Стриптизерша

На другой день в назначенное время, я вошла в клуб. Сообщив охраннику, что мне назначено на два часа, прошла по коридору, куда он указал, проводив меня равнодушным взглядом.

В клубе была тишина, не нарушаемая звуками из зала, в который я заглянула, проходя мимо, там была темнота. Все подъедут к вечеру.

Найдя нужную дверь, постучала и, услышав разрешение войти, открыла дверь. Кабинет был не особо большой, скромный. Без помпезности. Строгий стиль преобладал в оформлении: светлые стены, пара кресел с диваном вдоль стен. На стенах висели фотографии из жизни клуба. Напротив двери стоял большой стол красного дерева, на котором кроме компьютера и письменного прибора, принадлежностей не было. За столом сидел мужчина лет пятидесяти. Темные волосы с сединой, были аккуратно пострижены. Одет очень добротно: темно-синий пиджак, белая рубашка, но без галстука. Темные глаза внимательно смотрели на меня, но без оценки, а так с любопытством.

– Здравствуйте, – нарушила я молчание. – Мне вчера Майкл сказал, чтобы я подошла к двум. Меня зовут Наташа.

Он кивнул головой: – Он мне сообщил о вас. Проходите, присаживайтесь, – и указал на один из стульев, с высокой спинкой, стоящих перед столом, куда я без робости села.

– Майкл обрисовал мне вас, – продолжил он, – его мнение положительное, а глаз у него наметанный. Что касается работы, то я пытаюсь удерживать клуб в рамках приличия. Схема американская. Вы арендуете пространство клуба: платите за каждую ночь процент клубу. Майкл вам это уже говорил. Контракт подписываем на полгода. За это время увидим, как вы работаете, и реакцию на вас посетителей. Что касается моральной стороны, то я не слежу за девушками, но и не поощряю их личные отношения с клиентами. Не вмешиваюсь в их личную жизнь вне работы. Здесь правила, хоть и жесткие, но иногда все же бывают исключения, лишь бы не страдал престиж клуба, что он является притоном. Но если девушка решит уйти ночью и шоу не страдает, то мы не возражаем. Но еще раз подчеркну, что это скорее исключение, чем правило. Если девушка начинает злоупотреблять, то мы с ней расстаемся.

Он говорил спокойно, взвешивая свои слова. Взгляд его был ровный и спокойный, смотрел он прямо в глаза, а я не отводила глаз от его пронизывающего взгляда, хоть это было и не легко.

– Мы успели навести о вас справки, отзывы положительные, правда, несколько особняком держались. А почему ушли?

– Вот потому и ушла, что не хочу ничего, кроме того, чтобы заниматься стриптизом. Мне нравиться работать и в своей жизни я предпочитаю именно этим и зарабатывать, а в постель ложиться при наличии чувств и с тем, с кем нравится, а не за материальное вознаграждение. У меня есть свои моральные принципы, я не ищу здесь золотую жилу в побочных заработках, если это не так, то значит, я ошиблась, хотя ваши слова вселяют надежду, что все иначе. Если мы подписываем контракт, то это не значит, что я продаю тело клубу, а душу дьяволу. Я обычная девушка и у меня есть друзья, родственники, которых я люблю.

– Хорошо, если так, – улыбнулся он уголками губ, – исключения, к сожалению, только подчеркивают правила. Майкл сказал, что умеете работать с шестами: стандартным и вращающимся.

– Да, я занималась гимнастикой и танцами. Интересно было бы поработать сразу на обоих шестах.

– Это как?

– Например, я работаю с обычным, не вращающимся шестом. Разогреваю публику. На данном шесте трудно быстро вращаться. А вот после него перейти в танце к вращающемуся, там можно раскрутиться быстро и тем закончить номер.