Чернокнижник. Ученик колдуна

– Травка эта, отвар ее да с наговором, позволяет в любое животное али птицу на время превратиться. Без нужды не трогай, опосля узнаешь.

Коляда присел на лавку, потер озябшие руки.

– Марфа за исцеление мужа своего добрый кусок сала дала. Пшено у меня есть, завтра кулеш знатный сварим.

Кулеш дома у Первуши делали иногда, когда было из чего. Сытное кушанье и вкусное.

– Вот что, Первуша, завтра начинаем учебу. Мне тебе рассказать и показать много чего надо. А придет весна, вместе травы собирать да сушить будем. А теперь поужинаем да спать.

Первуша засуетился. Чугунок из печи достал, на стол перед Колядой поставил. Старик хмыкнул одобрительно, всю репу съел.

– Почивать давай. Лезь на печь, а я на лавке.

– На печи двоим места с избытком, поместимся.

– Так-то оно так, только в мои годы тепло не всегда пользу приносит.

Странно Первуше такие слова слышать. По его мнению, тепло всегда хорошо, лучше, чем холод. А еще хотел спросить Коляду, почему он перед трапезой не крестится, молитву не читает и в красном углу избы икон нет. Решил – потом спросит.

Первым утром встал Коляда, следом Первуша. Чай, не в гостях, теперь это и его изба. Дармоедов нигде не любят, помогать надо. До ветру сбегал, в чугунок снега набрал. Из сеней поленьев в печь подбросил. Когда растопился снег, а вода закипела, Коляда мешочек с пшеном достал, щедро сыпанул в чугунок две полные пригоршни, помешивать деревянной ложкой с длинной ручкой стал. По избе через время запах пошел. Когда пшено разварилось, Коляда попросил:

– Ты помешивай, я сальца порежу.

Коляда ножом настрогал промерзшего сала длинными тонкими ломтями, в чугунок бросил. Дух аппетитный из чугунка пошел, у Первуши спазмы в желудке пошли.

– Горячее сырым не бывает, – изрек Коляда, вытащив чугунок из печи.

А Первуша уже ложку приготовил.

– Не торопись, отрок, немного остыть должно, настояться.

У Первуши рот слюной полон, глаз от чугунка не отводит. Коляда на лавке напротив устроился.

– А скажи, дядька, почему ты не крестишься и «Отче наш» не читаешь? – осмелился Первуша.

– Бог у каждого в душе свой. Главное, истово верить и веру свою не предавать. А ходишь ли ты в Божий дом или нет, дело второе.

Первуша не понял ничего, но подумал – попозже поймет. Тем более кулеш поспел.

– Миски давай.

Мальчик принес миски, Коляда наложил каждому полную. Было непривычно. У них дома все ели из чугунка по очереди, черпая ложками. Отправил ложку кулеша в рот. У, какая вкуснятина! Заторопился. Коляда строго заметил:

– Не поспешай, никто еду не отберет.

Стыдно Первуше стало. Начал на Коляду поглядывать. Тот ложку в рот, ждут не спеша, и Первуша повторяет. Наелись досыта.

– Теперь приступим к учебе.

Первуша полагал, что Коляда станет про травы рассказывать, а он начал о разных органах у человека. Для чего глаза человеку, уши, руки, ноги, да какие болезни приключаются, да как распознать. Первуша раньше никогда об этом не задумывался. Глаза – глядеть, ноги – ходить. По младости лет болезни его не коснулись. Так – чихал иногда да сопли пускал, когда простужался, но это редко бывало. Мать в таких случаях малиной сушеной поила да в бане парила. Только баню натопить не просто. Пока воды в котел натаскаешь, дров принесешь да протопишь баню, полдня уходит. Потому мылись всей семьей сразу, впрочем – как все в деревне. И теперь слушал Коляду, открыв рот. Не обремененный знаниями молодой мозг впитывал каждое слово, как губка.

Сколько шли занятия, неизвестно. Коляда сам прекратил:

– На первый раз хватит. Начнем одежонку тебе ладить. Я буду делать, а ты смотри.

Вытащил из угла кусок плотной ткани.

– У купца проезжего две весны назад выменял. Я ему шкурку лисы, а он мне – ткань. Полагаю – тепло в ней будет. Давай мы тебя обмеряем.

Измерял веревочкой с завязанными на ней через равные промежутки узелками. Угольком сразу писал на скобленых досках стола. Первуша в первый раз увидел, как выглядит цифира. Коляда посмотрел на мальчика:

– Ты грамотен ли?

– Не учили родители.

– Плохо.

– Так у нас в деревне только староста умел читать.

Коляда хмыкнул:

– Непаханое поле. Считать не можешь, читать не умеешь. Ладно, поправим.

Ножом на столе по меркам Коляда разрезал ткань. Не сукно, но плотная. Из деревянного ящичка достал иглу, нитки, уселся сшивать.

– Ты смотри, Первуша, как делается. Потом сам такожды шить будешь.

Со штанами не заморачивались. Сами шили, кто побогаче – на торгу покупали. Штаны шили широкие, не по размеру. И худой их носил, и толстый, а не спадали чтоб, утягивали гашником – веревкой, вшитой в пояс. В повседневной носке ткани серые, черные. Для праздничной одежды – яркие, цветастые: голубые, красные, желтые. Иной раз человек выглядит как попугай – красная рубаха, синие штаны, желтый колпак на голове. Зато глаз радует.

Когда штаны были готовы, Коляда протянул их Первуше:

– Облачайся, полюбуемся. Не все тебе в портах ходить.

Такую обновку Первуша раньше не носил. Руки дрожали, когда надевал. Покрутился, повертелся.

– О! Добрым молодцем стал. Жаль, что зеркала нет.

Что такое зеркало и для чего оно нужно, Первуша не знал.

– Обувку тебе зимнюю еще надо справить, – покачал головой отшельник. – Да еще шапку, зипун или тулуп. Ноне ты для выхода из избы не годен.

За заботами вечер настал. Поужинали, спать легли. Следующим днем Первуша встал одновременно с Колядой. Сам печь затопил, принес снега в котелок, в печь поставил. Коляда смотрел с одобрением. Когда вода закипела, отшельник спросил:

– Кулеш понравился?

– Ага, так бы и ел все время.

Коляда усмехнулся: