Книга Иова Книга Екклесиаста Евангелие от Матфея. Переложения

все ценное вбирают их глаза;
течение потоков умеряют,
выносят сокровенное на свет.
Но где располагается премудрость?
Где место разума? Не знают люди
цены ее, ведь на земле живых
она не обретается. И бездна
так молвит: «Не во мне она». И море
так говорит: «Она не у меня».
За золото она не продается
и весом серебра ее не взять;
не оценить ни золотом Офирским,
ни ониксом бесценным, ни сапфиром;
не ровня ей ни злато, ни кристалл,
не выменять ее и на сосуды
из золота чистейшего никак.
О жемчуге и о кораллах даже
упоминать не стоит; обретенье
премудрости рубины превосходит.
Топаз с ней Эфиопский не сравнить,
не оценить и золотом чистейшим.
Откуда же премудрость происходит?
Где место разума? Она сокрыта
и от очей живущих на земле,
и от небесных птиц утаена.
Так утверждают Аваддон и Смерть:
«Ушами слышали мы слух о ней».
И знает только Бог ее пути
и место ведает ее, поскольку
Он прозирает до концов земли
и видит все под небом. И когда
Он ветру вес придал, по мере воды
располагал, когда Он назначал
устав дождю, определял пути
для молний громоносных, Он тогда
видал ее, явил и приготовил,
и испытал и человеку молвил:
«Господень страх – вот истинная мудрость,
а разум – удаление от зла»».

Глава 29

Продолжение девятой речи Иова

И речь свою возвышенную Иов
продолжил и сказал: «О, если б я
таким же был, как в месяцы иные,
как в дни, когда Господь хранил меня,
когда над головой моей светил
Его светильник, я ж ходил при свете
Его средь тьмы; как в юности моей,
когда Господня милость над шатром
моим была, когда был Вседержитель
еще со мной, и дети вкруг меня,
когда мой путь струился молоком,
скала струи елея источала!
Когда я выходил к воротам града,
сидение свое на площадь ставил, —
меня увидев, юноши скрывались,
а старцы поднимались и стояли;
князья свою придерживали речь
и клали на уста свои персты;
и голос знатных умолкал надолго,
язык их прилипал к гортани их.
И ухо, услыхавшее меня,
меня и ублажало; взор, – видавший,
меня и восхвалял, ведь я спасал
страдальца вопиющего всечасно
и сироту бесправного хранил.
И погибающих благословенье
сходило на меня, и сердцу вдов
я радость доставлял. И облекался
я в правду, одевал меня мой суд,
как мантия с повязкой головною.
Глазами я слепому был, хромому
ногами был; отцом я был для нищих,
и в тяжбу я, которую не знал,
внимательно вникал. И сокрушал
я челюсть беззаконному, исторгнув
похищенное из зубов его.
И говорил: «В гнезде моем скончаюсь,
и, как песку, дней будет у меня;
мой корень будет для воды открыт,
и на ветвях моих уснет роса;
и слава не состарится моя,
и крепок будет лук в руке моей».
И мне внимали, ждали речь мою
и молча слушали мои советы.
А после слов моих не рассуждали,
и речь моя над ними проливалась.
И ожидали, как дождя, меня,
открыв уста, как позднему дождю.
Порой им улыбнусь – они не верят;
свет моего лица не помрачали.
Я назначал пути им, во главе
сидел я, жил средь воинов, как царь,
как утешитель плачущих, я был.

Глава 30