Воевода ертаула. Полк конной разведки

Двадцать пять верст до следующего яма пролетели быстро. Никита Лыков предъявил смотрителю государеву подорожную. Нам подвели свежих лошадей, и гонка продолжилась.

Ехали, с переменами лошадей, до позднего вечера. И когда я уже взмолиться готов был – ну совсем пятую точку отбил, путный боярин решил остановиться на ночлег на постоялом дворе.

Поели, даже можно сказать – набили пузо; ел я последний раз утром и проголодался изрядно. После ужина попадали в приготовленные постели и отрубились. Было не до разговоров. Лыков захрапел первым.

Мне было досадно – еще недавно сюда, в Вологду, гнал, теперь – обратно. Так попу напрочь отбить можно – седла-то деревянные, кожей только обтянуты. А каково Лыкову? Путный боярин и немолод уже, муж умудренный, не мальчик на побегушках.

Еще вопрос – почему его послали за мной – могли и стрельца снарядить. Не по чину мне уважение такое. Путный боярин доступ к государеву телу имеет, все при дворце есть – почему он? Нет, не конкретно Никита Лыков. Это мог быть и другой. Нечисто здесь что-то. Точно – в политику я вляпался. Попаду между интересами двух могущественных кланов – сотрут в порошок и не заметят. Впрочем, теперь, когда я Рубикон перешел, alea jacta est! – «жребий брошен», обратной дороги нет. Утрою бдительность, чтобы избежать опалы, подобной учиненной мне московским князем Овчиной-Телепневым. Под эти мысли я и уснул.

Еще затемно меня растолкали. Открыв глаза, я увидел в сумраке Лыкова.

– Вставай, боярин, подкрепимся – и в путь.

Как же не хотелось! Только начал отходить от скачки, угрелся в тепле и сытости.

После завтрака снова в седло, и скачка весь день. Менялись на ямах кони, менялась под копытами дорога, пролетали мимо деревни, села и городки.

К исходу третьего дня Лыков прокричал:

– Первопрестольная!

Да я и сам уже увидел сверкающие в заходящем солнце луковки церквей.

Кстати, уже забытым словом «стольный город» тогда на Руси называли центр княжества. Под управлением князя состояла территория – «княжеский стол» или «престол». Отсюда и – «первопрестольная» Москва.

Сдали в почтовом яме лошадей.

– Идем в Разбойный приказ. Там уже знают о тебе и ждут.

Через полчаса ходьбы мы подошли к Разбойному приказу. Располагался он в центре, рядом с Кремлем, на нынешнем Васильевском спуске. Здание из красного кирпича производило мрачноватое впечатление.

Страж у входа, завидев Лыкова, вытянулся и открыл дверь. Вошли. Видимо, Лыков здесь уже бывал – уверенно прошел по коридору и толкнул дверь одной из комнат.

Из-за стола поднялся служивый в синем кафтане, щуплый, с рябым лицом. Склонился в поклоне, но явно небрежно.

– Здрав будь, боярин. Вот, доставил по поручению государеву боярина Михайлова из Вологды. Работать будете совместно. Жилье дашь?

– Есть комната, пусть живет.

Я вмешался:

– Я лучше на постоялом дворе остановлюсь.

Оба московских боярина засмеялись.

– Тута пыточной нет, кричать никто не будет, зато домой ходить не придется.

Я успокоился. Ну, коли орать никто не будет, можно и здесь пожить. Я надеялся – недолго.

Путный боярин откланялся и вышел. Ага, передал с рук на руки – и все дела, поручение выполнил. А у меня, похоже, все только начинается.

– Садись куда хочешь, – сказал хозяин кабинета.

Я уселся на лавку.

– Так как там тебя?

– Георгий Михайлов.

– Я – Выродов, подо мной Разбойный приказ. Ты на лошади?

– Нет, ямскими добирались.

– Город знаешь?

– Откуда?

– Плохо. Придется к тебе человечка из местных приставить.

Ага, ловко подвел. Города не знаю, так соглядатая прилепил сразу.

Видно, уловил что-то в моих глазах боярин.

– Думаешь, соглядатая да шпиона к тебе приставляю?

– Именно так.

– Забудь, пустое. Мне результат нужен, а что ты делать будешь – мне все едино.

Помолчав, он спросил:

– Почему именно тебя назвал и советовал Кучецкой государю?

– А почему бы тебе самого Кучецкого или государя не спросить? Сижу дома после похода, не очухался еще, приезжает путный боярин, и меня на перекладных – в первопрестольную. Думаешь, я сам понимаю?

– Так ты ни при чем? Тогда все проще. Родня в Москве есть?

– Нет.

– Хм, занятно.

Мне кажется, сейчас Выродов решал – почему назвали меня и кто за мной может стоять?

В зависимости от этого и линию поведения со мной выбрать.

Но пока у него что-то не получалось с определением. Боюсь, он подумал, что я хитрю.

– Послушай, Выродов.