Возвращение

Ну да, мне ведь только пары до комплекта не хватало, чтобы стать Светозарным и умчаться отсюда в телепортационной клети. Всё-таки пара сестричек более рассудительна и меркантильна, чем Ксана Молчун. Та больше взрывная, пылает сиюминутным гневом и готова сразу раскрывать свои помыслы. А эти… настоящие лисички! Наверное, именно поэтому я подспудно решил правильно: вести разговор сразу со всеми тремя, а не поодиночке.

Мои гражданские супруги сами помогали выходить мне из щекотливого положения. Теперь надо было грамотно подать краеугольный камень бытия:

– Так вот, мои условия! Первое: вы отпускаете меня отсюда и от себя вообще – сугубо добровольно! И не имеете ко мне больше никогда никаких претензий!

Теперь уже все три наездницы недоумённо между собой переглянулись и высказались со всей откровенностью:

– Можно подумать, если не отпустим, ты останешься на Дне! – Ксана.

– Мы тебя ещё вчера отпустили… – Всяна.

– Потому что тоже очень хорошо к своему мужу относимся… – Снажа.

Я согласно кивнул головой и добавил:

– Обещать не могу, ибо не знаю, куда судьба забросит, но в любом случае буду помнить о вас и постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы облегчить вашу будущую участь!

– А как облегчить? – тут же задала вопрос оживившая Ксана.

– Понятия не имею. Но стараться буду. Теперь второе условие: вы всегда скрупулёзно будете выполнять мои наущения, советы и рекомендации, даже после моего ухода. Даже через много лет! Согласны?

За всех стала отвечать Снажа:

– Не сомневайся, выполним. Потому что верим: ты нам плохого не посоветуешь.

– Ну и третье условие: вы никогда, ни одним плохим словом не станете обо мне вспоминать! А если вспоминать, то лишь хорошими словами и без претензий. И это – очень важно! Договорились?

После такого даже двойняшки уставились на меня с подозрением. Всё-таки женщин трудно обмануть в таких вот вопросах. Они не умом разбираются, а сердцем чувствуют: «…нас хотят поиметь! Без предварительной ласки!» И хоть сами минуту назад были готовы и на это, и на что угодно, сразу начинают отыскивать в словах оговорившегося мужчины упущенную выгоду. А я не просто оговорился, я сделал это преднамеренно, явно и многозначительно.

После такой оговорки психологи рекомендовали два варианта: либо разразиться потоком слов, за водопадом которых укрыть саму суть требуемого. Причём укрыть теми плюсами, которые женщины получат, согласившись на самое непонятное им условие. Тогда она растает, расслабится и согласится.

Либо устроить диспут.

А вот второй вариант казался предпочтительнее: дождаться полемики и всё верно пояснить на простейших примерах. И первое слово вырвалось у Ксаны:

– Ты от нас что-то скрываешь?

– Конечно, скрываю. Но, по сути, это ничего не меняет по теме моего ухода.

– Но это нам повредит? – осторожно подбирала слова Всяна. – Ну, то, что ты скрываешь, а мы потом узнаем?

– Скрывать я в любом случае могу, до самого прощания с вами. Да и промолчи я, вы эту новость и без меня узнаете.

– Тогда на чём ты нас хочешь подловить? – нахмурилась Снажа. – Ты обещал нас опекать, давать только хорошие советы…

– Именно! Именно хорошие, и вы в любом случае будете мною довольны. Но пройдёт время, вы переосмыслите всё с вами произошедшее и захотите большего. А то и пожалеете, что вообще со мной связались. Люди имеют привычку забывать добро, а мне не хочется, чтобы вы меня поминали лихом ни при каких обстоятельствах. Я ведь вас не до смерти, но тоже люблю.

От такого моего признания женщины мило улыбнулись. Не удержались. Всё-таки первый раз такие слова в свой адрес услышали. А я, чтоб не терять инициативу, быстро пример привёл, сказочный. Озёра тут подземные были, в том числе и с рыбой, так что некое понятие «золотая рыбка» в мире Набатной Любви имелось. Вот я и поведал о рыбаке и его старой бабке. И мораль пояснил: сколько старухе ни давали, всё ей мало казалось.

Мои красавицы на это рассмеялись и поспешили заверить, что они не такие. И как бы жизнь в дальнейшем ни сложилась, будут помнить обо мне только хорошее.

– Тогда обещаете выполнить третье условие? – стал я уточнять.

Всяна скорей игриво, чем с умыслом, поинтересовалась:

– А что нам за это будет? Ты так и не сказал, чем обязуешься нам помочь и на сколько дней тут остаться. Говори конкретно!

И судя по тому, как три пары глаз на меня уставились, они уже хотят большего, чем хотели час назад. Я и начал, добавив в голос пафоса и благозвучности:

– Обеспечу вас не только ящиками с товаром на многие, многие годы вперёд, но и попытаюсь вас обучить таким деяниям с Дланью! – А что, раз они мои супруги, то здешние системы просто обязаны выполнять все их прихоти! В крайнем случае пусть накопленные долги списывают на мой счёт, не страшно, выкручусь, где бы меня кредиторы ни достали. Иггельд я или не Иггельд?

Женщины удовлетворённо кивнули. Словно поощряя к новым обещаниям.

– Постараюсь устроить вам здесь жилище по самому наивысшему уровню! – увы, подобное только звучало, а как оно получится на самом деле, я старался не думать, следовало срочно касаться самого главного: – Ну, и подробно поведаю о вашей самой главной тайне!

И пусть потом докажут, что известие о беременности, да ещё и на Дне (!) – это не самая сногсшибательная новость! Да и сама суть тайны всегда жутко интригует каждую женщину. А уж когда о ней, любимой, речь зашла!..

Стратегия разговора сработала, вычитанное мною в Интернете помогло. Мои красавицы понимали, что от меня в данный момент они и так получают слишком много, поэтому официально подтвердили, что соглашаются с третьим условием.

Я встал, прошёл несколько раз туда-сюда, словно разогреваясь, и уже рот открыл, готовясь высказаться приготовленными фразами, как вдруг вспомнил, что лично до сих пор женщин и не проверил. А вдруг местные системы информатики и контроля что-то напутали? Вот только опростоволоситься мне не хватало в таком сложном вопросе!

Тут же сообразил, как всё провернуть быстро и, огласив вескую причину, под видом лечения спины, проверить плод у каждой.

– Ксана! Ты жаловалась на боль в спине. Это может быть опасно! А я обещал о вас позаботиться. Ну-ка, ложись вот сюда! Э-э… да не на живот, на спину!

Уложил её на более ровную выступающую каменную глыбу, наклонился, подавил в себе непроизвольное отвращение к ожидаемой картинке и стал присматриваться. На ёрничающих двойняшек старался не обращать внимания, вот те и старались:

– Классный у нас командир, всё видит!

– Ага! Позвоночник сквозь живот рассматривает. Зоркий!

– А я-то размечталась, что он нас по очереди прямо на камне и разложит да свой долг мужской выполнит. Хи-хи!

– И не говори! Всего четыре дня ему осталось нашими телами наслаждаться, а ведёт себя, как дед старый, сто лет с нами проживший…

На их смешки и Ксана отреагировала, всколыхнувшись в смехе и сбивая мне всю с таким трудом настраиваемую картинку её матки. Пришлось на них шикнуть:

– Вы мне мешаете! Потом когда расскажу, что я увидел, и вам не до смеха будет!

Те прониклись переживаниями за подругу и больше не ехидничали. Ну а я благодаря своим пусть и мизерным познаниям в анатомии всё-таки рассмотрел самое главное, что теперь уже безоговорочно делало меня отцом.

Тяжко вздохнул и, стараясь скрыть печаль, нахлынувшую после короткой надежды, скомандовал:

– Вставай! Теперь ты, Снажа! – М-да, сколько шило не таи, оно всё равно из мешка вылезет. Оставалось только удивляться, почему женщины до сих пор сами ничего не прочувствовали и не догадались? А как? С чего это я взял, что они обязаны всё знать? Тут ведь у дам даже критических дней не бывает. Да и не рожавшие они ни разу… – Вставай! Теперь самая младшенькая!

Всяна улеглась и томно проворковала:

– Правда, что «самая младшенькая» обозначает «самая любимая»?