Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза

– Это хулиганы, Михсергеич, они вместо водки наркотики из стаканов пьют! – растерялась Антонина.

– Их же не пьют! – удивился подкованный во всех областях и сферах Серега Шептунов, – странные какие-то наркоманы! Явно не из Цыганских дворов, у нас на Кольцевой их бы быстро обучили шприцами пользоваться, все до одной вены на своем язвенном теле бы знали!

Антонина побледнела, облокотилась на худенькое плечо Сергея Шептунова и обречено вздохнула:

– Меня, наверное, сейчас опять стошнит.

6 октября

– Ой! – вскрикнула Антонина.

– Дерется? – Люся Кренделькова оторвалась от журнала «Бурда», подняла голову и заморгала на живот подруги красными, осоловевшими глазами.

Но Люба Лесопосадкина не позволила ей отвлекаться по пустякам:

– Давай еще и эту выкройку срисуем, а то сейчас Сонька Иванова хватится, побежит к Ольге Львовне, и начнут они вдвоем свой журнал по всем комнатам искать – ушные перепонки лопнут!

Но Люся с Любой срисовать не успели, незапертая по девичьей непредусмотрительности дверь распахнулась, в комнату ворвалась Ольга Львовна и прошмыгнула Соня:

– Это он?!

Соня выглянула из-за плеча Ольги Львовны:

– Это он. Там еще в уголке штампик синенький должен быть: «Троллейбусная библиотека имени депо № 2».

– Воровки! – от могучего контральто Ольги Львовны содрогнулось общежитие.

Ричард Ишбулдыевич смазал верный шар в среднюю лузу, Серега Шептунов забыл на полуслове смешной анекдот про русского, татарина и еврея, Идрисову не в то горло пошла «Пшеничная», Саня Антонов неожиданно предложил семенящим за ним комсомольцам закончить обход на втором этаже и на всякий случай снял нарукавную повязку ДНД, Загогуйла вдруг ощутил неприятный сбой в организме, выпустил из объятий практикантку Луизу и, оставив ее в полном недоумении, зашагал журавлиным шагом по делам, скопившимся по самое горло.

Но Ольга Львовна только начала. Она обрисовала Крендельковой во всех смачных подробностях моральный облик Лесопосадкиной, а Лесопосадкиной – моральный облик Крендельковой, потом прожгла взглядом Антонину:

– А ты, Загубина, как в эту шайку попала?! Тоже захотелось на доску позора?! Ничего, Соня всю вашу троицу в стенгазете прорисует, все ваше пьянство, разврат, грабеж, разбой, бандитизм! Еще и в районную «Трибуну» напишет! Напишешь, Соня?

– Напишу… – зловеще пропищала Соня.

– Я тут живу, – попыталась вдогонку тираде председателя профкома возразить Антонина.

Но Ольга Львовна выдернула из рук Люси и Любы «Бурду», сунула под мышку, бросила Соне: «Через неделю верну», – и вышла из комнаты.

Лесопосадкина матюкнулась и закурила. Люся встала из-за стола, подошла к своей кровати и плашмя на нее упала:

– Легче две смены в День садовода отработать, чем чертежником чертежи чертить!»

Антонина всхлипнула:

– В стенгазете нарисует, а сама книжки библиотечные под подушкой прячет!

* * *

Но вредные для здоровья будущей мамы расстройства в этот день не закончились. Когда уставшая Люся, наглотавшись аспирина от головной боли, протяжно захрапела, Антонина плавно повернула ручку настройки радиоволн. Сквозь треск и нарастающий гул интеллигентный человек с хроническим насморком прежде, чем в этом треске исчезнуть, успел ей радостно сообщить, что Советы в 680 милях от Бермудских островов утопили свою атомную подводную лодку К-219 проекта 667АУ «Налим». Михаил Сергеевич подтвердил:

– Ракета взорвалась во внутренностях нашего «Налима», вода пошла, на 350 метров провалились, пришлось экстренно всплывать. Тут еще, представляешь, американцы со всех сторон окружили, помощь свою безвозмездную нагло предлагают. Придумали: отбуксируем для ремонта вашу К-219 на нашу ближайшую военную базу! Но командир Британов им и сам в руки не дался, людей спас, и лодку, чтобы не досталась нашим врагам, с которыми мы еще только планируем дружить, на пятикилометровую глубину отправил. Мы, конечно, ему больше не доверим службу в ВМФ, зато матросу Сергею Преминину посмертно Красную звезду торжественно вручим за то, что атомный реактор ценой своей молодой жизни заглушил.

– Так разве ему не Героя Советского Союза положено? – удивилась Антонина.

– Ты, Загубина, своим троллейбусом управляй, а мы, тут в Кремле с Советским Союзом сами как-нибудь справимся, – осадил Антонину главнокомандующий.

11 октября

О том, что Васька, Ричард Ишбулдыевич, Серега Шептунов купили в складчину у Жоржика Кукина маленький цветной японский телевизор «Шарп» и теперь не знают, куда деть большой черно-белый советский «Горизонт», Антонина узнала от Зинки еще на маршруте, когда на «Трамплине» зашла в диспетчерскую отмечаться. Но она никак не ожидала, что вечером после смены Загогуйла с Шептуновым этот «Горизонт» занесут в их комнату.

– Вот, девчонки! Почти новый! Первый канал без помех, второй – антенну повертите туда-сюда и тоже будет ничего! – Шептунов удовлетворено хлопнул по крышке «Горизонта».

– А свой приемник, Антонина, выбрось или Ричарду Ишбулдыевичу отдай, он из него диоды с конденсаторами выпаяет и на «радиотучу» за ДК «Синтезспирт» отнесет, – добавил Загогуйла и слегка замялся: – У тебя в зимнем сапоге ничего не осталось, а то бы вспрыснули приобретение?

– Только полусладкое «Советское шампанское» на Новый год берегу, – грустно сказала Антонина, представив, как Ричард Ишбулыевич вскрывает ее «ВЭФ» и разбирает на мелкие разноцветные детальки.

– Не надо! – одновременно поморщились Серега с Василием, включили телевизор и вышли по неотложным делам.

* * *

Игорь Кириллов внимательно посмотрел в глаза Антонине и сообщил: «Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза Михаил Сергеевич Горбачев и бывший посредственный актер Ронни Рейган встретились в Рейкьявике».

– А по программе художественный фильм обещали, – скривила губы Люся и ушла к Лесопосадкиной гадать на бубнового короля.

«…вышли на обсуждение следующего решения, – продолжал Кириллов, – стороны соглашаются ограничиться исследованиями, разработками и испытаниями на период в пять лет до 1991 года, в ходе которого будет осуществлено 50-процентное сокращение стратегических ядерных арсеналов. После этого обе стороны продолжат теми же темпами сокращение остального оружия с целью полной ликвидации наступательных баллистических ракет…».

– Ты представляешь, Антонина, – произнес за спиной Кириллова одними губами Горбачев, – этот начальник генштаба Ахромеев против американских предложений! Ведь до чего додумался: «Это ловушка, – говорит, – в результате американцы сохранят свой основной стратегический потенциал: тяжёлые бомбардировщики, крылатые ракеты и базы вокруг СССР, где расположены тактические ракеты с ядерным оружием, способные достигать территории СССР!».

Антонина вздохнула. А Горбачев продолжил:

– А ихний Рональд – тоже фрукт! Сидим, разговариваем себе, вдруг этот Рейган встает и уходит! Не, ну так же не делается, мы ему встречные предложения, мы даже своего Ахромеева уже не слушаем, а президент США берет, встает и уходит!

Игорь Кириллов сделал многозначительную паузу и чуть добавил в регистр своего голоса мужественности: «На состоявшейся по итогам встречи пресс-конференции Михаил Сергеевич Горбачёв заявил, что Рейкьявик – это прорыв в холодной войне!»

Камера взяла крупным планом катящуюся по щеке Раисы Максимовны крупную слезу умиления.

– А ничего, – сказала вернувшаяся от Лесопосадкиной Люся, – молодая, симпатичная, одевается не как предыдущие бабуси.

– Ничего не молодая! – вдруг резко возразила Антонина, – лицо злое, надменное, самовлюбленное. И деньги государственные на личные наряды тратит!

Люся удивленно посмотрела на подругу, а Михаил Сергеевич нахмурился:

– Не о том говоришь, Антонина, не о том! Мы, между прочим, с Рейганом не только о разоружении говорили, отныне повседневным и признанным пунктом повестки дня советско-американских переговоров станут права человека! Еще скажу: мы договорились, правда устно, что необходимо Варшавский блок и блок НАТО распустить – хватит воевать! Вот как приеду, так начнем распускаться, может, заодно и Прибалтику в свободное плавание отпустим – давно просятся – пусть себе.

– Ой, Михсергеич, родименький! – всплеснула руками Антонина, – страшно-то как! Не обманули бы нас американцы!

– Ты чего, Тоня?! – встревожилась Люся.