Воевода ертаула. Полк конной разведки

Подойдя, я поклонился, принял из рук боярыни ковш, выпил теплого сбитня и перевернул ковш, показывая, что он пуст.

– Гость в дом – радость в дом, – пробасил Морозов.

Меня провели в сени, шустрый слуга в сенях принял мой тулуп. Пройдя в горницу, я перекрестился на образа.

Боярыня сразу ушла, мы же с хозяином присели.

Внешне Морозов производил благоприятное впечатление – дородный, но не толстый; волевое лицо с аккуратно подстриженной бородой, на голове – тафья. А вот на поясе, к моему разочарованию – ничего: ни сабли, ни ножа.

Начали разговор с погоды – де морозы держатся уже десять дней, не спадают, снегу выпало много, и похоже – урожай хороший намечается, если весной заморозков не будет.

– Так что за дело ко мне, боярин?

– Вологодский я, в первопрестольную перебраться хочу, вот люди добрые и подсказали – дом, мол, продать хочешь.

– Это кто же такое сказать мог? На этом месте, на этой земле дом деда и отца моего стоял. После пожара известного я каменный дом поставил. Дети мои здесь живут, и продавать отчее гнездо я не собираюсь. Надо же – придумать такое!

– Прости, боярин, напраслину люди сказали. Человек я здесь новый – три дня, как приехал, никого не знаю.

– Отобедаешь с нами?

– С превеликим удовольствием.

Мне надо было задержаться в доме – посмотреть и самому убедиться в том, что боярин – левша. Пока он этого никак не проявил.

Морозов кликнул слуг, и вскоре стол был заставлен горячими и холодными закусками.

Мы выпили по кубку вина, закусили. Нож боярин держал в правой руке, используя его для резки мяса и одновременно как вилку – накалывал им куски мяса и отправлял в рот.

За неспешным обедом хозяин дома расспрашивал меня о Вологде, пытаясь найти общих знакомых, и в какой-то момент я понял – боярин уводит разговор, пытаясь больше узнать именно обо мне. Потому как назвал фамилию дьяка Разбойного приказа в Вологде. Я пожал плечами:

– Не знаю такого. – Но перечислил ему знакомых бояр, ходивших со мной в боевые походы.

Отобедав, я надел тулуп и вышел на крыльцо. Боярин пошел проводить и на прощание закинул крючок:

– Общение твое мне в радость, заходи как пожелаешь. Хоть и познакомились по ошибке нелепой, случайно. А кто хоть тебя обманул так?

– Боярыня Голутвина, – ляпнул я.

За секунду до вопроса я даже не подозревал, что могу назвать это имя. Однако эффект получился неожиданный. Боярин левой рукой схватился за правый бок на поясном ремне, где у левши должно было бы висеть оружие, и изменился в лице. Правда, длилось это одно мгновение, и боярин, справившись с эмоциями, придал лицу безразличное выражение – по-моему, даже слишком безразличное, явно переигрывая.

Любой другой, будучи местным, проявил бы сочувствие к вдове или осудил убийцу, а Морозов лишь процедил:

– Бабья дурь, хоть она и боярыня.

Хозяин протянул мне руку и пожал. Крепкая хватка, силушкой Бог хозяина не обидел. Отвесив легкий поклон, я вышел на улицу и пошел не спеша. А ведь нечисто с боярином – он это.

Чем больше я вспоминал жестов и мимики, тем сильнее чувствовал: убийца – Морозов. Но вот каков мотив? Зачем одному боярину убивать другого? Оба – не бедные, у обоих дома в Москве и вотчины есть, оба вхожи во дворец, а туда не всякого пускают – только по приглашению, будь ты боярином или даже князем. Вроде как равны. Может – личное что? Ведь для того, чтобы убить боярина, да во дворце, нужны веские причины и смелость, граничащая с безрассудством. Найдись хоть один свидетель, и охрана не выпустит из дворца. А дальше – скорый государев суд и плаха либо – виселица. Убийство одного боярина другим – происшествие далеко не рядовое. Даже по прошествии десяти дней в трактирах не утихали разговоры об убитом Голутвине.

Что мне теперь делать? Надо дождаться Андрея – пусть доложит, что о Кашине узнал. Вдруг еще один фигурант появится. Если нет – надо идти сегодня же к Выродову. Расскажу про мои догадки, подозрения – а дальше пусть решает сам. В конце концов – он дьяк Разбойного приказа. А я тут – человек случайный. Мое место – в Вологде, да и домой хотелось, больно уж мне не нравилось житье в Разбойном приказе.

Я не успел дойти до Ивановской площади, переименованной впоследствии в Красную, как спиной почувствовал взгляд. Так, балбес! Надо было бы перепровериться хотя бы – ведь прямым ходом в Разбойный приказ иду. А Морозов, скорее всего, соглядатая ко мне приставил.

Поворачивая за угол, я мельком взглянул через плечо. Так и есть – вдали маячил уже знакомый мне слуга, что открывал калитку в доме боярина.

Не подавая виду, я пошел к трактиру, заказал вина, посидел часок. Если соглядатай не ушел, пусть померзнет.

Я спросил у хозяина – есть ли другой выход. Трактирщик сделал вид, что не понимает, но взгляд у него был плутоватый.

Я положил на стойку две полушки, хозяин понимающе кивнул, подозвал полового и показал на меня. Паренек вывел меня через заднюю дверь, за сарай. Потом провел какими-то задворками, и я очутился на незнакомой улице. Здорово!

Я обежал квартал и выглянул из-за угла. Соглядатай мой стоял недалеко от трактира, притоптывая ногами и охаживая себя руками по бокам в попытке согреться. Ну-ну, стой и мерзни.

Я ухмыльнулся и прямым ходом направился в Разбойный приказ. Здесь, в отведенной мне комнате, уже ждал Андрей.

Я едва успел снять тулуп, как Андрей выпалил:

– Пустой номер с этим Кашиным. Он в вотчине своей уж давно проживает – почти седмицу, и никакой он не левша; щуплый, почтенного возраста. Не, на убийцу не похож.

– Смотри, Андрей, дело серьезное, я тебя перепроверять не могу.

– Боярин, я самолично все проверил, можешь не сумлеваться.

– Ну, тогда идем к Выродову.

Мы подошли к комнате начальства, постучали. Зайдя, поздоровались. Дьяк широким жестом указал на лавку.

– За помощью пришли?

– Нет, доложить о сыске. Думаю, убийцу можно вязать. Куда уж его дальше – решай сам. Я, вернее – мы, – я посмотрел на Андрея, – свое дело сделали.

– Ну-ка, послушаем.

Я рассказал все – как осматривали кафтан, какие мысли возникли в ходе расследования, куда ездили, – и закончил рассказ о соглядатае, которого послал за мной боярин Морозов.

– И как же ты от него ушел?

– Через задний ход на соседнюю улицу.

– Учись, Андрей. Мало того что боярин сыск быстрый учинил, так еще и тебе и всем нам урок преподал, как дело вести надо.

Выродов оглядел меня с головы до ног. И во взгляде том было и восхищение, и зависть, и сожаление одновременно.

– Не хочешь у меня послужить? Сразу столоначальником будешь, да и на месте сем не засидишься, я мыслю.

– Прости, боярин. Семья и вотчина моя на Вологодчине, туда мне и путь держать.

– Зря! Тут первопрестольная, будешь служить верно и усердно – заметят, сам государь заметить может.