ZERO – псевдоним

Я взял документы:

– Можно вопрос?

– Давай?

– А как же экзамены?

– Считай, что ты их уже сдал. Ещё?

– А что весь этот сыр бор с подъёмом нарочно?

– Нет, это я приурочил к вашим заданиям, чтобы днём не светить задание для тебя. Куда поедешь?

– Сначала в родной город, потом, может быть, в Москву к дяде.

– Верное решение. Тогда выполняй. Жду тебя здесь через полчаса.

Я вышел. Грустно, очень грустно. С ребятами попрощаться не удастся. Жаль. Привыкли мы друг к другу. Что за жизнь у меня такая? Не успеешь привыкнуть, строишь планы на будущее, и всё разлетается вдребезги.

В комнате было пусто, так как ребята уже ушли. Подгадали они момент, что никого нет.

Я достал из тумбочки личные вещи, коих было не много, сменное белье из шкафчика. Собрал сумку, повесил в шкаф форму, надел гражданскую одежду. Посмотрел на форму, провел по ней рукой, расставаясь, закрыл шкафчик и обвел глазами комнату. Пролистал в памяти лица товарищей, кто, где спал, кто, чем увлекался, их характеры и, вздохнув, вышел, в очередной раз, закрывая дверь в прошлое, выходя навстречу неизвестности.

В кабинете всё прошло быстро. Подошедший начальник училища пожал мне руку, пожелал удачи, а когда мы вышли, у дверей стояла машина и мой незнакомец сел за руль, мне предложил сесть сзади.

– А как к вам обращаться? – поинтересовался я, когда выехали за территорию.

– Зови Сергей Сергеевич. Сейчас я отвезу тебя на вокзал. Там купишь билеты и едешь, как решил. Через две недели тебе необходимо прибыть, – и он назвал место, – это под Москвой.

– А зачем такая спешка и таинственность?

– Спешки нет, есть график учебы. И таинственности нет. Так удобнее, чтобы меньше было разговоров. Я понимаю, что жаль уезжать, не попрощавшись, но что делать, такая у тебя работа в будущем. Появляться неожиданно и неожиданно исчезать.

Он высадил меня около вокзала. Был еще не сезон и билеты в кассе были.

В свой город, что расположен по пути к месту назначения, я прибыл утром. Выйдя на привокзальную площадь, осмотрелся и задумался.

«А что мне здесь долго делать? Схожу к родителям, при такой жизни неизвестно, когда появлюсь вновь». Я вернулся на вокзал, купил билет на вечерний поезд до Москвы, отрезая пути к тому, чтобы задержаться, и затем поехал на кладбище. Могила родителей была убрана. Я положил цветы и присел на скамеечку.

«Ну, вот, дорогие мои, это снова я, ваш блудный сын. Куда я еду не знаю, и даже не знаю, когда появлюсь здесь вновь. Я не знаю, есть ли иной мир, а если есть и вы меня слышите, то не обижайтесь, такой я выбрал путь в жизни. Менять поздно, да и не хочется. Мне вас не хватает. Я помню ваши разговоры, всю вашу заботу обо мне. Я вас не подведу; вы воспитали мужчину и профессия у меня мужская. Простите, если что было не так. Я действительно не знаю, когда снова смогу навестить вас».

Я просидел на скамейке с полчаса, потом вышел с кладбища и отправился в центр. До поезда время было и, перекусив в кафе, бродил по улицам. Это напоминало прощание не просто с городом, а прощание с прошлым, с детством, с юношеством. Если чудеса и бывают, то я знал, что они произойдут не сейчас и не здесь.

Через сутки я был в Москве. Ещё накануне отъезда, я позвонил дяде Ване с вокзала и сообщил, что приеду, по его голосу я понял, что он уже знает о переменах в моей жизни. Наступил вечер, когда я позвонил в их квартиру; дверь мне открыла его жена, тётя Лена, которая, увидев меня, приветливо улыбнулась:

– Здравствуй, Егор. Проходи. Иван скоро будет, он говорил, что ты приедешь.

Она была гостеприимной женщиной и выделила мне комнату, которая пустовала, так как их дети уже были взрослые и жили отдельно. Я принял с дороги душ, пока она готовила ужин. Примерно через час приехал дядя Ваня, обнял меня по-отечески, а затем отстранился:

– Возмужал. И так был не хилый, а тут красавец мужчина, я в смысле крепко сложен, на внешность не плох. Достаточно хорош, но не бросок на вид.

– Что ты такое говоришь, Иван!

– Правду. При нашей профессии яркая внешность не на пользу. Обаяние должно быть. Пошли к столу.

После ужина он позвал меня к себе в кабинет.

– Садись, Егор. Я знаю, что у тебя много вопросов, не на все смогу дать ответы, а может быть, их вовсе не будет. Не скрою, хотел я после окончания тобой училища, взять тебя к себе, ты мне не чужой. Это не значит, что ты жил бы сладко, спрашивал бы строже, но все-таки родные рядом. Не получилось. Твои способности разглядел не только я. В основном это касается языков, аналитических способностей, а все остальное, как прицеп. Забирают тебя, – он сделал паузу, которую я не решался нарушить, – будешь заканчивать учёбу в другом учреждении. Это своего рода элита. Что вы будете делать, куда отправят, я могу только догадываться. Это ГРУ – мой мальчик, против их решения я не могу спорить, интересы государства превыше. Моих сил не хватило, так что, извини. Я тебя привлёк, а тебя забирают.

– Я не обижаюсь. Надо, значит надо. Мне уже не семнадцать, и я понимаю, что раз так произошло, то так тому и быть. Не переживайте за меня, я выдержу.

– Эх, Егор. Выдержать это хорошо. Я уверен, что выдержишь. Здесь важно не выдержать, а выжить.

– И выживу. Я настроен жить.

– Хорошая цель. Вот и держись этой цели.

– Всё будет хорошо. За заботу спасибо, но что я принял тогда ваше предложение, я не сожалею. А что будет, посмотрим.

– Спасибо, а то меня иногда посещают мысли, что я сбил тебя с дороги. Учился бы сейчас мирно.

– Сейчас даже не представляю, что могло быть иначе. Я другой жизни уже не хочу.

– Да, я хотел, чтобы ты был контрразведчиком, а получается наоборот.

– Наверное, это моё.

– Дай, Бог, что мы оба не ошиблись.

Я прожил у них несколько дней. Днём гулял по Москве, ходил в кино, театр. Встречались мы с дядей за ужином. Снова разговор о будущем, не заводили, мы не могли знать был ли разговор последним, хотелось верить, что нет.

В назначенный день, я отправился к месту продолжения учёбы.

4

– Запомните, вы должны работать на подсознании, на инстинктах. Порой реальность будет казаться объективной, но вы должны сомневаться. Доверяйте интуиции. Она дама капризная и может изменить, поэтому советую подружиться с ней…Или забыть о ней.

Это нам начали вдалбливать в голову с самого начала занятий. Кем мы будем, мы не знали, но понимали, что остановка, промедление могут остановить сердце навсегда. Сначала я не понимал, почему меня направили сюда, и если обо мне отзывались, как о способном аналитике, то мне казалось, что здесь это не главное. Здесь учили выживать. Так я думал первые полгода, а может быть, и больше. Лишь потом, до меня стало доходить, что тело должно работать на уровне рефлексов, а мозг оставаться свободным для размышлений, чтобы свести риск к минимуму. Тело и мозг должны работать, как бы индивидуально, независимо друг от друга. Но это всё, я понял потом.

В группе, где я учился, нас было десять человек. Кто и откуда, мы не спрашивали, это не было принято. По приезде я предстал перед начальником училища. Он был в военной форме, но без знаков отличия воинского звания.

– Значит так, Зотов Егор. На время забудь кто ты. Не думай, что это только в кино и в книгах скрывают имена сотрудников. В кино всё берётся из жизни. Чем меньше людей знают кто ты, тем больше вероятность остаться в живых, и трудно повлиять на близких.

– У меня нет близких, я сирота.

– Знаю. В жизни это большой минус, но для тебя это плюс, а привязанностями ещё успеешь обрасти, так, что порой хочется их сбросить, а больно. Да, ты садись.

Сам он сидел за столом. На вид ему было лет пятьдесят. Спокойные, пронизывающие глаза, даже несколько усталые, смотрели на меня. Черты его смуглого лица были крупными, как будто природа делала мазки, не стараясь сгладить, но это не придавало ему уродства. По его манере говорить, можно было понять, что он был жёстким, но не жестоким. Сколько парней прошло перед ним, скольким его требовательность, возможно, спасла жизнь.