Нет ничего чудесней

Мне суровая краса твоя, зима,
Очень по сердцу, ты знаешь сама,
Твои белые снега,
Снегопадов канитель,
Твоя белая пурга,
Твоя белая метель.

Ты, зима, мои тревоги уйми,
Мои путаные мысли пойми,
Все грехи и заблуждения души
Своим снегом замети, запороши.

Припев:

Мы краса-зима, подружимся с тобой,
Мне по нраву твой характер крутой,
Твои белые снега,
Снегопадов канитель,
Твоя белая пурга,
Твоя белая метель.

Раздумий беглые штрихи

К Отчизне

Хочу я жить в своей стране
С её невзгодами и болью,
А не искать на стороне
Пути к весёлому застолью.

Кому-то в радость жить вдали
И проклинать страну родную,
А мне не жить без той земли,
Что я Отчизной именую.

В водах жизни моей

Русло жизни моей в перепадах высот,
Ускоряющих дней моих бег,
В водах жизни моей моя память живёт
И мечты моей вольный разбег.

Берега моей жизни запретов полны,
Они жизнь мою в русле томят,
И терплю я их гнёт целый год до весны,
Ожидая весенний набат.

А весной моя жизнь преисполнится сил
И взломает ледовый покров,
Что всю зиму меня своей властью теснил,
И запретный заслон берегов!

Карусель моих лет

Карусель моих дней, карусель моих лет,
Карусель моей суетной жизни,
Всё несёшь ты меня через весь белый свет
От пелёнок к могиле и тризне.

Карусель моих дней в мельтешении лиц,
Ложных целей и горьких просчётов,
В череде хуторов, городов и станиц,
Катеров, поездов, самолётов.

Мне б сойти с круговерти безумной твоей,
Не спеша ко всему присмотреться,
Разобраться во всём без премудрых затей,
У камина зимою погреться!

Только мне не дано свою жизнь изменить,
Я, как тот деревянный бычок,
Обречённый по досточке вниз семенить,
Чтоб свалиться в конце на бочок.

Миниатюры

Чтоб вовек не позабыть!

По-над Доном чайки белые летят,
А над ними небосвода синева,
Всё такое же, как много лет назад,
Всё такое ж, как о том идёт молва.

А мне это каждый день, как в новизну,
Мне красоты те умом не охватить,
Собираю их, как золото в казну,
Чтоб запомнить и вовек не позабыть!

Хохот нечисти

Кузьмич планировал вернуться домой из соседней деревни засветло, но оступился, спускаясь с пригорка. Острая боль пронзила ногу в голеностопном суставе. Перетерпев первые приступы боли, Кузьмич на четвереньках добрался до лесного молодняка, срубил охотничьим топориком тонкое деревце и наскоро смастерил из него очень удобный костыль. Передвигаться стало легче, но скорость ходьбы была столь мала, что полночь застигла Кузьмича на самом глухом участке лесной дороги. Полную луну заволокло тучами. Лес наполнился кромешной тьмой, пронизанной тревожным ожиданием опасности. Внезапно за спиной Кузьмича громко и страшно заухал филин.

– А ведь это не филин! Это нечисть меня морочит таким жутким, не птичьим голосом! – подумалось вдруг Кузьмичу.

Вскоре Кузьмич обнаружил, что он заблудился. Сквозь редкие просветы между тучами неверный свет луны освещал неизвестные ему места. Кузьмич знал, что дорога здесь только одна. Она знакома ему до мельчайших подробностей. Никаких развилок у этой дороги нет. Кузьмич следовал этой дорогой, а она привела его не к дому, а в неведомую, непроходимую глушь.

Впереди дорога оборвалась. Идти назад? Но и сзади дорога исчезла. И растительность вокруг изменилась: вместо живых веток с листьями только сухие, напоённые злобой колючки.

– Неужели нечистый меня морочит? – задался тревожным вопросом Кузьмич.