На ладожских ветрах

Н и к о л а й И в а н о в и ч . В твоем положении, слава богу, не бывал и не окажусь, мне в моем привычно.

З а м я т и н . Ну что ты взъелся?

Н и к о л а й И в а н о в и ч . А ты что думал, стесняться буду?

В и к т о р А ф а н а с ь е в и ч . Николай Иванович, мне, может, пройтись пока?

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Иди, голубчик, иди.

Виктор Афанасьевич выходит.

Понять бы, что тебя гонит?

З а м я т и н . Годы гонят, годы. Нужно еще так много успеть…

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Понятно. Только не просчитайся. Мне доложили о вашем прошлогоднем проколе…

З а м я т и н . Ты меня удивляешь, Коля. Ведь было официальное заключение…

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Опять мозги пудришь? Не надо, они у меня в порядке. Так вот, в проекте был просчет, ты его прозевал. Интересно, кто здесь заправляет, ты или Карякина? Мне, помнится, проект сразу же не понравился. Пришлось подправить маленько, на свой страх и риск. У меня ребята подобрались наподобие твоего Димы. Тот, что со мной, год как главный инженер. Нынче назначаю директором, сменщиком своим, уже решил —мальчишка, чуть за тридцать, а доверю. И не просчитаюсь, знаю. А когда же и дерзать, как не в молодые годы? Томим их, томим, угнетаем ничтожностью задач, они вянут на корню, чахнут. А потом спрашиваем себя, отчего неинициативны, глухи к новому? Сами отбиваем охоту думать, принимать решения, отвечать за них, если что…

З а м я т и н . Тебе хорошо – далеко, не дотянешься. А с недавних пор высоко…

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Захочешь, дотянешься. А насчет высоко, не больно-то хотелось… Это же удавка. Ты знаешь, что я сделаю, Ваня? Вернусь в столицу, подготовлю распоряжение о переносе испытаний на мой завод. Виктор цепкий, он перехватит у тебя инициативу… А твои испытания отменю как неподготовленные. Имею право…

З а м я т и н . Ты не сделаешь этого…

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Боишься?

З а м я т и н . Боюсь.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . То-то же. У тебя еще есть время самому отменить приказ. Придумаешь для директора что-нибудь… убедительное, сошлешься на мое вмешательство… Ну, поорет немного, успокоится… Райком бочку катит, спешат отчитаться. На них ноль внимания. Со стороны командовать большого ума не надобно. И обком – туда же…

З а м я т и н . Поздно. Уже первому доложили, а он крут. Сам понимаешь, член Политбюро… Церемониться не станет.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Ну да. Ситуация знакомая. Хорошо было бы, если бы им и отвечать… Ладно, как знаешь. А теперь давай твоих подопытных. Хочу в глаза посмотреть.

Замятин нажимает кнопку вызова, в приемной звенит звонок, появляется Жанна.

З а м я т и н . Жанна, попроси Славу с Аликом. (Жанна выходит). Ребята хорошую работу выполнили: замерили статэлектричество на транспортерах сухой фракции. Тридцать киловольт гарантируют, на больший предел прибора не нашлось. Правда, пока нет статистики по статэлектричеству, но лучше бы от него избавиться. Думаем – как…

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Нужно не думать, а ко мне подъехать, посмотреть, перенять, как говорится, опыт. Вот и подошли своих орлов, пусть посмотрят вместо того, чтобы соваться в пекло.

З а м я т и н . Оставь, пожалуйста.

Входят Слава с Аликом, мешкают у двери.

Что так несмело? Входите.

С л а в а . Да мы думали…

А л и к . И ничего не смогли придумать.

З а м я т и н . Вот и молодцы. В воскресенье в ночь начинаем. Как?

С л а в а . Вдохновляет. А Дима сказал…

А л и к . …что ничего не будет.

З а м я т и н . А я вам говорю, что будет.

С л а в а . Значит, будет. Вы главнее.

А л и к . А то мы ждем, ждем, утомились.

З а м я т и н . Теперь скоро.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . А вы знаете, хлопцы, на что идете?

С л а в а . Знаем.

А л и к . Мы знаем, знаем.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . А что случится?

С л а в а . Мы готовы. Алик завещание написал, у него хороший костюм остается…

А л и к . Написал и в конверт запечатал: вскрыть после моей преждевременной смерти.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Ишь ты! Это хорошо, что заранее позаботились, а то с вашими портками неразбериха может случиться.

С л а в а . А что это, Иван Егорович, все точно отпевают нас?

А л и к . Пристают с соболезнованиями…

З а м я т и н . Сгущают краски.

С л а в а . Мы там были и снова войдем. И выйдем.

А л и к . Мы такие.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . С вами, вижу, толковать без смысла… Ну что ж, поживем, увидим. С л а в а . Нам можно идти?

З а м я т и н . Идите. Подключайтесь к Диме, он проворачивает механизмы. Алик со Славой выходят.

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Хорошие мальчишки. Скажи мне, Ваня, тебе не жаль их? З а м я т и н . Опять?

Н и к о л а й И в а н о в и ч . Нас однажды послали… в декабре, пешими… Из четырехсот человек тридцать два полутрупа дошли до цели. Только тридцать два… Остальных оставили по дороге… Это было совсем недавно… каких-то пятнадцать лет прошло… Нас послали, мы шли, у нас не было другого выхода… Знали, что не все дойдут, однако послали… Почти без пищи, без теплой одежды… На привалах запрещали жечь костры… Падали вповалку, на снег, сильные – в середину, они наутро поднимались на ноги, слабые оставались лежать…