Разведчик. Чужая земля

– Разве я генерал, Густав?

– Если русские начнут наступление, в чем я не сомневаюсь, мы окажемся в западне. С севера русские, с юга горы. Нас перебьют.

– Через два дня нас сменят эсэсманы, нас отведут.

– Да ты спятил, Вилли? Кинут на передовую, в мясорубку.

– Мы и так здесь четыре месяца как на отдыхе. Чего эту штольню охранять, если она пустая. Ладно бы, золотая руда, тогда понятно.

– Наше дело солдатское.

Патруль отошел, о чем говорили, Игорь уже не слышал, а красться следом поостерегся. Опять разговор про штольню. Со слов солдат – пустая. Тогда зачем грузовики взрывчатку привезли? Взорвать? Нелогично. Продолбили в каменистом грунте штольню, чтобы сразу взорвать? Немцы дурной работой не занимались никогда. И почему солдат вермахта должны сменить эсэсманы? Хотят спрятать в штольне ценные документы и вход взорвать? Вероятно, но сомнительно. Уже дураку понятно, что эта местность вскоре будет занята Красной Армией. Проще документы вывезти грузовиками или по железной дороге на территорию Германии. Хотя не факт, что через несколько месяцев наши туда не доберутся. Кто хочет что-то объемное здесь спрятать, стало быть, надеется вернуться. И схоронить надежно могут все, что угодно.

Партийные бонзы немецкие – это фанатики, в поражение не верят. А вот люди прагматичные, с холодным умом, понимают – поражение третьего рейха еще не гибель страны. Восстановится Германия, и ей всегда будут нужны армия, разведка. Из истории Игорь знал, что после войны немецкую разведку возглавит генерал Гелен. И лучше всего предложить свои услуги правительству, имея в рукаве сильный козырь. Самые ценные кадры в разведке те, что остались на территории победителя, – агенты, диверсанты. Сейчас многие из них, чувствуя гибель рейха, затаились, легли на дно. Но придут другие времена, другие руководители, и в нужное время – вот она, готовая сеть в стане врага. Такой козырь в виде натурализовавшихся агентов – весомый аргумент и для американской разведки. После войны западные страны восстанавливались по плану Маршалла, принятому в 1947 году. Строились заводы, создавались полиция, армия, но все под приглядом американцев, устроивших военные базы. Без согласия американцев в Германии не назначался ни один человек на руководящие должности, будь она гражданской или военной.

Игорь ошибался, но узнал позже. Кое-какие документы немцы действительно спрятали в подземных хранилищах, например – в Сулевейке, где была крупная разведшкола, заминировав ходы. Но документы были копированы на фотопленку. Объем хранения меньше, спрятать проще, а в случае опасности просто засветить. Он был разведчиком, и для него главная добыча – документы и карты штабные.

Он решил проследить за солдатами. Каким путем они ходят на гору, минуя минные поля, где караулка? Если солдат сменят эсэсманы, будут трудности, поскольку в эсэсовских охранных батальонах широко применялись собаки. И сейчас Игорь был бы уже обнаружен псом. Попробовал ползти за солдатами, а их не видно. Под гору успели спуститься?

Начало светать. Сначала небо посерело, потом из-за горизонта поднялось солнце. И первые его лучи осветили вершину, хотя земля внизу была еще в сумраке. Суетиться на вершине опасно, любое движение могут засечь наблюдатели. Он выбрал место поукромнее, где вершина переходит в склон. Залег между камнями, со стороны вершины его корявое деревце прикрывает. Без еды и воды до вечера просидеть можно, не впервой. Терпение, зачастую в самых неподходящих для разведчика условиях – вынужденная необходимость.

Камни, остывшие за ночь, неприятно холодили тело. Немецкий мундир тонкий, тепло плохо держит. Зато, когда солнце поднялось, обзор великолепный – на север и северо-запад. Движение по дорогам в сторону горы прекратилось. Но появился непонятный шум. Игорь головой покрутил, глядя в небо. Самолетов нет, взгляд вниз – дороги пустынны. Приложил ухо к камню. Звук стал значительно отчетливей. Похоже – отбойные молотки или перфоратор работают, и не на поверхности, а в глубине горы. Хотя горой возвышенность назвать трудно, метров семьсот, а то и поменьше. Альпинистского опыта не было, он мог ошибаться.

В неподвижности находиться трудно. Игорь решил на несколько минут хотя бы присесть. Но делать это надо медленно, потому что глаза устроены так, что в первую очередь замечают движущиеся существа – животных, людей.

Присел и замер. Только что вершина была пуста, и вдруг, как из-под земли, появились два солдата. Как они подобрались так неслышно? Были бы егеря – понятно. Эта парочка возникла внезапно, но при ходьбе цокали по камням подковками сапог. Неужели разведчик слух потерял и зрение подвело? При взрыве трансформаторной будки такое могло случиться. Но при контузии голова болит, кружится, кровь из ушей течет, если ударной волной барабанные перепонки повреждены. У Игоря ничего этого не наблюдалось. Да и цокот подковок, как и разговор солдат, он слышал отчетливо, даже голоса узнал, они проходили здесь ночью.

– Напьемся вечером вдрызг!

– Да, все равно на передовую.

– Не думал я под конец войны попасть в расстрельную команду.

– Если бы были пленные русские или вольнонаемные поляки, не задумался бы…

Немцы удалились. Хм, кого это они собираются расстреливать? Скорее всего – строителей штольни. Немцы всегда старались избавиться от свидетелей. Строителей расстрелять, охрану отправить на передовую, в мясорубку. План поистине дьявольский. Строители погибнут от руки немцев, а немецкие солдаты – от огня русских. А те, кто разработал этот план, останутся чистыми.

Прошел час, второй. Немцы не вернулись, видимо, опустились к подножию. Игорь отважился покинуть укрытие, осмотреть вершину. От подножия ее не видно, на небольшом пятачке она плоская, издали просматривается, но для этого оптика нужна – бинокль или стереотруба.

Игорь пополз – для разведчика привычный способ передвижения. Добрался до места, где проходили патрульные. Видимо, штольня в скале строилась не один месяц, потому что патрульные ходили одним маршрутом и набили тропинку. Вроде почва каменистая, а по ходу движения трава вытоптана, на камнях царапины от подковок. Игорь параллельно тропинке пополз. На каком-то участке тропинка пропала. Он решил, что тропинка в сторону свернула, описав круг. А нет следов. Ну, не на парашюте же они опустились? Решил сузить круг. В одном месте из-под земли легкий шум. Отполз на пару метров, шум пропал. Откуда шум, уже понятно, идет работа на подземных, вернее – горных выработках. Пополз назад, шум послышался снова. Сначала понять не мог, потом озарило.

Близко к поверхности подходит ход-камера, штрек, или как это у горняков называется? Ухо приложил к камням, звук отчетливее стал. По сантиметру поверхность исследовать начал. Была бы вентиляционная шахта, было бы отверстие, вентиляторы нагнетали бы воздух. Все же обнаружил то, что старательно искал. Есть тонкая, замаскированная щель, причем идет неровно. Тот, кто делал, соображал. Ведь в природе нет прямых линий. Сделано толково, он практически лежал на большом люке и с трудом его нашел. И не в последнюю очередь благодаря слуху. Иди он в полный рост, запросто мог не заметить. Надо взять на заметку и впредь к замаскированному люку спиной не поворачиваться, чтобы вовремя заметить патрульных. Вернулся ползком на свою лежку. Инженер, а потом и строители постарались, грамотно сделали. Наверняка работали руководители, да и проект делали в ТОДТе – военной строительной организации. И оборонительные сооружения на передовой, и цитадели, и секретные бункеры – все сооружали сотрудники этой организации.

Появление Игоря на горе со штольней было незапланированным, однако не бесполезным. Кое-что узнал. Надо бы к своим возвращаться, в разведотдел армии. Доложить о выполнении задания, гибели парней. В душе Игорь полагал, что виновником был молодой сапер. Но доказать уже ничего невозможно, да и что это изменит?

Хотелось пить и есть, но больше спать. Впереди опять бессонная ночь, но спать нельзя. Подумалось – в разведотделе их уже погибшими считают, все сроки возвращения прошли. Все же дождался темноты, медленно спускаться со склона стал. Сначала на ногах, потом лег, поверхность перед собой ощупывать начал. Обидно и нелепо будет подорваться на мине, возвращаясь. Трижды мины противопехотные обнаруживал, стороной проползал. Удивился, что, на гору взбираясь, ни на одну не наступил. Кое-как колючее заграждение миновал. А дальше на своих двоих. На одном из перекрестков обнаружил указатель, чему обрадовался. Карта в ранце осталась, а он у заводской стены оставлен. Направо Тарнобжег, налево – Кельце. Указатель на немецком, пока прочтешь польское название – язык сломаешь. Хоть и славяне, а обилие шипящих и сочетание согласных букв труднопроизносимо.

Карту топографическую он визуально помнил, сразу сориентировался. По звездам определил направление и, пройдя несколько километров по дороге, получил еще одно подтверждение правильного пути – мост через Вислу. Правда, это были верховья реки. У Варшавы она будет значительно полноводнее. Прошел по мосту, удивившись, что отсутствует охрана. До передовой километров тридцать всего. Ночью немцы передвигались только колоннами, в сопровождении бронетехники. Поэтому Игорь смело шел по дороге, а заслышав шум мотора, прятался в лесу или, если деревьев не было, отходил в сторону и ложился. Свет фар до него не доставал. За ночь добрался до второй линии траншей. Но начало светать, и переходить фронт было нельзя, это просто самоубийство. Нашел себе укромное место, залег. В желудке сильно сосало. Жажду он утолил, наткнувшись ночью на ручей, но не ел почти трое суток. С лежки получился хороший наблюдательный пункт, плохо только – не было бинокля. Но высмотрел пулеметные гнезда, расположение минометной батареи. Мысленно привязал их к характерным ориентирам, для того, чтобы наши артиллеристы накрыли их потом огнем.

Время до темноты тянулось медленно, но дождался. Прошел через вторую линию, не скрываясь. Риск был. И в первой и во второй линиях располагались солдаты одного батальона, знающие друг друга в лицо. Останови его офицер, у Игоря даже документов нет. То ли голод притупил чувство опасности, то ли повезло, но риск оказался оправданным. Залег сразу у траншеи, в десяти метрах, высмотрел, где располагается дежурный пулеметчик и ракетчик. Как только ракета на парашютике погасла, перемахнул траншею, за бруствером лег, пополз. Колючей проволоки на этом участке не было, но мин полно. Много времени ушло на преодоление минного поля, хотя заминированная полоса всего метров сто пятьдесят. Но поторопишься – подорвешься. А еще при каждой ракете приходилось замирать неподвижно. Да еще был бы на нем маскировочный костюм, а не темная немецкая форма. Судьба милостива оказалась, добрался до передового охранения. Сначала потянуло запахом махорки. Игорь тихо запел «Катюшу», чтобы себя обозначить. До немецких траншей полкилометра, не услышат. От окопчика с часовым сразу окликнули.

– Кто там?

– Разведка, не стреляйте!

– Ползи на меня.

Когда Игорь подполз, пожилой боец приказал:

– Оружие отдай!

Игорь пистолет из кобуры достал, протянул.

– Теперь поднимайся, иди к траншее.

Боец следом шел, держа на изготовку автомат. А дальше давно известное – командир роты, штаб полка, звонки в разведотдел армии, машина.

Лейтенант, что за ним приехал, по прибытии в разведотдел хотел к начальству провести. Игорь уперся.

– Больше трех суток крошки во рту не было. Сначала на кухню, сил нет.

– Экие мы нежные!

Игорь резко повернулся к офицеру.

– Лейтенант, ты давно сам в рейд ходил? Или только на задание посылаешь?

– Боец, что вы себе позволяете? Как разговариваете с командиром?

Игорь видел его второй раз, вроде как командир второго взвода. Взводу этому на командиров не везло, то из рейда не вернется, то в нашем тылу осколком шального снаряда ранит.

Игорь прошел в свою землянку, переоделся в советскую форму, вскрыл потом банку тушенки, которая как НЗ в сидоре хранилась, так ножом орудовал вместо ложки и съел. Теперь и в разведотдел можно. А лейтенант уже майору Гукову докладывает, что боец дерзил, не подчинялся приказу.

– Катков? Один вышел?

– Погибла группа, товарищ майор. Заложили заряды в трансформаторной будке, я снаружи охранение нес, и вдруг взрыв. Выйти никто не успел. Сапер с нами совсем молодой шел, не хочу грех на душу брать, но что-то он сделал не так. После взрыва завод обесточился, из цехов рабочие вышли. К месту взрыва немцы кинулись. Я успел мельком по развалинам пробежать. Искать тела бесполезно, там даже металл прогнулся, исковеркало. Выбрался из города на грузовике. Сначала они в сторону передовой ехали, потом направо повернули, по рокаде. И прибыли к сопке или горе. Для горы низкая, на глаз метров семьсот. В один из прошлых рейдов я уже упоминал о некоей штольне. Так вот, штольня эта в горе, грузовики в количестве трех туда взрывчатку доставили.

– По месту определился? Покажи на карте.

Игорь сначала перекресток дорог нашел, где указатель был, повел взгляд южнее. Обнаружил, ткнул пальцем.

– Вокруг горы минные поля, колючка. Охрану вермахт несет, но из разговора патруля я узнал, что их не сегодня завтра эсэсманы меняют.

– Ну, хорошо. Взрывчатка нужна для горных работ. Зачем СС?

– Не могу знать. Я на гору влез в темноте, оказался как в западне. Отсиживаться пришлось. Интересная деталь – патрули из-под земли появляются, шахта наверх выходит.

– Для вентиляции?