Сумрачное дно

На вопрос Леонида, а нет ли Флипа в списке разыскиваемых преступников или покойников, обе красавицы заверили: коль человека не стало или его объявили в розыск, все его имущество описывается, опечатывается и переходит в реестр управы. Дальше – по обстоятельствам. А раз этого не сделано, значит Флип нигде не попался и труп его не найден.

– А как же с именем? – спросил Леонид. Он никак не мог поверить, что такой сложный вопрос может решиться настолько просто.

Оказалось, что со сменой имени еще проще. Уже с полученным жетоном все та же Лада отправляется в четвертый сектор и подает заявление на смену имени. Такая процедура общеизвестна и доступна каждому. Надо только заявить, что покупаешь в данном секторе жилище, и заплатить определенный, пусть и не каждому проходимцу позволительный, налог.

Потом, уже с новым именем, заявиться в сектор здешний, к старшине, этим ведающему, и заплатить новый налог, на покупку обители возле арляпаса. Там могут быть небольшие сложности при оформлении и просьбе о «паспорте» на выезд, но они вполне решаемы с помощью славы, личного обаяния и всего лишь парочки билетиков на представление.

Отпечатки пальцев на жетоне отсутствуют. Группа крови – тоже не пишется. Рост и внешность – примерно одни и те же. Так что никто ничего не заподозрит.

А если Флип когда-нибудь вернется домой?

«Тогда мне уже будет плевать, – рассудил землянин. – Я уже буду в мире Трех Щитов».

Так что Леонид согласился. И уже через час проводил вместе со своими дамами обыск в квартире канувшего в неизвестность поклонника прекрасной танцовщицы. Рыться долго не пришлось, жетон для внутреннего пользования отыскали. Но «междугородний» так и не нашли. Значит, хозяин квартиры точно на север подался.

Первая фаза прошла успешно. Не пришлось и с заявлением рисковать. На следующий день Лада сходила с доверенностью в четвертый сектор, уплатила налог за покупку жилья и сменила имя с Флипа на Чарли. Еще через день был получен новый жетон. А на пятый день Чаплин сам заявился в уже знакомую управу и уладил со старшиной все дела. Уплатил налог, зарегистрировался в выбранном заранее здании как проживающий там и попросил срочно сделать ему документ для предстоящих гастролей. Старшина так расстарался за пяток подаренных ему билетов, что уже вечером, на представлении, лично передал «междугородний» жетон землянину.

В ту ж ночь Звездный Чарли отправился за город – ему захотелось побывать в парке, с которого он полмесяца назад начал знакомство с миром Набатной Любви. Он опасался, что там что-то изменилось и выбраться в другой лес из труб и вентиляционных колодцев теперь невозможно.

К его счастью, это было не так. Новых заборов не настроили, колючей проволокой не огородили, валухов шеренгами не выстроили. Детей традиционно загнали обратно в город через два часа, проведя подсчет и закрыв наглухо все дупла (скорей всего, чисто декоративные) в деревьях. Взрослых горожан опять отсчитывали шестерками, не пуская большее количество в лифт. На меньшее количество не реагировали. Что лишний раз подтверждало прозвучавшее в последние дни от разных людей утверждение: «Гаузы не зверствуют. Если Ловчие кого-то поймают, то накажут, но вообще, рвущихся к свободе особо никто не держит. Сами умирают потом от опасного излучения. И таким способом гаузы избавляются от смутьянов».

Значит, главное – не попасться Ловчим. А беглых рабов никто ночами не вылавливал! Некие машины, как понял Леонид, которых и называют Ловчими (стальной шланг одной из них он видел еще из окошек шахты), ловят людей и доставляют на разборки к валухам только в дневное время!

Вот уж странное отношение гаузов к обитателям этого мира.

«Но мне сейчас не до разборок между покоренными и покорителями, – размышлял Звездный Чарли, когда, уже никого не пугаясь, возвращался из парка в город. – Завтра ночью отправляюсь в мир Трех Щитов. И, скорей всего, навсегда! А значит, нужно оставшееся время, все, до последней минуты, посвятить девчонкам. Придется Лизавете и Ладе только и делать, что записывать мои задумки и лучшие номера и слушать пояснения. Этого им должно хватить на годы…»

Придя в гостиницу, он скомандовал:

– Красавицы, подъем! Нас ждут великие дела!

И принялся за объяснения.

Лада и Лизавета отправились на вечернее представление с отрешенными взглядами, настолько у них в головах все перемешалось. Видимо, они не поверили, что могут расстаться со своим любимым другом навсегда, а потому даже не попрощались толком, только поцеловали его по очереди да и поспешили готовить и подгонять всю труппу. Сам Леонид явился в арляпас только перед своей частью программы и дал напоследок жару. Завтра его заменит кто-то из тех, кого он готовил на свое место. А публике объявят: Звездный Чарли убыл в другие города для организации гастролей. Об этом уже говорилось в последние дни, так что переполоха не случится.

Вернулся к себе, переоделся, собрал и рассовал по карманам все свои иномирские штучки и поспешил на очередную «прогулку» в парк. И опять у него никто жетона для досмотра не потребовал.

Парк Леонид покинул неспешным, прогулочным шагом. И направление выбрал вроде верно. А вот при поиске своей башенки пришлось понервничать. В ночной темноте даже обретенные умения лучше видеть не помогали. Да и, как оказалось, отметки маркеров выцвели под лучами Ласоча, лишний раз подтверждая вред опасного сияния.

Но землянин все-таки отыскал нужный колодец и, посветив в него фонарем, не сдержал радостного восклицания: все его вещи, рюкзак, оружие лежали внизу в целости и сохранности!

Спускался осторожно, уговаривая себя не спешить, иначе и ноги можно поломать. По пути прислушивался к звукам, доносившимся из отверстий, но чего-либо особенного так и не услышал. На кухне баронского дома хлопотала прислуга, там мыли посуду, что-то жарилось и парилось. Наверное, у местного барона гости.

Внизу было тихо. Первый знакомый, одиннадцатилетний мальчуган, наверняка уже спал, мечтая о повторном визите домового, так что поговорить было не с кем. Ни видеокамеру, ни ноутбук Найдёнов из рюкзака доставать не стал, хоть так и хотелось подержать предметные напоминания о родной Земле, а сразу принялся готовить оружие. Арбалет решил не собирать, ибо зроаки могли устроить засаду там. В пантеон мира Трех Щитов следовало заявляться только с мечом и метательным оружием. Звездный Чарли набрал в грудь воздуха и смело шагнул вперед с правой ноги. Мир Набатной Любви остался не просто за спиной, а в ином измерении.

Глава седьмая

Новые победы

Дверца шкафа перестала трястись. Олег Светлый уже стоял чуть в стороне от стола, стараясь держать в поле зрения чуть ли не все помещение сразу. В одной руке он сжимал вынутый из ножен меч, а второй махнул Кегле:

– Чего расселся?! Двигай туда и глянь, что там!

Несмотря на все свои уголовные замашки и вид потрепанного шакала, Кегля довольно бесстрашно двинулся к месту применения моих тринитарных всплесков. Откинул ногой обломки кувшина, встал чуть в сторонке и осторожно открыл дверцу вместительного хранилища каких-то сложенных одеял. Естественно, что там не оказалось ни шутника какого-нибудь, ни зверушки притаившейся. Поэтому мужчина презрительно фыркнул, закрыл дверь и направился к столу. Сел и молча приступил к поглощению горячего блюда.

Блондин вернул меч в ножны и, тоже усевшись, опрокинул в себя вначале порцию рома, а потом бросил в рот кусок остывшего мяса.

А я, так и продолжая стоять и делая вид, что растерян, поинтересовался:

– Что это было?

Мужчины не отвечали, а начавшая есть Курица облизалась и стала вещать таинственным голосом:

– Чуть ли не в каждом замке и башне происходят порой такие необъяснимые вещи. По легендам, это шалят привидения некогда живших здесь и внезапно убиенных людишек. И многие не только становятся седыми от подобных проделок, но и умирают от страха! Ну а уж аппетита точно лишаются!

И разразилась резким ехидным смехом. Ее поддержали оба подельника. Они наворачивали мясо и озорными глазами посматривали на меня и Ксану: мол, что, испугались?

Двойняшки тоже ели, посматривали на меня с интересом, если не сказать с восторженностью.

А вот Франя и Лузга как-то не спешили хвататься за ложки, а косились на меня с настороженностью и недоумением. Вероятно, они, сидя лицом ко мне и имея в поле зрения шкаф, заметили мои странные комбинации со сменой горшочков. И теперь пытались сообразить: что же тут произошло?

Пришлось срочно импровизировать:

– О-о! Привидений я просто обожаю! Я умею укрощать этих неугомонных и вредных представителей потустороннего мира. А если они меня пытаются обидеть или навредить, то я уничтожаю эти бестелесные сгустки. Мало того, если кто из людей пытается натравить привидений на меня, то я убиваю всех скопом.

Конечно, высказывание получилось хвастливое. Любой нормальный воин над таким только посмеется. Но на униженную рабыню и пребывающего в некоем мирке печали парня должно было подействовать.

Когда я сел, выпил и с бешеной скоростью стал наворачивать содержимое горшочка, выяснилось, что мои слова не пропали даром и ударили с нужной силой во все цели. Франя и Тихий уставились взглядами в свои порции и стали есть.

А Кегля оторвался от еды:

– Ты-то смелый, а вот Молчун почему не ест? Испугался все-таки?

Пришлось командным голосом сказать Ксане:

– Ладно, парень, раз танцевать на столе никто не собирается, то можешь не пить. Но жрать обязан, как все, по расписанию. Привыкай к общей дисциплине в башне. Нам здесь жить.

Следовало успокоить злоумышленников, показывая, что мы едим и скоро будем в нужной для них кондиции. Ксана это поняла и даже с каким-то особым удовольствием набросилась на угощение. Наверняка неслабо проголодалась. Правда, ей приходилось сложно – раз за разом засовывая ложку в приоткрытое забрало, она быстро испачкала его. Чем вызвала насмешки в свой адрес.

Выпили еще раз по требованию Олега, и у трех наших противников раскраснелись лица и заблестели глаза. Для меня алкоголь был как простая вода. Я наблюдал за троицей и с удовлетворением увидел, что зелье начало действовать.

Первым неверное движение ложкой сделал Кегля, промахнувшись мимо горшочка. Глупо и вроде нетрезво хихикнув, он продолжил насыщаться. А вот Курица стала «зависать». Съела она вдвое меньше, чем мужчины, но и этого для нее хватило. Она раза два замирала, словно в задумчивости, а в третий раз с недоумением уставилась на фасолины с подливой у нее в ложке. И начала причмокивать, стараясь понять, что с пищей не так. Видимо, даже поплыв, она задалась вопросом: «Почему, если должны засыпать другие, так резко потянуло в сон меня?»

Ну и догадалась, конечно. Выронив ложку и цепляясь слабеющими пальцами за столешницу, она не так воскликнула, как простонала:

– Подменили!..

Блондин повернул к ней голову, понял, что сделал это медленнее, чем собирался, и тоже осознал опасность. И попытался принять меры. Резко откидываясь назад, он возжелал упасть через голову, на ходу выхватывая меч. И будь он в полной своей силе, может быть, и успел бы это сделать.