Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2

– Сержант.

– А я рядовой. У тебя на комбинезоне знаков отличия нет. Почему?

– А кому в кабине самолета на них смотреть?

– Резонно.

Внезапно послышался гул моторов. Судя по звуку, впереди была дорога.

Пригнувшись, оба подобрались поближе.

Метрах в тридцати от опушки шла немецкая колонна. Мотоциклы, огромные грузовики, тягачи, несколько бронетранспортеров на колесно-гусеничном ходу, потом танк Т-II c танкистами, сидящими на броне и пьющими из горлышка бутылки вино.

– Вот сволочи, как у себя дома! – не сдержался Алексей. – Стрельнуть бы сейчас, одного-двух успел бы положить.

– Ты что, сдурел? Их сотни, а может, и тысяча. Прочешут лес – и нам конец.

– Сдрейфил? Зато повеселимся от души. Уж десяток-то я точно положу.

– Мало врага убить, надо самому выжить, чтобы победить в конечном счете.

– Как по-написанному шпаришь, прямо наш политрук на занятиях. А по мне, видишь врага – убей его! Ты откуда?

– Ростовский, – вспомнил Иван печать на комсомольском билете.

– Ха! Ростов-папа! А я из Одессы-мамы!

– Моряком был?

– Не! У моря жил, а воды боюсь. У меня все дружки во флот рвались, в морское училище пошли или в порт работать. А по мне, так на земле надежней.

Они разговаривали почти не таясь, за грохотом двигателей и гусениц все равно слышно было плохо.

Колонна прошла. Над дорогой висела пыль, сильно пахло бензином, отработанными газами.

Иван потянул носом:

– Бензин у них какой-то не такой, запах совсем другой.

– У них все другое: бензин, машины – да и душа, наверное, другая. Хорош болтать, перебегаем дорогу.

Они перебежали дорогу, и очень вовремя, потому что снова послышался шум и вдалеке показалась новая воинская колонна.

– Во прут! И откуда у них столько техники? А наша тогда где? – Алексей был явно обозлен.

– Сам знаешь, под ними вся Европа. Заводы в Чехословакии, Австрии, Франции на них работают. И трофеи огромные.

– Да знаю я! Только одно дело – знать, а другое – видеть все это перед собой.

Дальше они шли около часа. Натыкаясь на деревни, обходили их стороной. Немцы перли по дорогам, и до мелких населенных пунктов на занятой территории руки у них пока не доходили. Они были в упоении от быстрых побед, верили в гений своего фюрера и надеялись, что Москва скоро падет и осенью они будут квартировать в покоренной столице русских. Ведь так уже было во Франции, Бельгии, Варшаве и других странах. И пока все шло так, как и обещал им их бесноватый фюрер. Страны падали под гусеницы немецких танков за считаные дни, и, судя по быстрому продвижению по этой дикой России, с нею будет то же самое.

А то, что страна дикая, не вызывало у немцев никаких сомнений. Дороги просто в ужасающем состоянии, асфальтированных шоссе почти нет, а имеющиеся можно пересчитать по пальцам одной руки. Такие народы годятся лишь для того, чтобы быть прислугой у великой арийской нации.

Но не тут-то было! Пройдет первоначальный шок, и немцы осознают всю глубину своих заблуждений. Но достанется все это горьким опытом и дорогой ценой. Две страны понесут наибольшие людские и материальные потери в этой войне – это СССР и Германия. И только Иван знал, что пройдут десятилетия, и Америка будет внушать всему миру, что победители-де они, американцы, а остальные страны лишь помощники, сыгравшие второстепенную роль.

В лесу запахло горелым железом, бензином, и Иван подумал, что где-то недалеко стоит на дороге еще одна разгромленная колонна. И ошибся. Они вышли на опушку леса, и он увидел, что впереди – полевой аэродром. Только не немецкий, а наш, полностью разгромленный. Виднелись остовы сгоревших самолетов, автомашин авиатехнических служб, трупы людей в комбинезонах, голубой летной форме и армейских гимнастерках. Немцы нанесли внезапный удар авиацией по аэродрому.

В первые дни войны Германия нанесла массированные удары по разведанным целям: армейским складам, топливохранилищам, танковым паркам, аэродромам, казармам. РККА понесла ужасающие потери. Еще не вступив в бой, СССР потерял много боевой техники, в том числе – новейших образцов. И сейчас парни видели перед собой кладбище самолетов. Грустно и горько было смотреть на все это. Над аэродромом стоял густой запах гари, тления человеческих тел, запах смерти, запах войны.

– Давай вокруг обойдем, – предложил Алексей.

– Сам тебе хотел это предложить.

Они направились в обход по краю аэродрома. Иван периодически кидал взгляды направо. Обгоревшие фюзеляжи шпангоутами напоминали ребра скелетов, двигатели от жара оплавились, вместо колес шасси – только проволока.

Иван отвернулся от грустного зрелища, но Алексей вдруг толкнул его в бок:

– Смотри!

– Чего смотреть, только сердце надрывать!

– Самолет! Ей-богу, целый!

Маленький допотопный «У-2» стоял под маскировочной сеткой на краю аэродрома, немного в стороне от линейки остальных самолетов, потому и уцелел при бомбежке. Архаичного вида: двигатель открытый, цилиндры торчат, даже штанги толкателей на виду. Обтянутый перкалью фюзеляж, проволочные расчалки крыльев – прошедшая эпоха, по сравнению с ним «Як-52», на котором летал Иван, – космический пришелец.

Они подошли к самолету. Иван хотел посмотреть на этого «динозавра» вблизи – когда еще представится такая возможность.

Тем не менее «У-2», эта летающая парта для нескольких поколений советских пилотов, был хоть и примитивен, но прост в управлении. Его было сложно свалить в штопор, но если это получалось, выходил он из этой смертельной фигуры высшего пилотажа элементарно. Брось управление, не мешай машине, и она сама прекращает вращение, поднимает нос и переходит в горизонтальный полет.

Иван обошел маленький самолетик – он показался ему убогим и ненадежным. И как только летали на таком? Но «У-2» не имел видимых повреждений.

– Слушай, Николай! Ты же летчик! Самолет – вот он, и даже кабины две. Чего мы топаем? Давай улетим!

Иван замер от его слов. А что? Это идея! Только приборы ему незнакомы.

Он взобрался на крыло и заглянул в открытую кабину. Несколько тумблеров, пара кранов, скудные приборы. Только как его запустить? В документальных фильмах он видел, как механики крутили воздушный винт. Попробовать можно, надо только выяснить, заправлен ли самолет. Вероятно, этот самолетик был связным, служил при штабе авиаполка. Но почему его, исправный, бросили – загадка. А может, летчик погиб? Сколько их – пилотов, механиков, прибористов и вооруженцев лежит на взлетном поле?

Пробка бензобака располагалась на виду, прямо перед козырьком кабины. Иван открутил ее и понял, что бак полон – бензин плескался у самого верха.

Иван уселся в кабину и стал осматриваться. Так, вот кран подачи топлива. Тумблер включения зажигания – это главное для запуска. Ручка управления, педали, рычаг управления двигателем – все на привычных местах. Пожалуй, можно попробовать, что-то было манящее в предложении Алексея. Чего скрывать, перехода через линию фронта он побаивался, военного опыта – никакого. Как перейти линию окопов и траншей, если там неприятель? Он даже предположить не мог, что в эти дни не было сплошной линии фронта. Немцы наступали клиньями, ударными бронированными кулаками, концентрируя танки и пехоту на узких участках. И были места, иногда доходящие в ширину до десятка километров, где не было ни немцев, ни наших войск.

– Ну, что скажешь, летун? – Алексей нетерпеливо топтался рядом с самолетиком.

– Проверни несколько раз винт, а когда я скажу, крутани его резко. Только руки не подставляй, Красной Армии инвалиды не нужны.

– Понял!

Алексей повеселел. Он взялся за деревянный винт и провернул его несколько раз. Ритмично шипел поступающий в цилиндр воздух.