Дождь идет

Взрослых у гроба было очень мало. Основную массу скорбящих составляли подростки. Впрочем, вели себя они вполне достойно: не вертелись, не кривлялись, лишь иногда тихо перешептывались между собой.

«Вот он – мой контингент», – мысленно констатировала Чижова.

Честно говоря, она не предвидела слишком много друзей у погибшей. Ведь девочка даже в местную школу еще не успела пойти. Неуместным ярким пятном около людей шныряла рыжая собака. Видимо, местная бездомная дворняга. Чижова тут же обозлилась на себя, что ее внимание отвлекает это никчемное животное. Хотя и душой, и сердцем понимала, что вряд ли убийца, если такой действительно существует, заявится сюда, чтобы проститься со своей жертвой.

Вместо него подошли какие-то две женщины. Одна из них несла в руках блюдо, на котором возвышалась гора пирожков. Ее напарница стала брать хлебобулочные изделия и раздавать стоящим у гроба, приговаривая:

– Возьмите, пожалуйста. Помяните нашего Димочку. Помяните кровиночку нашу. Родненького.

Чижова очень удивилась.

«Почему Димочку? – стрельнуло в ее мозгу, как ударом хлыста. – Она что? Перепутала? Не туда подошла?»

Достался мягкий пахучий пирожок и ей. Она покорно приняла поминальный дар, склонив голову в знак сочувствия. Задавать какие-либо вопросы в такой ситуации было крайне неуместно. Выполнив свою миссию, женщины развернулись и двинулись прочь. Наблюдая за их продвижением, Чижова узрела то, на что не обратила внимание изначально. У подъезда соседнего дома тоже проходили похороны, но гораздо масштабнее.

Еще она заметила кощунственный казус. Один из парнишек отделился от группы скорбящих и, присев на корточки, подозвал рыжую псину.

– Джинджер! На, Джинджер, помяни Димочку родненького, – последнее слово он произнес с идиотской интонацией.

«Да они не такие уж и милашки», – Чижова с горечью отметила в своей памяти нелицеприятную информацию жирной галочкой.

Чтобы утихомирить свои нахлынувшие сомнения, Юля решила пройтись к соседним похоронам. По мере приближения она поняла, что горе здесь выражают более эмоционально. Душераздирающий женский крик просто рвал душу.

– Дима! Димочка! Родименький!

Какая-то женщина, видимо мать, отчаянно бросалась на крышку почему-то закрытого гроба.

И тут Юлия увидела своего Николая. Ему было легче затеряться в гораздо большей толпе здесь скорбящих, но женское сердце все равно почувствовало и вычислило родного человека. Чижова мгновенно развернулась и столь резко пустилась в обратный путь, что чуть не сбила с ног какую-то девушку небольшого роста, спешащую присоединиться к участникам похорон.

От столкновения поминальный пирожок чуть не выскочил из рук следователя.

– Женька! Булавина! Ты чего опаздываешь? – окликнули незнакомку из толпы скорбящих.

– Извините, – пролепетала Чижова и остановилась, чтобы отправить несчастного сдобного друга в свою дамскую сумочку, по ходу удивляясь: почему имя этой девушки показалось ей знакомым.

Для упаковки пирожка пришлось снова позаимствовать пакет из запасов тары для вещественных доказательств. Правда, улики ей попадаются все на уровне детского сада. Она не успела полноценно погоревать по этому поводу.

Похороны ее подопечной жертвы уже погрузились в машину и автобус. Требовалось поспешить, чтобы догнать процессию, выезжавшую со двора.

Открыто побежать она не могла, поэтому опоздала. Уехали все, в том числе и подростки. Она растерянно оглянулась по сторонам. На одной из лавочек у соседнего подъезда она заметила мужчину изможденного вида.

– Что, опоздали? – заговорил он первым, проникшись наблюдением ее метаний.

Чижова подошла к нему вплотную, а затем присела рядом.

– Вы здесь живете? – поинтересовалась она у незнакомца.

– Тута, – ответил тот блеклым голосом, потирая руками свои предплечья, как будто озяб под холодным взглядом снежной королевы.

– Знали покойную?

– Я тут живу, – напомнил парень.

– А почему людей так мало?

– Бабку Наталью у нас не любят. А теперь, когда она дождя не уберегла, совсем ей кранты приснятся. Соседи сожрут.

– Не уберегла дождь? – переспросила Юля. – Она что, у вас шаманка?

– Почему шаманка?

– Ну, вы сами сказали про дождь. Она что, могла вызывать осадки? Колдовала?

Худой парень искренне рассмеялся.

– Дождь – это внучка ее. Сразу видно, что вы не местная.

– Насколько я знаю: имя покойной Елена Алексеевна Новикова.

– Вполне возможно, – собеседник Чижовой особо не спорил.

– Так кто из нас нездешний?

– Вы, видать, родственница какая-то? Дальняя?

– Вроде того.

Чижова не стала козырять своим удостоверением, но искренне удивлялась, что парняга, по всей видимости, имевший в своей истории проблемы с законом, до сих пор не догадался: кто она такая.

– Так почему дождь?

– Прозвали ее так местные пацаны.

– С чем связанно такое прозвище? – женщина действительно не понимала.

– Я по чем знаю, – передернул плечами ее собеседник. – Наверное, Димочка постарался.

– Димочка? – Юля вздрогнула всем телом. – Это не тот, которого хоронили около соседнего дома.

– Ага, – парень безразлично зевнул и заложил руки за голову.

Чижова рассмотрела на сгибах его локтей синюшные следы от уколов и не удивилась. По характерным повадкам она уже вычислила его криминальный порок.

– Любил он погоняла раздавать, – лениво продолжил беседу ее конченный визави. – Он такой. Был.

Последнее слово он добавил почти удивленно и удрученно одновременно.

– И вас наградил этим самым, как вы говорите, погонялом?

– А то!

– И как оно звучит, если не секрет?

– Догадайтесь с одного раза.

«Нет. Он все-таки понял из какого я учреждения», – мысленно резюмировала Чижова.

– Гашиш? – предположила она вслух.

Теперь сильно вздрогнуть настала очередь наркомана. Он долго и пристально глядел в глаза незнакомой собеседницы, но в конце концов успокоился и бесстрастно констатировал:

– Не угадали.

– Что ж, я впустую истратила отпущенный мне шанс, – почти пошутила Юля.

– Кока, – выдал наркоман правильный ответ будто представился.

– Рада познакомиться, – вновь весело отпарировала женщина.

– Прям так уж и рада?

Его взгляд до краев наполнился безнадежным скептицизмом.

– У нее были друзья?

– У Дождя то? Были. Компашка еще та. Я с ними недоростками мало якшался. Имен, фамилий не знаю.

– Хоть прозвища? – Юля решила действовать по сложившейся ситуации.

‒ Это пожалуйста, если только всех упомню. Худой, Лысый, Ксена – принцесса воин, Сопля или Сополя. С этим несколько вариантов. А еще этот, как его! Гопник! Вспомнил. Адресов не знаю. Зачем мне. Если по памяти одного могу сказать. Худой в этом подъезде живет. Первый этаж. Дверь налево. Батя у него дальнобойщик, но на шмотки хорошие тратиться жаба давит. Мамашка даже вяжет для приработка.

Кока стал говорить нервно и путано.

– Худо мне, – пожаловался он без всякого логического перехода.

Затем вскочил на ноги. Попытался было идти, но его сильно качнуло. В результате он снова плюхнулся на скамейку и откинувшись на ее спинку, устало закрыл глаза.

Чижова поначалу растерялась, но затем решила остаться. Информатор не ахти какой, но и таким пренебрегать нельзя. Хотя сидеть рядом с этим отключившимся типом было совсем некомфортно. Юля достала из сумочки блокнот и приняла вид сосредоточенного журналиста – хроникера, хотя прозвища ребят действительно записала, если, конечно, правильно их запомнила. Мысленно она терзалась за допущенную оплошность, что не попала на кладбище. Перед ней возникла дилемма: доложить об этом Селезневу или отморозиться. А если он сам отправился туда? Решил высматривать кающегося убийцу, прячась между могильных памятников. Нужно было добыть хоть какую-то полезную информацию, поэтому она решила дожидаться здесь до победы.

Долгое сидение на одном месте довело ее до дремы, и она чуть было не пропустила возвращение похоронной процессии. Автобус, видимо, во двор не стал заезжать, остановился у дороги. Пассажиров было раз, два и обчелся. Честно говоря, запомнила Чижова их плохо и опознала лишь потому, что рядом с ними шел следователь прокуратуры Селезнев. Она вжалась в сиденье скамейки, но начальник, к счастью, не глянул в ее сторону. Мимо в дверь подъезда пропыхтел очень толстый паренек в шортах до колен и до безобразия стоптанных кроссовках.

– Худой, ‒ это слово произнес Кока, который неожиданно ожил и оторвал свою буйную голову от спинки лавочки.

– Что? – не сразу поняла его Юля.

– Худой домой пошел, – изможденный наркоман соизволил расширить информацию.

Чижова сорвалась с места и бросилась в подъезд. Паренька она догнала, когда тот почти уже скрылся за дверью своей квартиры.

– Эй! Подожди! – в такой спешке она не успела сообразить, как к нему обратиться.

Кричать ему в след «Худой» было неуместно не только из этических норм, но и по причине полного несоответствия этому определению состояния его фигуры. Парень, тем не менее, ее услышал и выглянул в щель притвора двери с вопросом в глазах. Скрывать свое удостоверение в данном случае не имело смысла, и следователь сунула его в лицо паренька. Реакция любого гражданина в такой ситуации всегда имеет большое значение. Чижова, в силу профессиональной привычки, попыталась считать эту информацию с физиономии ее подопытного и в этот раз, но особых инсинуаций не заметила. Нечто среднее, размытое. Паренек особо не удивился, но и безразличным его назвать тоже было нельзя.

– Входите, – буркнул он, раскрывая дверь шире. – Я дома сам. Мать на похоронах у Димы.

– Не беспокойся. Это не допрос. Просто беседа.

Молодой хозяин провел гостью в зал и кивком головы предложил ей кресло. Сам же плюхнулся на пол, упершись спиной в сиденье дивана. Тут же поднял с пола какую-то книжку и, полистав, через минуту отбросил в сторону. Чижова некоторое время наблюдала за ним молча, играя в провокационную молчанку.

– Слушаю, – первым не выдержал он.

– Можно на «ты»? – первым делом уточнила Юля.

– Валяйте.

– Ты знал Лену Новикову?

– Кого?

Встречный вопрос паренька прозвучал так уничижительно, что женщина засомневалась, а правильной ли информацией нагрузил ее злополучный наркоман.

– Девочку, которую сегодня хоронили.

– А! – наконец он сообразил или только сделал вид, что до него дошло. – Сегодня хоронили Дождь, – констатировал он свою версию произошедшего.

– Почему она имела такое странное прозвище?

– Не знаю. Может, лысый в курсе.

– Вы дружили с ней?

Паренек пожал плечами.

– Пересекались во дворе. Она тут недавно. С мая месяца.

– Кока сказал, что вы дружили?

Худого аж перекосило.

– Вы бы еще у Ди…– внезапно он запнулся. – У черта рогатого спросили!

– Я в вашем городе тоже недавно. С вашим чертом рогатым незнакома, – Чижова пыталась шутить, чтобы сбавить внезапно подскочивший накал беседы.

– Здох он уже. Черт, хоть и не рогатый. Но вы по этому поводу не расстраивайтесь.

На несколько минут зависла неприятная пауза.

– Я понимаю, смерть столь юного создания тяжело пережить в твоем возрасте. Я от всей души сочувствую, но в силу своего положения должна вести расследование убийства твоей подружки.

На слове «убийство» парня заметно подбросило. Он поднялся с пола и сел на диван, как всякий порядочный индивидуум.

– Ты не пугайся. Это только предположение, – поспешила успокоить его гостья из правоохранительных органов. – Возможно, с ней произошел несчастный случай.

Худой отвернулся. Его глаза наполнились слезами.

– Скажи, вы виделись в тот день?

– В какой день?

«Парень далеко непрост», – мелькнуло в мозгу следователя.

– Тот день, когда Лена погибла.

– Лена? – вновь переспросил Худой, как ушибленный.

А в мозгу Чижовой мелькнула очередная молниеносная, но обобщающая и немного философская мысль: «Неужели нынешняя молодежь настолько привыкает к прозвищам, что настоящие имена начисто стираются в их сознании?»

– А какой это день был? – парень уточнил все-таки еще раз.

– Воскресенье.

– Воскресенье, – повторил он, как зомби. – Может, и виделись. Не помню.

– У кафе «Кристалл» не гуляли?

– А где это? У нас тут «Земляничная поляна». Наше заведение. Безалкогольное.

– Какая она была?

Этот простой вопрос, казалось, сбил паренька с толку. Он опять нервно пожал плечами.

– Ну, хотя бы, одним словом, – подбодрила Юля собеседника. – Одним единственным словом.

– Доверчивая, – каким-то рывком ответил Худой.

Тут же поник стриженой головой себе на грудь. Опустить ее еще ниже, до колен мешал большой живот.

– Ладно, – смилостивилась над ним женщина. – Я надеюсь, мы с тобой еще поговорим, и не раз. Когда твое эмоциональное состояние прийдет в норму. А пока ты мог бы назвать адреса других ребят?

– Я друзей не сдаю.

Голова Худого снова взлетела вверх.

– Что за вульгарные слова? – искренне удивилась Юля. – Разве речь идет о предательстве?

– Я не знаю: с кем она дружила, – опомнился Худой.

– Можешь назвать кого-либо из своих товарищей. Тем более я их все равно узнаю. Вот, например, Лысый, – заглянула она в свой блокнот.

Парень улыбнулся, но адрес назвал.

– Тут недалеко, в соседнем подъезде. Только не говорите, что я сказал. Валите все на этого Коку доходного. Мой адрес он вам указал? Правильно я допер?

– На счет Коки, – Чижова сделала максимально серьезное, чуть ли не официальное лицо. – Вы, ребята, с него пример не берите…

– Больно надо, – перебил ее Худой. – Понимаем. Не дебилы.

Чижова поднялась на ноги, обозначив финал общения.

– Кстати, дай мне почитать что-нибудь. У тебя, я вижу, здесь библиотека неплохая, – немного с насмешкой провела она рукой, указывая на разбросанные по полу книги.

– Берите.

Юля подхватила первый попавшийся экземпляр печатной продукции и, не читая заглавия, отправила его в свою сумочку.

– Будет повод еще раз встретиться, – чуть ли не в открытую озвучила она свою задумку.

– Я думал: отпечатки пальцев снять, – съязвил Худой и тоже довольно откровенно.

– А стоит?

Худой вздрогнул.

– Вам виднее.

Чижова вышла на улицу с облегчением, но вдохнуть чистого воздуха полной грудью не успела, столкнувшись с Селезневым буквально у самого входа в подъезд.

– А я вас поджидаю, – доложил он, улыбнувшись.

Скорее всего, сам он свою улыбку квалифицировал, как «располагающую к доверию», но у Юлии она не вызвала соответствующей реакции. Она только отметила, что зря посчитала себя умелым конспирологом. Остаться незамеченной у нее не вышло. Она дала себе мысленную установку на будущее: с этим типом не терять бдительности и всегда держать ушки на макушке.

– Поговорим? – предложил Селезнев.

– Только не здесь, – Чижова осторожно кивнула в сторону сидящего на скамейке Коки.

– Что за тип? – уточнил мужчина, когда они отошли на достаточное расстояние.

– Кока.

– Ясно, – столь короткий ответ вполне удовлетворил интерес опытного служащего прокуратуры.

За двором Селезнев провел свою спутницу в ближайшее кафе и предложил пообщаться здесь. за столиком на открытой площадке. «Земляничная поляна» гласила вывеска. Это была та самая территория, освоенная Худым.

– Вы бы лучше внутрь зашли, – посоветовала подошедшая официантка, – мы навес только планируем делать.

– Что голуби? – предположил сообразительный следователь.

– И голуби тоже, – загадочно согласилась сотрудница кафе.

– А как же вы без навеса от дождя спасаетесь? – Чижова задала самый практичный вопрос для данной ситуации.

– Мебель пластиковая, что ей сделается, – хмыкнула официантка.

Селезнев сделал довольно солидный заказ. Юля была не против. Она тоже сильно проголодалась.

– Давай по маленькой, – предложил Селезнев и достал свою волшебную фляжку. – Пока принесут, помянем усопшую.

От такого предложения Чижова отказаться не могла и покорно достала из сумочки свой поминальный пирожок, разломив его пополам.

– Деловой подход! – снова восхитился собутыльник и протянул ей крышку фляжки с горячительным напитком.

– Бедная девочка. Земля ей пухом, – пробормотала Юля стандартные слова, осушив свою порцию.

– Несчастные родители, – посочувствовал и Селезнев. – Кстати, они проявили завидную предусмотрительность и в свое время записали товарный номер мобильного телефона дочери. Это дает нам какое-то преимущество, но только если аппарат засветится в чьих-нибудь руках. А у вас есть успехи?

– Я только в начале пути, – Чижовой действительно похвастать было нечем. – Определить истинных друзей жертвы будет очень сложно. Девочка – новое лицо в этом городе. Может, и не успела еще подружиться с кем-то по-настоящему.

– Заиметь истинных друзей зачастую и жизни не хватает, – изрек мужчина почти научную мысль.

Философствовать дальше ему помешала официантка, которая принесла заказ. Когда она справилась со своими обязанностями и ушла, собутыльники повторили свой заход к содержимому фляжки.

– Кое-что я все-таки прояснила, – Юля вдруг вспомнила об алюминиевом жетоне и достала его из сумочки. – Дождь – это прозвище девочки.

Селезнев так и застыл с открытым ртом, а рот Чижовой озарился в самодовольной улыбке. Все-таки ей удалось хоть как-то поддержать свой профессиональный имидж.

– Кажется, фильм такой есть «Человек дождя». Я правда его не видел.

– Я не думаю, что он имеет отношение к нашему случаю…

Юля не успела договорить, как им на стол откуда-то сверху свалилась какая-то тряпка. Прямо в тарелку мужчине. Селезнев хладнокровно подцепил ее своей вилкой и приподнял над столом.

– Трусы. Женские, – выдал он результат своего зрительного экспресс анализа.

– Точно не голуби.

– Подождите, – Юля заставила замереть своего напарника.

Как всегда, в ход пошел полиэтиленовый пакетик из сумочки, в который при помощи пинцета она погрузила свалившуюся на них пикантную бомбу.

– В лабораторию отнесете? – поинтересовался Селезнев, и как ни в чем не бывало продолжил трапезу.

– Не противно? – поежилась женщина, хотя упоминание о лаборатории покорежило ее больше.

– Абсолютно! – мужчина даже бравировал. – Хоть свои мне в тарелку бросайте, Юлия Васильевна. Если я голодный, мне и землетрясение по боку.

У женщины снова возник повод залиться краской. Чтобы разрядить неприятную ей обстановку она оценивающе посмотрела вверх.

– Бросили с крыши. Больше не откуда. Но бежать на ту сторону дома, чтобы накрыть злоумышленника, я думаю, поздно и бесполезно.

– Всецело согласен.

Селезнев снова отправил руку во внутренний карман пиджака за фляжкой.

– Давайте для аппетита, – предложил он. – За подарок небес.

– За сюрприз с крыши, – решила не отставать и женщина. – От Карлсона или Малыша.

– Скорее малышки! – хохотнул Селезнев.

Расплачивались пополам. Это подкосило карманный бюджет женщины. Теперь она не могла поступить по типу обычной затурканной семейной клуши и проскочить после службы по магазинам. Можно было, конечно, напрячься и провернуть шопинг после возвращения домой, но полученный заряд коньячного допинга подтолкнул капитана Чижову к новым служебным подвигам.

Отыскав квартиру так называемого Лысого, милиционерша решительно нажала на звонок. Дверь открылась почти мгновенно. Высокий худой паренек с курчавыми, как у негритенка волосами предстал перед ее взором. Он почему-то казался запыхавшимся. Следователь растерялась. Она ожидала увидеть пусть не полностью лысого человека с блестящей кожей головы, но хотя бы коротко постриженного. А тут юный Пушкин и Боби Фарел в одной упаковке. Хотя, может, это вовсе и не Лысый. Худой, который товарищей не сдает, мог и обмануть с адресом. Еще вариант ‒ это просто брат Лысого.

Чижова поспешила тыкнуть свое удостоверение.

– Оперативненько, – охнул курчавчик, чем внушил в сознание следователя реальные подозрения.

– А есть повод к оперативному появлению сотрудникам правоохранительных органов?

Этот вопрос в лоб на время пошатнул самообладание парня, но выкрутился он молниеносно.

– Только что прилепил жвачку под сиденье скамьи у подъезда.

– Серьезное преступление, – сыронизировала Юля, немного разочаровавшись.

«Ее юный визави скор на выдумку и увертлив», – мысленно сделала она пару важных заметок.

– Можно войти?

– А ордер у вас есть?

– Сейчас будет! – разозлилась Чижова такой развязности. – Пройдемте.

– В КПЗ?

– Пока следуйте за мной.

Они вышли на улицу.

– Эта скамейка? – указала следователь. – Где жвачка? Нужно зафиксировать акт преступления.

Лысый, если только это действительно был он, ухмыльнулся уже не так беззаботно, но, наклонившись, указал куда надо. Наличие жвачки несколько обескуражило Юлю, но она решила не терять марку. К тому времени запас пакетиков заметно истощился, и чтобы добраться до очередного на самом дне, ей пришлось вынуть чуть ли не половину содержимого сумочки и разложить на скамье. С великой показной предосторожностью она перенесла резиновый комочек в свой контейнер для улик.

– А присутствие понятых? – паренек проявил юридическую подкованность.

На удачу Чижовой на противоположной скамейке сидели две старушки, которые с присущим такой категории граждан любопытством наблюдали за всем происходящим.

– Граждане, – обратилась к ним Юля, показав удостоверение, – вы согласны поприсутствовать в качестве понятых?

Старушенции закивали головами, отчаянно тараща глаза. Следователь села на скамейку, достала чистые бланки и принялась исполнять свои служебные обязанности.

«В добавок к детскому телефону еще этот документ по изъятию жвачки», – с дрожью представила она реакцию коллег, но остановиться уже не могла.

Парень наконец-то потерял дар своей находчивой речи. Завершив свою писанину, следователь поднесла составленную бумагу сначала на подпись старушкам. Те поставили свои автографы с трепетом, а скорее дрожью в руках.

– А что ему за это будет? – полюбопытствовала одна из них.

– Суд решит.

Чижова приняла такой суровый вид, который только могла выжать из своих артистических способностей.

– Теперь ты.

Дошла очередь и до самого главного преступника.

– Где?

– А вот, – подсказала парню Юля. – против своей фамилии Лысый. Я ведь правильно записала?

Паренек попал в ярко заметный ступор, не в силах сориентироваться: плакать ему или смеяться.

– Что неужели твой товарищ, давая мне адрес друга, ошибся? Попутал или обманул? Последнее не дай бог. А то его тоже придется привлечь к уголовной ответственности за дачу ложных показаний. А теперь садись, поговорим по существу.

Чижова умышленно сделала такой резкий переход, чтобы окончательно сбить своего растерявшегося подопечного с толку. Тот чуть не сел сверху на выложенные женщиной вещи из сумочки: пакетики с женскими трусами, недоеденным поминальным пирожком, книжкой от Худого. Лысый взял все это в руки, намереваясь переложить в другое место.

– Эй! Поосторожнее с уликами. Я сегодня поработала на славу.

Парень вернул Юле ее имущество, но пакет с трусами почему-то переложил в другую сторону.

– Тот пакет тоже верните на базу, уважаемый, – заметила его намерения бдительный следователь. – Что это тебя так заинтересовал предмет женского гардероба? Фетишист, что ли?

Это был последний гвоздь, вбитый в уже и так предельно шаткое состояние подопытного кролика.

– Вы дружили с Еленой Новиковой? Я расследую причину ее смерти.

– Так, шапочно.

– Кстати, какие жвачки ты предпочитаешь?

Лысый подхватился на ноги, чтоб залезть в карман своих джинсов. Он так резко выхватил оттуда пакетик с резиновыми конфетками Dirol, что следом вывалилась и связка ключей, плюхнувшись под ноги Чижовой. Она подняла их, но сразу же передать владельцу резко передумала. Ее чрезвычайно заинтересовали два пришпиленных вместо брелка алюминиевых диска. На одном из них было выбито слово «Лысый», а на другом – «Дождь».

– Говоришь шапочно? – торжественно продемонстрировала она свою разоблачающую находку.

Лысый совсем поник и опустил голову почти точно, как и Худой.

– А почему Лысый? Снова пресловутый Димочка пофантазировал?

– Вы и об этом знаете?

Вид Лысого в этот момент соответствовал приговоренному к расстрелу.

– Ладно, – смилостивилась женщина. – Детально поговорим в другой раз.

А пока завершающий на сегодня вопрос. Охарактеризуй свою подружку, – на слове «подружка» она сделала акцентированный нажим, – одним словом.

– Отчаянная, – оперативность ответов неожиданно вернулась к почти уже распотрошенному юному индивидууму. – А еще чудная немножко.

– Ударение на «у» или «а», – уточнила дотошная следовательница.

– «А».

– А где ты был в тот день?