Тень на скале

– Ну что? Я на свое усмотрение?

Костя кивнул головой, – Так, что-то легонькое. Да и предупреди, что придет молодой человек, пусть проведут. Придет? – обратился он к Насте.

– Придет.

– Хорошо, – Филипп ушел отдавать распоряжения. Его фигура величественно скользила между столиками.

– Прирожденный артист, – обратила на него внимание Настя.

– Хороший мужик. Добрый. Здравствуй,

– Здравствуй, – ответила она.

– Ты потрясающе выглядишь.

Костя не лукавил. Сидящая напротив него женщина выглядела прекрасно; русые волосы, собранные на затылке подчеркивали ее худощавое лицо, на котором выделялись большие карие глаза под ровными дугами бровей. Чуть тонкие губы, умело подкрашены. В ушах небольшие сережки с жемчугом, как и бусы на шее, что оттеняли красивую шею.

– Спасибо, надеюсь, раньше я выглядела не хуже.

– Не хуже, – согласился он. – Я рад тебя видеть.

Действительно, как-то даже странно было сидеть напротив своей бывшей жены. У него и в мыслях не проскочило, что когда-то они жили вместе. Глядя на нее у него было ощущение, что это просто хорошая знакомая. Не было обид, но не было и восхищения, как женщиной, за которой хотелось ухаживать, добиваясь ее. Была простая симпатия.

– Расскажи как живете.

В это время официант принес закуски, расставил все и чуть отошел от столика. Его нахождение рядом не понравилось Косте.

– Идите, нам пока ничего не надо, – обратился к нему Костя.

– Мне Филипп сказал, что если на меня будет жалоба или просто неудовольствие – он меня уволит.

– А если ты не уйдешь, то он уволит тебя еще быстрее. Если надо позову. Не бойся. Если спросит, то скажешь, что я отослал. Дай поговорить.

Официант удалился, и он снова повернулся к Насте.

– У нас все хорошо, да ты можешь судить по моему виду. – Ответила она на его вопрос, дожидаясь окончания разговора с официантом. – Не по одежде, это все лоск, а по глазам. Никакого беспокойства. У меня салон, – пояснила она. – А как иначе? Андрей вырос, Никита на работе, а сидеть дома я не хочу, как и ездить по гостям перемывая кости знакомым. У нас хороший сын, Костя.

– Наверное, потому что мы сами не глупые. А что случилось, то случилось. Какие у него планы.

– Придет, сам спроси.

– Насть я хочу, если понадобиться, сам оплатить ему учебу. Он примет?

– Конечно.

– А Никита?

– Он тоже все понимает. Ты же его отец.

– А Никита так и занимается строительством? Так кажется?

– Да, это его бизнес.

– Надеюсь все в порядке. Если мне потребуется с ним поговорить, это возможно?

– О чем Костя!

– Ну не об Андрее же, но и это не исключаю.

– Ты хочешь возобновить бизнес.

– Кто знает.

– Думаю, что это возможно, я ему передам. Ты сам-то как?

– У меня все хорошо.

– Не женился?

– Пока нет, – уже во второй раз за вечер ответил Костя.

– Нет кандидатуры?

– Есть, но нет пока желания и времени.

– Про желание понятно, а времени-то почему нет? Чем ты так занят?

– Собой.

– Костя! Это уже нарциссизм, да и я тебя знаю.

– Да я не в этом смысле. Я имел время думать не о работе. Я так много об этом в последнее время говорю, что можно лекции читать.

– Костя, – Настя внимательно смотрела на него. – Я тебе верю, хочется понять, зачем ты приехал?

– Знаешь, мы видим мир через призму своего я, как будто смотримся в зеркало. Мы часто не видим или не хотим видеть, что зеркала кривые. Во всяком случае, у меня оно точно было кривое, да еще треснутое. Я видел людей, какими хотел видеть, такими, какой я сам. У меня не было времени задуматься, что наше восприятие всегда очень личное. Там я научился видеть иначе. Ты даже не представляешь, как там думается в горах или когда сидишь на берегу океана. Вот и приехал, чтобы чуть на время изменить обстановку. За новыми ощущениями.

– Ты стал философом. Про новые ощущения это ты перегнул. Я же тебя знаю. Не хочешь, не говори, и не думаю, что для меня ты сильно изменился.

– Для тебя возможно, но, как и прежде остался эгоистом, – вспомнил он разговор, – как и большинство. Если нет эгоизма, тебя выдавят.

– Так было в прошлый раз?

– Да я не проявил свой эгоизм, но это в прошлом.

– Нет, Костя, это уже в будущем. Я не знаю, что ты задумал, но не верю в твой философский приезд.

– Да и не надо верить, воспринимай меня таким, какой я сейчас.