Дождь идет
– Вы же сказали, что предыдущий вопрос – последний.
– И все же.
– Разве она погибла днем? Ночью я спал.
– Откуда такая информация? О времени смерти?
– Все говорят. На похоронах слышал.
– Еще тебе придется одарить меня адресом кого-нибудь из своих друзей, – она снова заглянула в блокнот. – Ну, например, этой девочки Ксены.
– Ни за что! – Лысый аж подпрыгнул. – Чтобы она меня убила потом!
У Юли от такой реакции парня сердце трепыхнулось в груди. Настолько неожиданно он подскочил.
– Адрес Сополи могу дать, – предложил Лысый более спокойно.
– Сопли? Этот не убьет?
Лысый, потупив взгляд, промолчал. На том разговор закончился.
По дороге домой Чижова размышляла о прожитом дне. Ничто ее не радовало. Она пришла к выводу, что занимается сущей ерундой, не имеющей никакого отношения к преступлению. Дружили ребята с жертвой или нет, какое это имеет значение! В час ночи они все были дома. Юлю злило, что на новом месте службы ее подставили, как лохушку. Поручили заниматься этим детским садом. Она пыталась настроить себя на позитивный лад, выискивая хоть какие-то плюсы от своей деятельности. Единственным дивидендом она определила развитие собственной наблюдательности и улучшение навыков ведения допросов, хоть и в форме доверительной беседы. Чтобы подтвердить хотя бы самой себе, что это так и есть, она стала скрупулезно анализировать свою сегодняшнюю деятельность с разных ракурсов. И снова перед нею всплыли неутешительные выводы. Развитие наблюдательности – курам на смех. Анализ получаемой информации, как отражение в кривом зеркале. Толстый почему-то оказывается худым, а лохматый – лысым. Единственное достижение – алюминиевые брелки с прозвищами.
«Но почему? – вдруг кольнуло у нее в мозгу. – У Лысого оказалось два металлических диска? Второй с именем Дождь. Почему не Худой, не Ксена или этот сопливый, а именно Дождь? У Лысого с этой девочкой были какие-то особенные отношения? Странно. К тому же, почему Лысый появление Чижовой назвал оперативным. Притом с удивлением. Ну не из-за жвачки, в самом деле! Неожиданный визит представителя власти не удивил его, и это подозрительный факт. Хотя после смерти подружки появление следователя событие как раз ожидаемое. Чижова, наоборот, затянула с ним, а не действовала, по мнению Лысого, «оперативненько».
Внезапно злость на саму себя и всемирную несправедливость вскипела в глубине ее души с новой силой. Селезнев преспокойненько найдет убийцу или грабителя, а она так и будет ковыряться в этих лабиринтах полудетской психологии и в результате станет на голову ниже от Николая. Хотя она и так физиологически меньше ростом от своего мужчины, но ведь соперничество между ними по другому поводу. Нет, как любящая женщина, она в принципе не против быть ниже него и душой и телом, но корень зла в том, что именно он, самец инициатор этого нелицеприятного «социалистического соревнования». А значит, что она никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах этому дураку не уступит.
«Чтоб ему…» – она в сердцах хотела пожелать ему кучу гадостей, но вслух прошептала совсем другое:
– Вагон здоровья.
Домой она явилась в прескверном настроении. Супруг встретил ее с кастрюлей в руках.
‒ Вот, купил по случаю, – бодро доложил он. – А где электроплитка?
– Отдала назад. Ты же стал подозревать, что я заработала ее своим телом.
– Я такого не говорил. Не утрируй. Бери тогда кастрюлю и дуй на кухню. Свари что-нибудь.
– Сам иди. Вари свои пельмени. Я тебе уже заявляла, что на этой бомжатской кашеварне ноги моей не будет. Никогда.
– Так что, будем с голоду пухнуть?
– Теперь ты не утрируй. Нам предложили пожить здесь кратковременно, пока подыщут более подходящее жилье. Потерпим.
– Конечно, ты есть не хочешь. Вон опять запашок. Хорошо службу тянете. Бурлаки отдыхают! С картины маслом!
– Я на поминках была сегодня.
– Я тоже был на таком же мероприятии, но глаза там не заливал. Кстати, тебя видел. Ты двигалась к нашей похоронной процессии. Что у вас там мало наливали? У нас решила добавить?
– У вас в прокуратуре все такие глазастые?
– Нет, только один Селезнев. И глазастый, и с обонянием. Рюмку за версту чует. Еще и помощницу-собутыльницу нашел себе на радость.
Юля устало села на кровать и почти простонала:
– Боже! Последнее время мы постоянно скандалим.
– Потому что голодные!
Муж все-таки взял кастрюлю и покинул комнату.
Юля первым делом переоделась и отправилась принять свой обособленный душ. На данный момент хоть какая-то приятная отдушина. Проходя мимо кухни, она заметила, что ее Коля стоит у плиты и беседует с какой-то девицей при том очень даже живенько. Ее покоробило, но в душе она с толкнулась с еще большим деморализующим фактом. В передней комнатке-раздевалке на скамейке сидела голышом худосочная девица лет двадцати. В душевой тоже кто-то уже плескался. По одежде на вешалке Юля определила, что там Элеонора Ивановна. Девица прикрылась полотенцем и пропищала в свое оправдание:
– Я на вахте заснула ночью.
– Слащева! Вера! – раздался зычный зов из душевой. – Заходи!
Юля поспешила ретироваться. На обратном пути она констатировала, что картина в кухне не изменилась. Только голая нога девицы высунулась из-под халата до самой ляжки, а Колина улыбка стала еще шире. Юлю передернуло еще раз.
По возвращению в комнату, она решила подвергнуть экспресс ревизии содержимое своей сумочки. Надобность в этом мероприятии, конечно же, назрела, но по большому счету, главной ее целью являлось отвлечься и успокоить волну душевного возмущения. Детский телефон с заключением экспертизы и книжку, взятую на прокат у Худого, она положила в тумбочку. Мельком взглянув на обложку, она поняла, что в глазах паренька теперь будет выглядеть глупо. «Вязание» гласило название книги. Чуть ниже в скобках добавка «часть №6».
«Придется теперь прикидываться любительницей рукоделия», – без особого энтузиазма прикинула она пунктик своих будущих планов.
Трусики, брошенные с крыши, Юля развернула и понюхала. Вроде свежие. Размер почти детский. Вдоль верхней резинки она заметила вышитые нитками буквы. «Н. Базанова». Улика оказалась конкретная.
Вернулся Николай и поставил на стол кастрюлю, из-под крышки которой валил пар.
– Супец – класс, – доложил он с сияющим лицом. – Но с пельменями.
– Что там за шмара с тобой зубки свои сахарные сушила?
‒ Это Маринка – соседка по этажу. И почему сразу шмара? Очень хорошая отзывчивая девушка. Вот ложки нам одолжила и специй в суп.
Коля достал из кармана два столовых прибора.
– Почему не три? – съязвила Юля. – А сама Марина чем хлебать будет?
– Она у себя в комнате будет это делать. У нее муж есть.
Николай отошел к окну, где на подоконнике лежала пачка салфеток, чтобы протереть ложки. Он стал, на свою беду, к супруге спиной. Юля, не соображая, зачем она это делает, взяла и бросила в кастрюлю трусы, которые держала в руках.
– На, – Николай протянул ей одну из протертых ложек – я добрый. Угощаю.
Юля покорно взяла, но пустить в ход свой столовый инструмент не спешила.
– Тарелок нет. Давай прямо из кастрюли, – предложил мужчина.
– Давай, – его коварная супруга наигранно облизнулась.
Первым же гребком он подцепил бельевую добавку к супу. Его шок был ужасен. Держа выловленные трусы на ложке, как свернувшуюся в клубок гремучую змею, он с великой предосторожностью отнес их подальше от обеденного стола и бросил на пол. Они шмякнулись грязным дискредитирующим пятном на имидже жильцов местной коммуны.
– Ну, козлы, – прошипел он не хуже той самой змеи.
Юля с трудом прятала торжествующую улыбку.
– Зря ты так. Твоя соседка Маринка действительно очень отзывчивая девушка. Понимает, что хороший суп без навара – это пустая похлебка для бездомных.
С этими словами она смело запустила свою ложку в кастрюлю и отправила в свой рот парочку пельменей.
– Ты что? Совсем!
Николай хотел было броситься к жене, но его тут же вырвало, и он метнулся в секционный туалет.
– Тебе что, не противно?
– Меня Селезнев научил пренебрегать ложной брезгливостью, а он твой коллега по службе. При том старший по званию. Ты с него пример должен брать.
– А ты не должна жрать эту гадость!
Николай решительно подхватил кастрюлю и выбросил ее в окно.
– Коленька, в окна ничего выбрасывать нельзя по закону, который ты поставлен охранять. А ты ведешь себя, как Денис Кораблев с манной кашей. Тем более кастрюли с горячими пельменями – это гораздо серьезней. Я не удивлюсь, если завтра там внизу мы обнаружим труп безвинно пострадавшего гражданина.
– Хватит паясничать! – взорвался муж.
Он резко рухнул на свою кровать и схватился руками за голову, как будто прикрывал уши.
– В этой общаге точно с голоду загнешься или умом тронешься!
– На, подкрепись, – Юля миролюбиво протянула ему остаток своего пирожка. – На данный момент наша доля питаться по поминам.
– И по помойкам. Не иначе.
Юля посчитала события вечера исчерпанными, разделась и легла спать, сразу же отвернувшись к стенке. Среди ночи она проснулась от какого-то шума. Прислушавшись, она определила плеск. Повернула голову и увидела мужа, который копошился в ведре с водой. По всей видимости, стирал.
– Эй! Ночной енот полоскун, лунатизм одолел?
– Трусы стираю, которые из супа. Я на них чью-то фамилию рассмотрел.
– Действительно, глазастый сотрудник прокуратуры.
– Теперь от меня этот шутник не уйдет. Я ему покажу.
– Мои бы лучше постирал.
Юля стащила с себя свои трусишки и бросила их Николаю. Тот не успел вовремя среагировать, и они зависли у него на голове.
– Остальные там, в пакете, за шкафом, – подсказала она, зевнув в последний перед сном раз.
День без белья
(сумасбродный)
Ночью, в состоянии полусна, она не особо осмысленно воспринимала собственные поступки, но утром ей стало отчаянно стыдно. Мужа тогда, во время своего случайного пробуждения, она, можно было считать, унизила.
Осторожно приоткрыв глаза, Юля окинула взглядом комнату и обнаружила Николая уже почти собранным. Следовало сказать некие теплые слова в компенсацию за свою ночную выходку, но ее противный язычок вновь родил очередную колкость:
– Что так рано? Голод гонит в путь? Думаешь: ноги накормят, как волка?
– Позорного? – супруг усугубил ее издевку до самой неприглядной стадии.
– А! Поняла: с утра пораньше свое расследование в общежитие провернешь о великом преступлении на кухне!
– Видно будет, – отмахнулся Николай, причесываясь у зеркала. – Работы у меня и на службе хватает.
– О службе ни слова! – рявкнула Юля и мгновенно, чисто по-женски, сменила тему. – Где же твои постирушки? Там кроме твоей улики и мое пикантное имущество.
– На балконе.
– Принеси, пожалуйста.
– «Пожалуйста» на хлеб не намажешь.
– Особенно если этого самого хлеба нет в наличие.
Коля все-таки сходил на балкон, но вернулся оттуда чернее тучи грозовой.
‒ Вот! Любуйся! – швырнул он ей на кровать ее белье.
– Мог и не стирать, если так обида замучила, – по-своему восприняла его жест супруга.
– Посмотри!
Муж подскочил к кровати жены и, подхватив первые попавшиеся в руки трусы, продемонстрировал их, тыкая Юле в лицо.
– Зацени, какие уроды тут проживают!
Женщина присмотрелась и, поняв, в чем дело, расстроилась похлеще муженька. На трусах была прожжена большая дырка. Видимо, при помощи сигареты. Притом на самом пикантном месте – спереди. Судорожно пересмотрев все остальное интимное имущество, она с ужасом поняла, что пострадали все вещи. Местный диверсант постарался на славу!
– Не тронули только трусы этой вот Н. Базановой, – констатировал между тем Николай. – Разве не подозрительно!
– А твоя эта Маринка курит?
У Юли был совсем другой кандидат в бытовые преступники.
– Кажется, курит! Но неужели она могла! Такая милая.
– Милая, – передразнила она Колю. – Как мне теперь на службу идти? И додумался же ты на балкон их вывесить.
– Я теперь этот балкон наглухо законсервирую, – прорычал рассерженный мужчина. – Пусть курят у себя под кроватью.
– А ну дай! – Юля вскочила и выхватила из рук мужа целые трусы Базановой.
Попытки натянуть их на себя ничем не увенчались. Они были катастрофически малы. Еще и Коля поднял визг:
– Куда улику!
– Мне они нужнее. А фамилию Базанова и так запомнишь.
Женщина была в отчаянии.
– Одевай дырявые, в чем проблема?
– Еще чего! Чтобы моего тела касались следы от чьей-то вонючей сигареты!
– Во! Принцесса недотрога! Вчера суп хлебала с пикантным наваром, без всяких комплексов, а сегодня прям метаморфозы щепетильности. Походишь чуток в дырявых, потом купишь новые.
– У меня денег в обрез.
– Что же тебе мамочка твоя не спонсировала перед отъездом?
– Она давала, я не взяла. На тот момент я пребывала во власти собственной гордыни. Одолжи до получки, муженек недорезанный?
– Ты думаешь: моя гордыня меньше твоей? Я тоже заверял стариков, что на новом месте справимся сами, без их спонсорства.
– Справились уже! С голой жопой по Бродвею!
– Одевай мои. Их курильщик почему-то не тронул.
– Почему-то! – взвилась Юля почти в истерике. – Из солидарности, наверное. Вашей мужицкой.
Она взяла в руки семейники мужа и примерила их на себя, приложив сверху.
– И на кого я в них буду похожа? На Зинадина Зидана? Может, это ты мои труселя самолично прожег, чтобы сымитировать встречу со своим футбольным кумиром? Так я футболеркой быть отказываюсь! Категорически!
Юля отбросила интимное имущество супруга в сторону. Трусики миниатюрной Базановой она оформила обратно в виде улики в свою сумочку.
Испорченное имущество она запихнула в старый пакет и, выйдя из общаги, без сожаления выбросила в мусорный контейнер. Тут она заметила вахтершу Слащеву, которая двигалась ко входу с их кастрюлей в руках.
– Всю ночь коты орали, – пояснила она в сторону Чижовой. – Кто-то кастрюлю с пельменями в окно выбросил, так у хвостатых всю ночь был пир-горой. Сбежались, наверное, со всей округи.
Юля стойко молчала, как партизан.
– Вчера, по-моему, ваш муж с кастрюлей в руках заходил, – не унималась вахтерша. – Я его еще плохо знаю.
– И как это вы на вахте не заснули, – уколола ее Юля, оставив упоминание о Коле без ответа.
Вахтерша сразу же смутилась и поспешила на свой пост. Вот раздосадованной Чижовой свой правильный путь предстояло еще избрать. Она пребывала в крайней степени растерянности. Джинсовая юбка у нее была, конечно, не мини, но все-таки выше колен. К тому же регулярная месячная блокада организма закончилась совсем недавно, и женская природа вступала в полную силу. А раздвинутые порознь кровати в угоду их супружескому договору привели к долгому воздержанию, что совсем обострило женскую чувственность. В теперешнем ее положении, лишенной очень важной части интимного туалета, на нее неуправляемыми волнами накатывалось возбуждение. Притом, не особо выбирая подходящие для этого места расположения ее тела. Поразмыслив, она решила, что идти в таком состоянии на встречу с подростками нельзя. К Селезневу с его волшебной фляжкой тоже. Оставалось управление. Там хоть в кабинете можно было уединиться. Закрыться и пересидеть в этом схроне весь рабочий день. Эта идея всецело овладела Юлей. По дороге магазин интимного белья ей не попался. Да и не работали подобные заведения в такое время. Зато овощные уже функционировали. В одном таком открытом лотке она купила на завтрак банан. Покупать его в единственном числе Юле было нестерпимо стыдно, но денег на большую роскошь в этот момент у нее действительно не было. Она совсем позабыла, что вчера бездумно шиканула в кафе с прокурорским следователем. Некоторая резервная сумма у нее, конечно, была в загашнике под матрасом, но в суматохе безрадостного утра она забыла пополнить свой карманный запас.
Попасть в свой кабинетик почти незамеченной, на удивление, получилось без напряга. Дверь она сразу заперла. Усевшись за рабочее место, сразу же сладко потянулась, откинувшись на спинку стула. Полностью расслабиться ей помешал какой-то дискомфорт в одежде. Что-то противно терло ее тело сзади. Она вывернула руки за спину. Так и есть, застежка бюстгальтера перекрутилась. Это утренняя катастрофа с бельем разбалансировала ее процесс одевания. Требовалось срочно поправить допущенный недочет. Юля поднялась на ноги и принялась раздеваться. Почему-то создавшаяся ситуация представилась ей игривой. Напомнила сцену в стриптиз-баре. Не в силах совладать с собой, она стала кружиться в легком танце, напевая какую-то незамысловатую мелодию и по ходу движения расстегивая пуговицы на своей джинсовой курточке. Тут ей попался на глаза банан, лежащий на столе. Одежда с нее стала слетать гораздо быстрее и оказалась небрежно брошенной на сиденье стула. Туда же она поставила левое колено и, прикипев взглядом к заморскому фрукту, стала подтягивать юбку к верху. С ней происходило какое-то умопомрачение.
– О, – томно прошептала Юля и вожделенно взяла длинный плод в руки.
Внезапно раздался звук, который она совершенно не ожидала услышать. Кто-то вставлял ключ в замок двери!
«Вспышка справа»! – почему-то молнией мелькнула в ее воспаленном мозгу неуместная фраза из армейской подготовки, выскочившая из каких-то совершенно глухих запасников памяти.
Ее реакции хватило лишь на то, чтобы отбросить банан обратно на прежнее место, накинуть куртку, а остальную одежду впихнуть в ящик письменного стола. Когда дверь открылась, она судорожно застегивала самую верхнюю пуговицу своей джинсовки.
В комнату вошли двое: Полетаев собственной персоной и Людмила Яковлевна из отдела кадров с папкой, которую она прижимала к своей груди.
Обнаружив в кабинете его хозяйку, они опешили.
– Чижова! А ты что здесь делаешь?
– Работаю, Эдуард Борисович.
Юля сосредоточено склонила голову над бумагами, которые уже успела разложить на столе.
– А закрылась зачем? Я же тебя предупреждал, что у меня есть ключи от всех кабинетов.
– Даже если так. Вы ведь вошли сюда с какой-то целью, – Юля смело уколола шефа. – Если я вам мешаю, то могу удалиться.
– Мы с Людмилой Михайловной решили поработать тут немного. В моем кабинете компьютер ремонтируют.
Кадровичка в этот момент стала бордовой, как вареная свекла.
– Так мне уйти, – вновь уточнила Чижова.
– Ничего. Сидите. Мы тут с другого конца стола пристроимся. Давайте, Людмила Михайловна. Что там у вас?
– Яковлевна, – поправила его подчиненная.
– Чего? – не понял босс.
– Я Людмила Яковлевна, – еще раз робко попыталась подсказать растерявшаяся женщина.
– Зачем вы мне об этом сто раз повторяете? Я прекрасно знаю, что вы Людмила Павловна.
Полетаев деловито уселся, ожидая пока его спутница дрожащими руками достанет хоть какую-то бумаженцию из своей папки. Начальник, видимо, тоже разбалансировался основательно, совершая совсем необдуманные поступки. Он машинально схватил в руки банан, быстро очистил, откусил и стал сосредоточенно жевать. Чижова до крови впилась в свои губы, чтобы не рассмеяться.
– Не возражаете? – запоздало спросил мужчина разрешение на угощение.
Юля молча покачала головой, не в силах раскрыть рот.
– Капитан Фролов хочет перенести свой отпуск с сентября на декабрь, – разродилась с докладом работница кадров. ‒ Вот заявление.
– Ну ка!
Полетаев с готовность схватил протянутый ему документ. – Не возражаю. Новый год решил встретить с новой семьей.
Он достал авторучку и размашисто подмахнул свою роспись.
– Гришина мы отправляем на курсы повышения квалификации в кинологическую школу…
Перед начальником из папки подчиненной вынырнула очередная бумага, а Чижова вынуждена была усомниться в своих пагубных подозрения в отношении «истинных трудов» этой парочки. Она тоже присоединилась к всеобщей работе и накатала заявку для проведения экспертизы двух образцов жевательной резинки. Отправиться к экспертам – это настоящий невыдуманный повод покинуть кабинет благовидным образом. Для пущей убедительности своей занятости Чижова демонстративно глянула на часы и тут же изобразила поспешность.
– Совсем забыла! Мне ведь нужно побывать в одном очень важном месте.
Чижова вскочила, по ходу собирая бумаги обратно в папку. Она почувствовала, как ее груди, лишенные дополнительной поддержки, предательски колыхнулись под курткой, как две волны в три бала. Она скорее повернулась к своим незваным гостям спиной, чтобы закрыть свою канцелярию в сейфе.
– В прокуратуру? – деловито поинтересовался озабоченный руководящими обязанностями начальник, пересаживаясь на освободившееся место за столом.
– И туда тоже!
– Я закрою! Не волнуйтесь! – последнее, что она услышала из уст начальника.
Покинуть собственный кабинет оказалось великой радостью, но дальше поводов для аналогичных эмоций не предвиделось? Нынче для Чижовой выпал самый что ни на есть растеряшный день. И важных вещей лишилась, а с ними и точки опоры. Вроде бы наметила идти в вотчину экспертов, но снова лицезреть противную Зиночку не хотелось до капризного визга. Оказавшись на улице, она решила немедленно идти домой за деньгами, а потом сразу в магазин женского белья, но тут столкнулась со Стрельцовым.
– Вам куда? – поинтересовался тот и царственно кивнув в сторону своего красного болида.
– Вы же не в моем подчинении? – вяло напомнила Юлия, уже устав сопротивляться неблагоприятным стечениям обстоятельств.
– Руководитель у нас один. И, скорее всего, нам просто по пути?
– Поехали, – согласилась женщина еще с большей вялостью перед происками зловредной судьбы.
Хотя уже через секунду вычислила пользу от этой встречи.
– Павел Степанович, вы к экспертам не сходите. По-джентльменски. Мне нужно материалы кое-какие сдать. Бумажки я оформила. В одном ведь деле участвуем.
– Что, нашу Киру Михайловну плохо переносите? – мимолетно поинтересовался Стрельцов и тут же поправился, столкнувшись с удивленным взглядом коллеги. – Зиночки, я имею ввиду.
– Ага, – коротко подтвердила Юля, пытаясь зафиксировать в памяти настоящее имя местной «любимицы» в кавычках.
По возвращению пожилого джентльмена Чижова уселась на заднее сиденье. Подальше от мужского духа. Впрочем, это ее не спасло. От тряски в стареньких «Жигулях» груди ее так расколыхались под курткой, что эротическое игривое настроение накатилось еще сильнее, чем там, в кабинете. В голову полезли самые провокационные мысли.
– А вы правда ходок, Павел Степанович?
Стрельцов оглянулся. Чижовой почудилось, что она почувствовала прикосновение его взгляда к своим голым коленям.
– Смотрите вперед! – нарочно громко ойкнула Юля.
Она немного опомнилась и постаралась взять себя в руки. А еще передвинулась на сиденье глубже за спину водителя.
– В аварию попадем, тогда оба ходоками станем. Только на костылях, – громко проворчал Павел Степанович и больше уже не оглядывался.
Юля могла бы попросить у него взаймы и заехать в какой-нибудь дамский бутик, но постеснялась. Особенно после своих намеков о хождении мужчины в левом направлении. Она даже не сказала, куда собирается попасть по служебной надобности, но Стрельцов сам привез ее во двор погибшей Лены Новиковой.
– Мне Селезнев поручил со старушкой пообщаться, – пояснил он конечный пункт поездки и тяжело вздохнул. – Видимо, посчитал, что по возрасту мы с ней один контингент. А вы к ребятам?
В таком провокационном виде она совершенно не горела желанием общаться с подростками, но деваться было некуда. Стараясь не делать резких движений, чтобы не беспокоить свой слишком свободный бюст, она поплелась искать квартиру Сополи, адрес которого получила тогда у Лысого.
Готовя себя к предстоящему разговору, Чижова прикинула: на какой противоположности получил свое прозвище ее будущий собеседник.
«Что могло быть антиподом сопле? – размышляла она. – Совершенно сухой нос? Но в реальности как это определить визуально? Не щупать же его, в самом деле. Отменное здоровье? Назвать крепкого закаленного человека соплей – это, конечно, подходящий антипод? Хотя отброшены более уместные варианты: хиляк, слабак или дохлик».
Паренек, который вышел из квартиры на звонок Чижовой, частично соответствовал ее мысленным прогнозам. Плотно сбитый, со светлой копной неухоженных взлохмаченных волос. Он не просто открыл дверь, а широко ее распахнул. Выглядело так, что он ждал приход следователя. Но в этом не было ничего удивительного. Ребята действительно могли его предупредить. Чижовой не очень хотелось заходить внутрь квартиры, и она спешно перетряхнула свои мысли, чтобы поступить неадекватно и сбить своего подследственного с толку.
– Может, на улице побеседуем, – предложила она в качестве первого неординарного шага.