Собрание малоформатной прозы. Том 5. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза, прочее

Крысы!

Откуда они?

Они пугают Элен, но вместе с тем вселяют в неё надежду: они что-то едят и пьют. Если проследить все пути их передвижения, то можно узнать, где они добывают себе еду и питьё. И то и другое, быть может, сгодится и человеку.

Вода, которую пили крысы, оказалась непривлекательной для употребления: небольшие скопления дождевой влаги. Зато в нескольких подвалах нашлись бочки с солониной, с вином, запасы зерна и муки. При виде еды Элен почувствовала, как она проголодалась.

Подкрепившись едой, Элен занялась личной гигиеной. В хозяйстве замка нашлась подходившая ей одежда, дрова и огниво для камина и кухонных печей. Элен скипятила себе дождевой воды, искупалась, оделась в чистое платье, выспалась в мягкой постели.

День прошёл вполне благополучно.

Но, что будет ночью?

Сердце подсказывало Элен, что предстоящая ночь будет самой страшной в её жизни.

*

Среди ночи Элен услышала детский плач. Она зажгла свечу и пошла на звук плача. Казалось, что плач раздавался за ближайшей стеной. Элен переходила из зала в зал, из коридора в коридор, с этажа на этаж, но звук плача всякий раз отдалялся от неё, оставляя впечатление непосредственной близости (лишь руку протянуть). Так, маня за собою, звук плача довёл Элен до входной (выходной) двери замка и послышался уже снаружи. Элен потянулась к засову, запиравшему дверь замка изнутри, как вдруг детский плач сменился душераздирающим воплем и слился со злобным рычанием волчьей стаи. Элен услышала хруст перемалываемых косточек, чваканье влажной плотью, и потеряла сознание.

Очнулась Элен, когда солнце поднялось уже высоко. Едва она вспомнила тот кошмар, который поверг её в обморок, она снова испытала весь ужас ночного происшествия, и ей вновь стало дурно.

Поразмыслив, Элен поняла, что не было никакого плачущего ребёнка, что это тёмные силы морочили её своими страшными колдовскими приёмами. Но цели их были ей непонятны. Стоило придержать волчью стаю от наваждения воображаемой добычи, и их реальной жертвой оказалась бы Элен, собиравшаяся выбежать из замка на плач ребёнка. Значит, её смерть в тот раз не была целью тех тёмных сил. Неужели их целью было нагнать на неё ещё больше страха?

Как это запредельно жестоко!

Ночью Элен решила не спать, опасаясь новой атаки со стороны тёмных сил, но на исходе ночи ею овладела лёгкая дрёма, быстро перешедшая в сон. События, жертвами которых она оказалась с момента кораблекрушения, вошли в её сновидения в ещё более зловещем и пугающем виде. Она, то просыпалась, крича от ужаса, то вновь проваливалась во тьму кошмаров и мистических страхов. Она видела гибель людей, пожираемых акулами с волчьими головами, слышала предсмертный крик младенца, которого волчья стая тащила к морю на съедение своим родственникам-акулам, а просыпаясь от страхов, не могла понять, очнулась ли она от очередного кошмара, или он продолжается наяву. Вот она открывает глаза и видит в неверном свете луны, проникающем сквозь узкие окна спальни, неподвижные тёмные силуэты. От них исходит опасность. Их глаза полыхают злым зелёным огнём. Элен с ужасом понимает, что это те самые волки, которые загнали её в этот зловещий замок. Теперь они как-то проникли сюда и чего-то ждут. Чего? Того, чтобы она проснулась? Чтобы насладиться её испугом? Тогда надо притвориться спящей!

Проснулась Элен, когда день был уже в разгаре. Со страхом огляделась вокруг, нет ли в спальне волков? Опасливо осмотрела места, где они сидели, но не найдя следов их присутствия, не успокоилась. В Элен вселилась уверенность: ночью они придут!

Это было похоже на первые признаки сумасшествия.

*

Элен не помнила, как прошёл весь следующий день. Было только обречённое ожидание ночи. У неё уже не было сил сопротивляться опасностям. Не зря говорят, что не так страшна сама смерть, как её ожидание. Но ночь прошла спокойно, без кошмарных сновидений. Однако Элен не поверила, что всё худшее осталось позади.

И худшее пришло.

Оно началось с обездвиживания. Элен потеряла способность даже пальцем пошевелить. Вероятно, это как-то было связано с непомерным непреходящим стрессом и с особенностью реакции её организма на такой психологический надлом.

Мышечная расслабленность вызывала дрёму, дрёма – сны. Во сне Элен была полна сил, здоровья, энергии. Она весело плескалась в воде возле берега. Вдруг резкая боль пронзила её ногу ниже колена. Затем такая же боль возникла в другой ноге, и тут же, как по команде, на её тело обрушился целый поток таких болевых ощущений.

Пираньи!

Элен метнулась к берегу, но стая мерзких хищниц отрезала ей путь к спасению.

Выхода нет! В считанные минуты от Элен останется только скилетированный труп.

Элен в ужасе просыпается.

Её тело обезображено кровоточащими кавернами от острых хищных зубов. Сами хищники, отпугнутые её криком, разбежались, но поняв, что боятся нечего, стали подступать вновь. С их мордочек капала кровь. Её кровь! Их глаза полыхали ненасытным огнём.

Крысы!

Целое полчище крыс!

Вот она, её смерть!

Вот он, конец пути через тернии к… чёрной бездне!

Элен проснулась в своей каюте. Её разбудил бодрый голос, вырывающийся из стереодинамиков:

– Уважаемые дамы и господа! Наш лайнер прибывает в порт назначения…

Наш лайнер?

С ним всё в порядке?

С нами всё в порядке?

Какое счастье!!!

Пасть оборотня

Нечто не доступное нашему пониманию

существует!

Вольфганг Холибайн «Анубис»

Глава 1

Народные приметы и суеверия – это плод коллективного разума, выверенный многими столетиями. Говорят, что были времена, когда и предостерегающие приметы, и суеверия всегда сбывались. Или почти всегда. То же было и со сновидениями…

Верила в предостерегающие приметы, суеверия и сновидения богобоязненная Марфа Тимофеевна. После плотного ужина она засиделась с гостеприимной хозяйкой, с которой давно не виделась, за вишнёвой наливочкой, да за совместными воспоминаниями об их девичьих годах. Эти воспоминания и наливочка настроили Марфу Тимофеевну на нежный романтический лад. Поэтому, укладываясь в постель «на новом месте», она по принятому для такого случая обычаю (всуе) пробормотала: «На новом месте приснись жених невесте!».

Не удивительно, что сны у рано овдовевшей, полной здоровья и спелого женского шарма Марфы Тимофеевны изобиловали сценами бурной и ненасытной любви, по которой зело истосковалось её моложавое тело. Вот только лица своего пылкого и неутомимого мужчины разглядеть ей не удавалось. Стоило только ему приблизить к её глазам свой взор, обжигающий огнём страсти, как отуманивалось всё перед нею, ноженьки подгибались, и тело податливо обмякало в его сильных и властных руках.

Как сладка была для неё эта мужская власть!

За утренним чаем, Марфа Тимофеевна сидела умиленно-притихшей, будто боялась спугнуть пророческое значение сна.

– Что с тобой, душенька моя? – обеспокоилась ласковая хозяюшка необычным состоянием своей подруги. – Или приснилось что?

Во взгляде хозяюшки затеплился по-доброму догадливый огонёк.

Ох уж, эта женская проницательность!

– Давай, подружка, рассказывай всё, как есть, без утайки!