Ученик Путилина

И так по всем двум десяткам фамилий. Скрябин перед уходом впрямую спросил – мог ли кто фальшивые деньги выпускать?

– Нет, даже если захотел бы – не осилят. У нас таких только два специалиста, оба на службе. Один гравер, другой художник. За обоих ручаюсь. Проверены не раз и закон не преступят.

Вышли из банка, Скрябин папиросу закурил.

– Даже не знаю, с какого боку за дело взяться. Почти каждый день в банке новые фальшивки выявляют. И не в Москве, а здесь, в столице. Стало быть – не завозные деньги, здесь их сбывают.

– Нам бы лучше разделиться, – осторожно сказал Павел.

Он не знал, как отнесется к его словам старший товарищ.

– Я бы занялся бумагой, а вы, господин штабс-капитан, краской. Если обратили внимание – четыре цвета используют. И краска редких цветов. Кто производит, куда отправляют, особенно – кто приобретатель? Мыслю – небольшими порциями берут, чтобы внимание не привлекать.

– Чувствуется путилинская выучка, – улыбнулся в усы Скрябин. – Согласен. Берусь за краску, ты за бумагу. Каждый день встречаемся утром в экспедиции, обмениваемся информацией.

Офицеры козырнули друг другу и разошлись. Павел уже в новом мундире. Честно сказать, жандармы большой любовью горожан не пользовались. Потому как служба скрытая от посторонних глаз. И второе – ошибки были. Ввиду малочисленности состава. К 1870 году в III отделении, во всех его экспедициях насчитывалось всего 72 человека. Они физически не могли осилить всю тяжесть обязанностей. И руководство, не имея опыта борьбы с террористами, не смогло организовать должную борьбу с ними.

После скромного ужина Павел улегся на кровать. Так ему думалось лучше. С чего начать поиски? С поставщиков бумаги? Сложно и долго. Бумагу производят небольшие частные производства, и они могут быть на другом конце страны. Объем выпуска фальшивок не велик, на сегодняшний день банками изъято около полутора сотен подделок. Стало быть, расход бумаги на них не велик. Покупка большой партии была бы заметна, ее как-то можно отследить. Для начала решил посетить книжные лавки. Там продавались, как сопутствующие товары, бумага, чернила, тушь, папки. Одним словом – канцелярские принадлежности.

Сразу после завтрака на Невский проспект, благо – недалеко. Первый же магазин на углу Екатерининского канала и Невского, куда еще Пушкин захаживал.

– Есть ли у вас бумага? – обратился он к продавцу.

– Какую изволите?

Павел был в цивильной одежде, которую чаще всего носили сотрудники III отделения, чтобы не привлекать внимание.

Выбор бумаги действительно велик. И по качеству и по размеру листа.

– Пеньковая есть?

На всякий случай спросил, ибо не увидел.

– Имеется. Господин понимает толк.

И продавец выложил на прилавок несколько листов. Павел пощупал, даже понюхал, чем удивил приказчика. А ведь один лист в точности соответствовал тому, что применялся в производстве денег.

– Это чья выделка? – спросил Павел.

– Да вологодская, фабриканта Лузгина.

– Я возьму десяток листов.

– Да хоть всю.

– Часто ее берут?

– Да не жалуют. Чаще беленую спрашивают.

Отбеливали хлоркой.

Купив бумагу, перешел Невский, уселся на скамейке у Казанского собора. Из бумажника достал деньги, стал сравнивать. Очень похоже. Павел даже предположить не мог, что фальшивомонетчик так легко может купить бумагу. Если и с красками такая же ситуация, то дело скверное. Прежде чем начать печатать деньги, фальшивомонетчик должен потратить уйму бумаги для проб – краску подобрать, силу оттиска, да много чего. Павел вернулся в магазин.

– Скажи, любезный, приблизительно полгода назад брал кто-либо большую партию пеньковой бумаги? Скажем – листов триста.

– Был такой случай, только не у меня. Знакомый приказчик из книжной лавки, что на Лиговке, подмастерье прислал. Тот и пояснил, что был один покупатель, забрал всю пеньковую бумагу и еще просил. Я и отдал. Что-то не так?