Артур Артузов – отец советской контрразведки

Вячеслав Рудольфович Менжинский родился в Санкт-Петербурге 1 сентября (19 августа) 1874 года.

Мать В. Р. Менжинского Мария Александровна была одной из образованнейших женщин своего времени, все свободное время посвящала кружку, который объединял передовых, демократически настроенных женщин. Но в 90-е годы Мария Александровна тяжело заболела и отошла от общественной деятельности.

Весь быт семьи Менжинских был пронизан интересом к просвещению, культуре, передовым идеям эпохи. Поэтому неудивительно, что огромный интерес у мальчика вызывали Пушкин и Лермонтов, Некрасов и Крылов, о поэзии которых в семье шли непрерывные разговоры. Увлечение мальчика поэзией было настолько сильно, что «с восьми лет, – вспоминала старшая сестра, – он писал стихи, исписывая ими целые тетради. Быть писателем казалось ему тогда высшим призванием человека».

Его отец Рудольф Игнатьевич стремился дать хорошее образование сыну. В первые дни осени 1886 года перед Вячеславом Менжинским открылись двери 6-й гимназии, которая помещалась у Чернышева моста через Фонтанку. Жили в это время Менжинские в небольшой квартире в доме № 9 по Ивановской улице, в Московской части Петербурга.

Первым следствием чтения книг по естественной и гражданской истории, увлечения произведениями революционных демократов было то, что Менжинский в 16 лет перестал верить в Бога, прекратил ходить в церковь.

Весной 1893 года юноша получил аттестат зрелости. В нем утверждалось, что Вячеслав Менжинский за время пребывания в 6-й Санкт-Петербургской гимназии с первого по восьмой класс обнаружил весьма большую прилежность, показал отличные успехи и окончил ее с золотой медалью.

Педагогический совет рекомендовал В. Р. Менжинского, «отличившегося хорошим поведением и успехами в науках», для поступления в Петербургский университет, и в августе 1893 года Вячеслав Менжинский стал студентом юридического факультета Петербургского университета.

По числу обучавшихся в нем студентов юридический был самым многочисленным. На 1 января 1894 года в университете числились 2675 студентов, из них на юридическом факультете половина – 1335 человек. Подавляющее большинство студентов – вчерашние гимназисты.

Студенческие годы Вячеслава Менжинского совпали с периодом острой политической борьбы и дискуссий между либеральными народниками и марксистами.

В 1895 году В. Р. Менжинский становится пропагандистом студенческого марксистского кружка по политической экономии, тогда же он переводит на русский язык отчет об Эрфуртском съезде социал-демократической партии и принятую съездом программу.

Уже в студенческие годы Менжинский был неплохим конспиратором. Несмотря на слежку за студентами, особенно революционно настроенными, он, активный участник студенческих беспорядков, не попадает в поле зрения Охранного отделения.

В 1898 году Менжинский окончил юридический факультет.

После окончания университета Менжинский – младший кандидат на должность по судебному ведомству при Петербургском окружном суде (Кабинетная улица, дом № 14, кв. № 5), а затем помощник присяжного поверенного частной адвокатской конторы, помещавшейся в доме № 11 по Финляндской улице на Выборгской стороне.

Вячеслав Рудольфович принял решение связать свою судьбу с пролетарской партией и стать профессиональным революционером в момент, когда только что устроилась его семейная жизнь. 23 августа 1902 года он вступил в брак с двадцатилетней Юлией Ивановной Бурзи.

Через три недели, 15 сентября того же 1902 года, Петербургский комитет оформил принадлежность Менжинского к РСДРП. А вскоре Петербургский комитет направил его на работу секретарем партийного комитета Невского района, то есть на такую работу, которая поручалась профессиональным революционерам.

Активная революционная деятельность Менжинского долгое время оставалась неизвестной охранке. Он попадает в поле зрения жандармов в начале 1904 года. В жандармском списке служащих управления постройки железнодорожной линии Вологда – Вятка на 27 января 1904 года значилось: «4. Помощник правителя дел Менжинский Вячеслав Рудольфович. Знакомство ведет с лицами неблагонадежными в политическом отношении». Это первое упоминание о «неблагонадежности» Менжинского в полицейских документах.

В начале 1904 года в связи с русско-японской войной в газете «Северный край» открылся военный отдел. Заведовать этим отделом издатели пригласили Менжинского, известного в ярославских кругах широкой образованностью и знанием нескольких иностранных языков. Возможно, это приглашение было организовано большевиками, работавшими в редакции газеты. С приходом Вячеслава Менжинского в редакцию «Северного края» газета стала еще более боевой.

Во время первой парижской встречи Дзержинский и Менжинский говорили об Италии, о Капри, где Дзержинский провел несколько месяцев в 1910 году, о Горьком, с которым Феликс Эдмундович встречался довольно часто.

С целью самообразования, знакомства с английским рабочим движением Менжинский в 1912 году выезжал в Англию, где провел шесть месяцев. Начало Первой мировой войны застало Менжинского в Париже.

В августе – октябре 1917 года В. Р. Менжинский – член редколлегии газеты «Солдат». В то же время он член Всероссийского Бюро военной организации РСДРП(б).

С октября 1917 года В. Р. Менжинский – комиссар Петроградского ВРК при Министерстве финансов. Участник штурма Зимнего дворца.

С ноября 1917 года по январь 1918 года он заместитель Наркомата финансов. В марте 1918 года назначен Наркомом финансов.

В марте – апреле 1918 года – член Президиума Петроградского Совета.

В апреле – ноябре Менжинский – Генеральный консул РСФСР в Берлине.

Деятельность Генерального консула в Берлине была многогранной. Наряду с участием в торговых переговорах Менжинский защищает интересы Советского государства и российских граждан, оказавшихся в Германии. Проводить консульскую работу приходилось в крайне неблагоприятных условиях, в обстановке постоянной враждебности.

В конце октября 1918 года в Берлин проездом из Швейцарии прибыл Дзержинский – бритый, в элегантном европейском платье, совсем не похожий на того «железного Феликса» в длинной солдатской шинели, каким его привыкли видеть с Октябрьских дней в Петрограде. Он инкогнито ездил на свидание с женой, Софьей Сигизмундовной, задержавшейся в эмиграции. В Берлине Дзержинский пробыл несколько дней. В беседах с послом Иоффе и консулом Менжинским знакомился с положением в Германии.

В декабре 1918 года Менжинский – Член Коллегии НКИД.

В январе – августе 1919 года – заместитель Наркома РКИ УССР и член коллегии Всеукраинской ЧК.

С сентября 1919 года – особоуполномоченный Особого отдела ВЧК.

В феврале – июле 1920 года— заместитель начальника, в июле 1920 года – начальник Особого отдела и член коллегии ВЧК.

Под руководством Менжинского были пресечены подрывные действия американской разведки, ликвидировано 89 крупных банд общей численностью 56 тысяч человек[4 - Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. – Москва: «Советская энциклопедия», 1983.].

Артуру Христиановичу довелось работать непосредственно с Вячеславом Рудольфовичем Менжинским. Особенно по делу «Национального центра»[5 - Гладков Т., Мозохин О. Менжинский – интеллигент с Лубянки. – М.: «Яуза», «Эксмо», 2005.].

Нить к раскрытию шпионской организации дал арест некого С. В. Роменского, занимавшего должность помощника управляющего делами Военно-законодательного совета Всероглавштаба.

Роменский был арестован чекистской засадой на квартире Алферова поздно вечером 9 октября. При обыске на его собственной квартире нашли подготовленные в дорогу чемоданы, планы Москвы и Петрограда с пометками красным и синим карандашами и переписку, из которой следовало, как говорится в протоколе обыска, «что гражданин Роменский не уверен в прочности существования советской власти». Фамилию Роменского называли в предыдущих показаниях и другие арестованные.

…Утром в кабинет Менжинского ввели стройного, подтянутого человека в военной форме. Блондин с зачесанными назад волосами и гладко выбритыми щеками, которому на вид можно было дать лет 28–30, держался спокойно и уверенно, всячески стремился подчеркнуть свою независимость и случайность задержания.

– Причины ареста не знаю, – твердо заявил он.

Из допроса выяснилось, что Роменский – юрист по образованию, до революции служил юрисконсультом Министерства торговли и промышленности в Петрограде, был секретарем Особого совещания по обороне государства, при Керенском был прикомандирован к канцелярии Военного министерства и оставался секретарем Особого совещания. После революции – на советской службе, состоит членом профсоюза музыкантов, играет на скрипке, любит музыку.

Сидевший перед Менжинским человек обладал и завидной выдержкой, и волей: он спокойно и уверенно, не дрогнув ни одним мускулом лица, отвечал на все вопросы.

Однажды Менжинскому доложили, что Роменский написал на волю записку. Ее должен был вынести из тюрьмы арестованный, который за непричастностью к делу освобождался из заключения.

В тот же день записки (их оказалось две, а не одна) были в руках следователя Особого отдела.

В первой записке, предназначенной «Елене Осиповне», Роменский писал:

«Я оторван от внешнего мира и ничего не знаю, что делается. Я никого до сих пор не выдал, несмотря на пять допросов. Упоминают имя шефа, требуют, чтобы я его назвал. Наказание: расстрел или лагерь. Ходатайство необходимо. СР, 27 октября 1919 года».

Содержание второй записки:

«Б. Харитоньевский пер., 14, кв. 2. Госпоже Баранцевой.

…Мои дела скверны, и едва ли мы увидимся. Крестник моего отца – комиссар финансов Крестинский. Может быть, вы сумели бы поговорить с ним о смягчении приговора. Всего хорошего вам, Ив. П. и Наталочке. 27 ок. 1919 г. СР».

Через несколько дней Менжинский и Артузов докладывали Дзержинскому.

– После долгого допроса Роменский наконец согласился давать чистосердечные показания на условиях, что ему будет сохранена жизнь, а его показания не будут публиковаться.

Когда было дано согласие на эти условия, тот показал, что шпионские сведения он, Роменский, получал от члена Военно-законодательного совета, бывшего генерала Маковского, а также некоего Абрамова. Миллер на допросе 12 октября также подтвердил, что Абрамов занимался шпионажем…

– Что нового показал Роменский о переходе фронта?

Артузов и Менжинский видели, что Феликс Эдмундович торопится, и постарались сжато изложить суть показаний Роменского.