Так закалялась сталь: Обстоятельства

– Нет, ничего. Так, куда нам дальше?

Гатс повел Охотника вглубь шахты, по длинным хитросплетениям коридоров, лазов и мостиков, пока, наконец, спустя добрых полчаса, они не вышли к подъемнику. Механизм пребывал, на удивление, в хорошем состоянии. Хотя, оно и понятно, им тут пользовались чаще всего. Воспользовавшись им, человек с альвом быстро оказались на нижнем ярусе, который располагался на самом дне ущелья. Света тут оказалось еще меньше, чем наверху. Еще некоторое время поплутав по мглистым туннелям, спутники вышли к небольшому проходу в стене, из которого лился мягкий свет масляных ламп.

– Пришли. – Буркнул Гатс.

Охотник коротко кивнул.

– Где склад?

– Здесь, за углом. – Альв указал на чернеющий проем в одной из стен туннеля.

– Отлично. Возьмите весь порох, который найдете там. Бочки уложите вдоль стены от входа через каждые пять метров, на сколько хватит. – Парень пошарил в кармане, извлек оттуда маленький стеклянный шарик, внутри которого плясал слабый огонек, и протянул его капитану. – Возьмите. Если он погаснет, значит, я погиб. В таком случае, поджигайте шнур и уходите. Поняли?

– Понял. – С плохо скрываемым удовлетворением ответил Гатс и принял безделушку из рук Охотника.

Не тратя времени на прощания, Кайнис развернулся и устремился вглубь туннеля. Капитан бросил ему в след, полный надежды, взгляд. Надежды на то, что огонек в стеклянном шарике погаснет.

***

Теперь Охотник шел тихо, хотя сомневался в необходимости этого. Наверняка механоид заранее почует горсть индерлита за пазухой человека, которую тот получил в качестве оплаты от Мильсена. С другой стороны, Кайнис не был уверен, сможет ли существо отличить энергию, исходящую от его камней, от энергии тех камней, что ещескрыты в стенах штрека. Но готовиться он привык к худшему. Так его всегда учил делать наставник. И уже не раз подобное мышление спасло молодому человеку жизнь. Каждый шаг был аккуратен и выверен, Охотник словно плыл по неровному каменному полу. Спустя метров сто от начала своего пути, он наткнулся на изувеченные тела жертв. Жуткое зрелище. Из всех нравоучений, лишь одно Кайнис никак так и не смог перенять от своего наставника – безразличие. Ему было жалко бедняг, на чьих изуродованных лицах застыло выражение непреодолимого ужаса. Несчастному Илену ведь было всего пятнадцать. Лишь мгновение в жизни эльфа… Однако, сожаление им уже никак не поможет, Охотник прекрасно это понимал и, отогнав прочь лишние мысли, двинулся дальше. Если он не хочет оказаться на их месте, то стоит держать разум кристально чистым.

Штрек вел все дальше, то обрываясь и превращаясь в наклонный спуск под крутым углом, то вновь становясь прямым. Кайнис напряг все чувства до предела. За отдаленным шумом падающей воды он уловил едва различимый скрежет металла о камень. Охотник стал размышлять: его уникальная в своем роде винтовка, выполненная специально для него лучшим оружейником ордена в Веларе, могла стрелять на огромное расстояние с предельной точностью, но в условиях боя под землей от нее навряд ли будет много проку. Ровно, как и от длинного меча, а вот увесистый нож будет в самый раз вместе с довольно большим револьвером, барабан которого вмещал всего два патрона. Но зато каких! Кайнис улыбнулся, положив ладонь на рукоять. Однажды он пробил навылет обе головы двуглавой химере. Ну, и конечно, не забыл он об излюбленном инструменте почти всех Стальных Охотников – особой перчатке из металла. С помощью сложных механизмов и капли магии она значительно усиливала руку, на которой ее носили. Кайнис припомнил перчатку наставника – она была большой и громоздкой, скорее напоминала кучку металлолома, надетого на руку, но со своей задачей справлялась более чем похвально. Кайнис же куда больше заботился об эстетической стороне и потратил колоссальное количество денег на то, чтобы его перчатка выглядела иначе. Так и вышло, изготовленная на заказ все тем же лучшим оружейником, она ничем не отличалась от тех перчаток, что обычно присутствуют в гардеробе любого аристократа. Только была лишь немного толще и скроена не из кожи, а из легкой и прочной эльфийской латуни.

Перестав уходить вниз, туннель шел прямо на еще довольно приличное расстояние. С каждым шагом скрежет становился все громче и отчетливее. Оборвалась цепочка захудалых настенных масляных ламп, а вместе с ней оборвался и свет. Кайнис неплохо видел в темноте, благодаря особым средствам, что Охотникам добавляют в пищу на протяжении всего их обучения, так что, для него это не стало особой проблемой. Да и он вполне привык полагаться не только на зрение, но и на все остальные чувства, которые, к слову, тоже были обостренными, благодаря все тем же средствам.

Ход резко сузился так, что Охотнику пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы идти дальше, а вскоре, туннель и вовсе оборвался. Вернее оборвался туннель, проложенный рабочими, потому что в полу зияла небольшая дыра с неаккуратными, "рваными", краями. Работа механоида, не иначе. Дыра, или же скорее, нора, уходила вниз практически под прямым углом и была достаточно широкой, чтобы Кайнис мог туда протиснуться. Недолго думая, он так и сделал, цепляясь за всевозможные выступы, которых там было много. Даже чересчур. Ткань, из которой Стальные Охотники шили плащи, с трудом брали даже клиники, а вот голову и левую руку – единственные оголенные участки тела, Кайнис изрядно исцарапал. В конце и вовсе чуть не сорвался: часть породы обвалилась под его ногами, обрушившись в довольно просторную пещеру, в которую выходил лаз. К счастью, пол ее был относительно ровным, а расстояние до него небольшим. Кайнис отпустил руки, ловко приземлился и сразу же приготовился к бою, скинув висевшие за спиной меч с винтовкой, потому что источник, ставшего до дискомфорта громким, скрежета, находился именно тут.

Однако, заметил его Охотник не сразу. Первое, что привлекло его внимание – дальняя стена неровной четырехугольной пещеры. Она целиком состояла из индерлита. Словно огромное, слабо пульсирующее алым сиянием, полупрозрачное окно, сквозь которое виднелось что-то, что Кайнис решил изучить немного позже, потому что теперь он заметил механоида. Тот стоял перед этим величественным индерлитовым полотном, своими конечностями стараясь проделать себе путь в нем. Это и было причиной скрежета. Однако, появление внезапного гостя отвлекло существо, которое резко развернулось и ощетинилось.

За все время, что Охотник гнался за тварью, ему никогда не предоставлялся шанс так близко и детально рассмотреть ее. Каждый механоид был собран по-разному, но объединяло их всех одно – до мурашек жуткий и омерзительный вид. Стоявший перед Охотником экземпляр был куда крупнее тех, что он встречал ранее, даже на страницах книг. Ростом примерно с самого парня, существо было настоящим шедевром творения извращенного гения, состоявшим из плоти и металла. Туловище представляло собой нагромождение из каркаса и кучи каких-то механизмов с трубами, через которые проглядывали почерневшие от времени кости, висевшая лоскутами ветхая кожа и иссохшие внутренности. Со всего этого на пол капала темная маслянистая жидкость, источавшая дикое зловоние. Такая же жидкость бежала по многочисленным трубкам на теле существа.

Рук, или скорее, верхних конечностей, у него было четыре. Первая пара заканчивалась лапами, в которых отдаленно читались очертания человеческой кисти, каждый палец был увенчан огромным изогнутым когтем. На нижней же, вместо кистей красовались ужасающие зазубренные тесаки. О том, что голова существа когда-то принадлежала человеку, можно было понять лишь по выступающим из-под латунной маски костей носа и подбородка. Сама маска напоминала деформированную собачью голову с огромными, неровными зубами, "растущими" прямо из ржавых челюстей. Немигающие черные глаза-окуляры не выражали абсолютно ничего.

Во взгляде Кайниса сверкнул азарт. Быстрым отточенным движением он вскинул револьвер и дважды нажал на курок. Обе пули он выпустил ровно в центр грудной клетки твари, прикрытой толстой плитой, из-за краев которой, словно лучи, торчали ребра. Механоиды – наполовину нежить, наполовину машина, были движимы энергией темных артефактов, называемых "Черными сердцами". Обычно конструкторы помещали их в самый центр груди своих творений, так как это место можно было защитить лучше всего. Вот и сейчас Кайнис решил, что строение его противника такое же. И ошибся. Пули пробили корпус механоида, превратив его в дымящуюся кашу из металла и требухи, но это ничуть не повредило твари.

– Ничтожество… – тихий хриплый шепот внезапно пронзил воздух. Кайнис опешил. Никогда еще он не встречал даже упоминания о том, что эти создания могут разговаривать. Им и говорить-то, по сути, нечем. Но размышлять над этим времени у Охотника не было: механоид согнул тонкие трехсуставные лапы с огромными изломанными когтями и прыгнул. Кайнис отпрянул, молниеносно отправил ставший бесполезным револьвер в кобуру на бедре и схватил с земли меч, едва успев заслониться им от яростного выпада.

Оказавшись лицом к лицу с противником, Охотник обнаружил источник голоса: сразу он не заметил, но там где у обычных людей находится живот, у твари находилась обтянутая черной кожей, живая голова, закованная в корпус. На поверхности виднелось лишь уродливое, похожее на череп, лицо с зашитыми глазами. Жуткое зрелище, но подробнее изучать его Охотник не стал, так как смертоносные лапы вновь пролетели чересчур близко перед его лицом. Начался смертельный танец. Сталь, высекая искры, билась о сталь, раз за разом. Раз за разом с ужасным скрежетом механоид яростно кидался в атаку, и раз за разом Кайнис едва успевал уйти от нее, даже не помышляя об ответном выпаде. На стороне его противника были сила, скорость, полное отсутствие усталости и боли. Самому же Охотнику приходилось полагаться на единственное преимущество – свой ум, который сейчас лихорадочно работал, пытаясь найти возможность для контратаки. Вопреки ожиданиям Охотника, столь необычный механоид оказался не слишком разумен, его движения нельзя было назвать осознанными или рассчитанными. Но менее опасными они от этого не становились.

Сражаться с четырехруким врагом было трудно. До этого Охотник сталкивался с существами, которые имели и большее число конечностей, но они были из живой плоти и крови и верный меч прекрасно с ними справлялся. Сейчас же он лишь помогал Охотнику заслоняться от смертоносных лап и не был способен причинить механоиду никакого вреда. К тому же, Кайнис до сих пор пытался понять, где же у него может располагаться Черное сердце. Уходя от очередного взмаха когтей и зверских тесаков, Кайнис прикрылся мечом, нырнул под левый бок твари и вдруг почувствовал, как его плечо обожгло огнем: механоид схватил лезвие, которое Охотник не успел отвести и выдернул оружие у того из рук, едва не вывихнув плечо. Раздался тихий, скрипучий смех, а затем звон и переломленный пополам клинок упал на холодный каменный пол. Парень поморщился, его любимое оружие не раз выручало его. Он тут же обругал себя за то, что позволил замешкаться. Секунда промедления стоила того, что неостановимая тварь вновь кинулась на него, занеся тесаки для удара. Все, что успел сделать Кайнис – упасть на спину. От части, это помогло – острые лезвия лишь неглубоко полоснули его по груди, к удивлению Охотника, без труда разорвав прочный плащ, а могли запросто перерубить его.

Перелетев через лежащего соперника, механоид покачнулся и Кайнис понял, что это, возможно, его единственный шанс. Игнорируя боль, он, не вставая, перекатился на бок со всей скоростью, на которую был способен, и с размаха ударил существо ногой по голени. Со странным хрустом создание завалилось на бок, окончательно потеряв равновесие. Ненадолго, но этого времени хватило для того, чтобы Охотник подобрал с пола винтовку, около которой так удачно оказался после кругов танцев по комнате, и, встав на колено, почти без остановки разрядил весь барабан. Сейчас он решил действовать наверняка. Смертоносные конечности механоида были прочными и быстрыми, но вот суставы-шарниры вблизи показались Охотнику не очень надежными. В них он и стрелял. Благодаря превосходным навыкам, каждая пуля достигла своей цели. Это дало свои плоды. Хоть создание и не лишилось возможности двигаться даже близко, теперь его движения были более медленными и дергаными.

– Плоть слаба… – "нижняя" голова заговорила вновь. И тут Кайниса осенило, где неведомый мастер спрятал источник энергии на самом деле.

Существо издало протяжный, душераздирающий рык и снова пошло вперед. На этот раз Кайнис кинулся ему навстречу. Механоид сделал неуклюжий выпад, в надежде схватить Охотника за плечо, но тот вновь нырнул под левый бок, прикладом толкнул противника в спину, ножом с размаху рубанул по "верхней" голове. Боль от израненной груди волной прокатилась по всему телу. Однако, даже усиленный охотничьей перчаткой, удар не принес никакого результата, кроме пары царапин на грязном металле. Но Охотник уже нашел новое уязвимое место: им оказалось сочленение головы с корпусом, а точнее, небольшой зазор. Не теряя времени, Кайнис вогнал длинное лезвие ножа туда, параллельно повалив механоида на землю и прижав ногой. Вкладывая всю силу и свою, и перчатки, он стал давить на рукоять, как на рычаг. Тварь начала бешено извиваться, стараясь освободиться, но теперь Охотнику было немного легче совладать с ней. Он продолжал давить, вгоняя лезвие все глубже и глубже, чувствуя, как голова с ужасными треском поддается. Даже когда когти впились ему в бока, а тесаки холодным огнем секли икры, он не ослабил напора. Напротив, собрав всю силу в кулак, Кайнис рванул нож. С раздирающим уши скрежетом, похожим на визг, металлическая голова отлетела и покатилась по полу. Одним прыжком Охотник настиг ее и схватил, чуть не лишившись пальца от все еще щелкающих зубов. В открывшемся отверстии он увидел то, на что рассчитывал: небольшую блестящую коробочку, от которой шло множество тонких трубок. Без церемоний, он вырвал ее, и в пещере наступила тишина, нарушаемая лишь далеким шумом воды. Лежавший на земле механоид теперь представлял собой не более, чем зловонную груду металлолома и гнили. Кайнис повертел в руках коробочку. Она была выполнена из драгоценного сплава, одна из стенок была стеклянной, за ней виднелось изорванное, маслянистое, Черное сердце. Оно медленно пульсировало, разгоняя по идущим во все стороны трубкам темную жидкость, сочащуюся из него.

Сунув добычу да пазуху, Охотник рассеянно огляделся по сторонам и остановил взгляд на индерлитовой стене. Мягкое красное свечение тоже пульсировало, словно сердце. Завороженный, он подошел поближе и вгляделся в полупрозрачную толщу. Он знал, что за темные очертания скрываются в ней. Знал это и убитый механоид, вернее, чувствовал и стремился добраться туда. Но, так или иначе, этому лучше навсегда остаться тут.

Полученные раны потихоньку давали о себе знать. Они не были серьезными, но боль была ощутимой. Кайнис наскоро перевязал их, достал два пузырька с жидкостью желтоватого цвета. Лекарство огнем обожгло горло, но с целью своей справилось, сняв боль, но лишь на время. Охотник подобрал винтовку, бросил прощальный взгляд на останки своего верного меча и твердой, хоть и хромой походкой направился к противоположной от месторождения индерлита стене. Там чернела узенькая расщелина, которую Кайнис ненароком заметил еще во время боя. Из нее слабо тянуло свежим воздухом. Настолько слабо, что никто кроме Охотника и не ощутил бы. На середине пути парень остановился и чуть погодя достал из бездонных карманов стеклянный шарик с пляшущим в нем огоньком, точно такой же, как он дал Гатсу, только шарик Кайниса был немного больше, и маленький сверток с отходившим от него длинным фитилем. Припомнив то, что сказал капитану, Охотник ухмыльнулся и швырнул шарик об пол. Огонек разлетелся снопом искр. Его коллеги издревле использовали этот способ передачи сигнала на большие расстояния: если погаснет главный блуждающий огонек – погаснет и все связанные с ним. Так что Гатс сейчас должен зашевелиться, подумав, что Охотник погиб. А Охотник, тем временем, аккуратно уложил сверток на пол, поджег фитиль и, спустя секунду, растворился во тьме расщелины, спеша убраться подальше.

Спустя минуты полторы, практически с нулевым интервалом, грянули два взрыва. Один глухой, донесшийся лишь эхом – это был Гатс. Другой совсем рядом. В том свертке, что Кайнис оставил на полу, была шашка из особого пороха, способ изготовления которого знали только Стальные Охотники. Они называли его "легким" порохом. В сочетании с маслом серого ясеня, одна шашка с начинкой из такого пороха могла запросто заменить дюжину бочек с обычным порохом. От силы взрыва у парня заложило уши, а пол и стены затряслись даже не смотря на то, что он успел уйти довольно далеко по природному коридору, в который превратилась расселина. Раскатистый грохот возвестил о том, что пещерку, ставшую полем их битвы с механоидом, завалило. Удовлетворенно отметив это, он пошел дальше, по бесконечным хитросплетениям узких и не очень ходов, минуя грандиозные подземные озера, каменные заросли из сталактитов и сталагмитов навстречу слабым веяниям свежего воздуха. Он шел навстречу неизбежной свободе. Уставший, израненный, но живой и вновь победивший.

***

Стоявший на небольшом зеленом холмике с виду молодой, как и большинство своих сородичей, эльф с длинной русой косой улыбнулся, завидев человека в бело-сером плаще.

– Уже и не надеялся вновь увидеть Вас. – Сказал он, когда человек приблизился. – Целый месяц никаких вестей.

– Я свое слово держу. – Охотник бросил эльфу маленький бархатный мешочек. Из него тот высыпал на ладонь четыре алых камня аккуратной овальной формы, каждый был размером с подушечку большого пальца. – Как и договаривались.

– Недурно. До меня в полной мере дошла история, рассказанная тем альвом, командиром стражи Мильсену. Сказать честно, я поражен Вашим планом, Кайнис. И Вашей осведомленностью. Даже я не знал о столь обширном подземном комплексе под Нэнбетом.

Охотник ухмыльнулся:

– Это верно лишь на половину, господин Гольен. Весь успех моего плана – удачные обстоятельства. Капитан Гатс ведь не видел всего, что произошло после того, как мы с ним расстались. Я уходил от него с надеждой на то, что собственно и случилось там, но с уверенностью того, что не выберусь. – Охотник вкратце поведал эльфу о том, что произошло с ним после того, как он оставил альва у входа в штрек, не вдаваясь в детали. – Видите? То, что я стою тут перед Вами – не более, чем везение.

– Тогда мне в пору наградить Вас за самоотверженность. Ради слова Вы готовы были отдать жизнь…

– Не буду льстить себе, но это так. Правда, не в этой ситуации, к сожалению. – На лице Кайниса не отразилось ни смущения, ни стыда.

– О чем же Вы тогда говорите? – эльф в недоумении уставился на Охотника. – Я не понимаю.

– Хм. Скажите, господин Гольен, сколько Вам лет? Если не секрет.

– Сто семьдесят восемь. – Ответил тот.

– Много ли Вы знаете об ужасах Анмарской Войне? О Бездне Иезииды? О тварях, что она когда-то извергла в наш мир, и что не все они были загнаны обратно?

– Признаться честно, нет. – Эльф опустил глаза. – Никогда не увлекался этой темой.

– Меня порой удивляет незаинтересованность ныне живущих к истории. Но я не виню их и Вас за это. Только лишь от души надеюсь, что Вам никогда не придется встретиться с ней лицом к лицу.

– Извольте Кайнис, Вы до сих пор не дали мне ни единой подсказки…

– Дал. И сполна. Академия Исгард может предоставить Вам все остальное, чтобы Вы и сами поняли – некоторым вещам стоит оставаться в земле. Погребенными и забытыми. Даже если это будет стоить жизни одного Охотника.

– Что же… Допустим, Вы изначально шли к своей цели, находящейся где-то на дне ущелья Истис. – Задумчиво произнес эльф. – Выходит, все остальное действительно было лишь удачно подвернувшимися обстоятельствами?

– Не совсем. Сначала я действительно лишь преследовал механоида чуть ли не от самого Велинграда. Я действительно потерял его след в Нэнбете, потом я случайно повстречался с Вами. От Вас же узнал о Вашем алчном, наживающимся на бедности своего города, братце и о его драгоценной, во всех смыслах, находке – индерлите. Потом Вы рассказали мне о его чересчур уж впечатляющих магических свойствах. Воскресив в памяти воспоминания о том, что происходило тут тысячелетия назад, мне достаточно было лишь сложить вместе два кусочка мозаики. А в том, что механоид отправится в тот самый индерлитовый рудник, который по нашему договору я должен был уничтожить, чтобы проучить Вашего братца за то, что он обманул Ваше Графство, у меня сомнений не было. Тварь мертва, долг Мильсена уплачен, пусть и без его ведома, а остальное… Остальное не важно.

Гольен промолчал, задумчиво глядя куда-то вдаль.

– Спасибо за теплый прием. – Искренно поблагодарил его Охотник. – И да, своевременную плату без лишних вопросов тоже. Хотел бы я сказать "до встречи", но, я думаю, что, скорее всего, мы больше не встретимся.

И, не дожидаясь ответа, Охотник развернулся и быстро зашагал куда-то в сторону заходящего за горизонт солнца.