Андрогин

Добрались к главной площади поселения, и Гют ссыпал свою добычу в одну из многочисленных ванн. После чего помог новичку и пояснил, что в следующие разы тот уже сам будет сюда приносить и ссыпать добычу, причём только в эту ванну. Ни в коем случае – не в другие.

«Ну да, – вспомнила Чернова основы политэкономии. – Колхоз – это строгий учёт и контроль каждого корешка, колоска и… улитки! Как наносим, так нас и накормят».

Не успели они отойти от ванны, как возле неё присели на табуретки две смешливые девушки с разделочными досками и ножами. А какой-то мужчина принёс штук шесть внушительных котелков, а потом ещё два больших котла. Разделка трофеев, идущих в счёт новой команды, началась.

Обратно двигались почти бегом. Гют сумел весьма доходчиво объяснить непосредственно на набережной:

– Всё надо делать бегом, очень быстро. Ну, разве что, с полной корзиной – идти осторожнее. А вот с пустой – нечего застаиваться. Бери побольше – неси подальше. Пока бежишь обратно – отдыхай! – и тут же подал на спину уже готовую полнёхонькую корзину. Арис только хрюкнул да и потопал в посёлок. Дошёл. Хорошо, что не заблудился. На дорогу туда и обратно уходило минут тридцать.

Третья ходка прошла уже с мыслями: «А не сбежать ли мне отсюда?..» Когда отходил от ванны, там уже работало четыре женских особи.

После пятой ходки особей стало пять, и Дарья им откровенно позавидовала: «Ржут, бездельницы, сплетничают да ножами только ковыряются. Я тоже так хочу!» Что ещё заметила, так это других носильщиков, детей примерно того же возраста, что и Гют. Те носили добычу в свои ванны, но никто не надрывался, улитками заполняли не более половины корзины.

Что ещё в тот момент удивило: стало резко светлеть. Уставившись на небо, землянка в ступоре рассматривала, как изрядно сдвинувшееся влево солнце ярко и обильно освещало три чудом скреплённых между собой участка земной коры, которые продолжали свой полёт в прежнем направлении. То есть всё это время над лесом висела летучая твердь.

«Ничего себе! Солнце-то тут движется влево! Значит, мы в Южном полушарии. С этим разобрались. А вот летающие острова в три уровня как в небе удерживаются? – недоумевала Чернова. – Или они из картона сделаны? А то и гелием надуты? Хм, и никому не интересно… Это у них тут что, в порядке вещей?!» – потому что никто из работающих на поляне, за редким исключением, в небо не смотрел. А вот замершего на месте работника – заметили сразу. Тот самый мужчина, что разносил котелки, строго прикрикнул:

– Эй! Арис! Ты чего стоишь? Бегом, бегом! – Ещё и пальцами показал, как надо быстро перебирать ногами.

Пришлось наращивать темп передвижения. Но надолго не хватило.

Восьмая ходка показалась преддверием инсульта. На десятой он упал, чудом не поломав себе рёбра на выступающих корнях. После одиннадцатой стал откровенно сачковать, идя порожняком еле-еле, а то и присаживаясь отдохнуть. А когда прибыл на набережную, в ужасе увидел четыре полные корзины улиток. Кажется, мальчик работал как истинный стахановец или ударник колхозного труда.

Стоило только представить себе, что придётся ещё и эти корзины волочь в посёлок, как икры начинало сводить судорогой, а шея отказывалась поворачиваться. Хорошо хоть юный напарник не оказался садистом. Сам впрягся в одну из корзин и двинулся впереди.

Во время выгрузки добычи в ванну явно сказал что-то очень весёлое. Потому что уже шесть работающих там женщин весело заржали, поглядывая на новенького не то с издёвкой, не то с насмешкой. Но Арис и не подумал обидеться. Он только и мечтал, чтобы упасть не здесь, а где-то там, в лесу. Упасть и больше не встать…

Увы, пришлось ещё и последнюю ходку делать. Забрали попутно копья. Оставили их возле шалаша с корзинами. А вот как уже на последних крохах сил добрался до площади, Арис потом так и не смог вспомнить. Очнулся он во время эмоционального рассказа мальчика. Прислушался. Присмотрелся к жестам. Вроде понял правильно: Гют не только успевал улиток со дна канала доставать, но ещё и с хищниками справляться.

Два раза он отступал после атак лонгов. Довольно далеко заманил их за собой между деревьев и там вволю потыкал копьём в их рычащие морды, пока водоплавающие звери пятились обратно к воде. Ну и один раз ретировался бегом, когда его попытался накрыть собой выскочивший из воды скат, которого здесь называли пастор.

Слушательницы оказались вполне благосклонными, верящими и заинтересованными. Сопереживали, задавали вопросы. Ну, разве что одна, самая молодая девчушка, худющая и угловатая, как топор, с презрительной гримасой на лице делала вид, что не верит хвастающемуся малолетке.

Ещё Чернова успела внимательно рассмотреть, на какие части и компоненты делится добыча. Что-то вырезалось очень аккуратно и осторожно, что-то полосовалось быстро и ловко. Но каждый кусочек плоти потом падал в ёмкость только с себе подобными. А, казалось бы, что можно особо выделить в однородной плоти улиток? Выбирали…

Дарья заметила, что нигде возле ванн не было более трёх женщин. Чаще – всего две разделывали добычу. А здесь – восемь. Похоже, что норма перевыполнена в три раза?

Внезапно вновь потемнело довольно резко. И новая каменная туча в три уровня стала закрывать небосвод над поляной. Но теперь она двигалась с иного направления и наискосок к маршруту предыдущего чуда.

«Что бы это всё значило?» – опять застыла в ступоре землянка, глядя на небо и отвесив челюсть. Но никто к ней с разъяснениями не торопился, просветить не пытался. А на резкое и более громкое оживление разговора она и сама внимания не обратила.

Глава 4

«Второй» оказался совсем в иной ситуации. Хотя в том же мире и в том же лесу, покрывающем три пятых площади всего материкового пространства планеты. Что интереснее всего, он, как и «первый», себя чувствовал и осознавал как Дарья Андреевна Чернова! Попавшая в новое тело женщина тоже помнила две картинки бытия до какого-то момента, а дальше спасалась и выживала только сама по себе.

В тот момент, когда землянка с максимально возможной для спортсменки-пловчихи скоростью выплывала из холодного озера, она только и подумала:

«Это падение сквозь какие-то пропасти немного напоминает край увиденного мною на небе чуда. Но там была как бы дыра… И намного теплей… И никакой падающей реки не наблюдалось…»

На том «чужая» картинка и забылась. Суровая действительность вокруг затребовала на решение проблем все помыслы, ум и моральные силы.

Во-первых, плыть в ледяной воде, когда перестаешь чувствовать руки и ноги, уже сложно. Во-вторых: под руки попадались кучи свежих листьев, хвои, веток, а то и целых стволов крупных деревьев. В-третьих и в?надцатых: сковывала прилипшая одежда, боязнь потерять мраморное яйцо в левой руке, касания чего-то живого к ногам, какие-то грозные, но непонятные крики с дальнего, остающегося за спиной берега. Причём крики – мужские и, судя по тону, перемежающиеся обсценной лексикой. Выделялись ругательные (наверняка!) слова «сольеры» и «пастор».

Выбираться на берег пришлось по крутым скользким корням, которые окончательно выхолодили пальцы правой руки. Потоки воды из леса продолжали стекать навстречу, неся древесный мусор. Всё-таки падающая с неба река снизу представлялась не иначе как стихийным бедствием.

Дарья кое-как выбралась, прошла за стволы ближайших древесных гигантов и несколько раз резко присела, стараясь хоть так отжать на себе мокрую, но вроде добротную одежду. И только после этого, стараясь не лязгать зубами, вновь окинула взглядом озеро и противоположный берег. При этом сразу рассмотрела да и расслышала неплохо явную для себя опасность. Там стоял импозантный варвар в кожаных доспехах, с боевым топором за плечами и с коротким копьём в левой руке. А правой он себе интенсивно помогал жестами, в экспрессивной манере давая пояснения пятерым своим товарищам. Язык понять не получалось, зато о сути догадаться было несложно: «Вон на тот берег очень быстро вылезла женщина! А за ней следом плыл такой!.. – Последовал непонятный жест. – И он чуть не сожрал!.. (широко раскрытый рот). Женщина скрылась за деревьями. Надо её срочно догонять! Иначе… – странные жесты скорей всего означали, что жертва может уйти. В погоню! За ней! Окружаем с двух сторон!..» И опять прозвучало ругательное слово «сольеры!»

Тем временем в мутной воде озера среди груд мусора и веток в самом деле что-то плескалось, шевелилось, большое и непонятное. Только и торчали наружу три плавника, очень похожие на акульи. Местные каракатицы не сожрали представительницу иного мира лишь по причине обилия веток да её умения хорошо плавать. Теперь предстояло ещё доказать, что доставшееся Черновой тело умеет хорошо бегать. Потому что варвары, разделившись на две группы по три человека, ринулись обегать озеро с двух сторон. Подспудные мысли землянки оказались весьма приземлёнными:

«Убить, конечно, не убьют, но… о правах человека, и тем более о равенстве женщины с мужчиной, здесь, кажется, не слишком догадываются. Если меня поймают, то на правах удачливых охотников станут считать полноценным трофеем и делать всё, что им заблагорассудится. А о том, что у меня есть на этот счёт иное мнение, никто спрашивать не станет…»

Вследствие чего Дарья бежала изо всех сил, радуясь при этом:

«О! Вроде как начала согреваться! С телом мне тоже повезло! Молодое, подвижное, нисколько не увечное… Ещё бы в зеркало глянуться да рассмотреть, что там у меня с личиком…»

Дарья тут же выругала себя за неуместность и несвоевременность подобного, пусть и естественного для любой женщины желания. Тут надо шкуру спасать и всё в ней находящееся, а не о красоте думать. Мраморное яйцо в ладони, значит, всегда имеется шанс перебраться после смерти в иное тело и в иной мир. Но именно что после смерти. А сам факт изнасилования неведомым силам межмирского перемещения может и не показаться уважительной причиной для смены осквернённого тела. Резонно могут заявить: от такого не умирают.

Ещё одна угроза имелась для Дарьи. Если варвары её настигнут, то могут ведь обыскать и забрать яйцо, а то и попросту выбросить его куда-то в сторону. Что тогда? Как этого избежать? Несмотря на скоротечность и кратковременность переноса сознания из старого, немощного, смертельно больного тела, определилась приоритетная аксиома: что бы ни случилось, артефакт надо беречь пуще собственной жизни. То есть угроза утери или насильственного лишения должна устраняться в первую очередь. Исходя из этого, появилась вполне резонная мысль:

«Не слишком ли быстро я бегу?.. И не будет ли лучше, если сама выйду навстречу преследователям, улыбнусь им, поблагодарю за спасение и… Можно ведь изначально выбрать среди них самого сильного и авторитетного, тогда возможное насилие станет шестикратно меньшим…»

Вроде правильно рассуждала, да и логика требовала остановиться, но… Ноги, словно обладающие собственным разумом, несли женщину от озера всё дальше и дальше. Ну и некий лоцман выбирал маршрут не строго по прямой, что могли легко просчитать преследователи, а по большой дуге уводил вправо. И уже через километр землянка посчитала, что редкая цепь из шести человек никак её не отыщет в густом лесу. Перешла на спокойный шаг, внимательно глядя под ноги и прислушиваясь, не раздастся ли топот погони.

Грунта, как такового, практически не наблюдалось. Сплошной покров из выступающих корней. Разве что местами лежали кучи хвои, листьев и мелкого древесного мусора, нанесённые водными потоками. За оставленные неосторожно следы можно не опасаться.

Тело после бега согрелось настолько, что от одежды валил пар. Появилось желание присесть и немножко отдохнуть. Только Чернова не собиралась останавливаться, обратив, наконец, внимание на собственную одежду.

Та оказалась весьма своеобразной. Вместо нижнего белья – трико из тонкой ткани. Точнее – его остатки, кое-как сшитые многочисленными стежками. Видимо, прежней хозяйке пришлось туго, раз чинила настолько пострадавшую вещь.

Верхнюю половину туловища прикрывал вязаный джемпер тёмно-зелёного цвета, а поверх него – короткая кожаная жилетка, сделанная так, что вполне заменяла наружный бюстгальтер. Величина груди Дарью вполне удовлетворила: размер третий, а то и третий с половиной, насколько удалось определить на ходу. С такой красотой мужчинами повелевать легче.

На нижней части тела были надеты вязаные из упругой шерсти лосины, которые поверху прикрывались свободной юбкой из мягкой, но толстой ткани. Причём юбка доставала всего лишь до колен, а потому нисколько не мешала во время выхода из озера.

Завершали наряд довольно удобные полусапожки из тонкой кожи, крепящиеся на голени кожаными ремешками. Подошва вполне толстая, не скользит, что во время бега по мокрым корневищам сказывало решающее значение.

«Ещё бы лужу разыскать с чистой водой, – размышляла Чернова, всё больше оглядываясь по сторонам. – Да к лицу присмотреться. Судя по груди, мне не больше двадцати лет, ещё бы уродиной не оказаться, и жизнь удалась…»

Переживания о внешности ушли на второй план из-за ухудшающихся условий окружающей действительности. Стало намного темней, поднялся ледяной ветер, и начал падать снег. Причём здорово падать, обильно. А морозом так вообще накрыло так, словно голова вдруг резко оказалась в морозильной камере холодильника. Любой, даже совсем бесшабашный и приспособленный ко всему человек тотчас начинал понимать: в одиночку в таком лесу без огня и жилища – не выжить.

Чернова всегда была расчётливой и предусмотрительной, но практичной ее было не назвать. Особенно в такой обстановке. Замерев на месте, чувствуя, как влажный волос на голове промерзает до самой кожи, она постаралась избавиться от панической волны страха:

«Пока ещё ничего страшного не случилось! А вот ни города, ни большого посёлка мне тут не сыскать… Да и запаха жилья не ощущается совершенно. Значит, у меня только два выхода. Можно вернуться обратно к озеру и мило улыбнуться тем самым варварам. А можно идти до тех пор, пока есть силы. Затем присесть в укромном месте, засунуть артефакт в рот и… Уверена, при таком зверском холоде я за полчаса «покину» это тело… Знать бы ещё, куда попаду в следующий раз?..»

Она уже догадывалась, на примере бабушки Марьяны и своём собственном, что сознание переносится в ту оболочку, которая попала либо в катастрофу, либо в иные, очень неблагоприятные обстоятельства. Скорей всего, в ту критическую ситуацию, при которой прежний владелец тела погибает. Поэтому следует очень бережно относиться к предоставленному шансу очередного перерождения и просто так не сдаваться. А то как бы хуже не стало.

По совокупности всех этих размышлений и резко ухудшившейся погоды Дарья Андреевна решилась поворачивать обратно. Но так и застыла на месте ледяным столбом. Сразу три громадные кошки вышли из-за деревьев перед женщиной. Похоже, им надоело ждать свой слишком задумавшийся обед, и они решили поторопить события. А сделай беглянка чуть ранее десять-пятнадцать шагов вперед – её бы уже доедали.

Не стоило даже сомневаться, симпатичные представители фауны – это хищники. Одни клыки, как у саблезубого тигра! Да и тела полны дикой грации, хоть и несколько коротковаты по земным стандартам. Расцветка неброская – серые разводы, под цвет корней и большинства стволов. Такая котяра, размером с упитанную овчарку, которая крупней рыси раза в полтора и величиной чуть ли не с тигра, сама человека схарчит в два присеста, а тут сразу три рычащие бестии.