца Эльбруса – и выбрал предположительные места ночёвок. Начальный и конечный пункты путешествия получились те же, что три года тому назад, и находились в Баксанском ущелье, но сам маршрут практически полностью отличался, ибо проходил по внешнему, менее сложному кольцу. Маршруты соприкасались только в отдельных местах. Оба кольца проходили через перевал Балкбаши, а также весьма популярное у местных жителей и горных туристов урочище Джилы-Су, известное своими целебными минеральными источниками, которое расположено у северного подножия Эльбруса. С незапамятных времён туда стремились хворые и больные, чтобы поправить своё пошатнувшееся здоровье. У тёплых нарзанов я решил устроить днёвку.

Собрав со всех членов моей команды справки от спортивного врача о том, что они допущены по здоровью к участию в горном походе первой категории сложности, я подал заявку в МКК. Председатель комиссии Семён Агатов с любопытством ознакомился с заявленным маршрутом и удивлённо вздёрнул брови: