Паук Жигулев. Записки сумасшедшего

Оригинальность повести Меркеева в том, что главный герой - это маргинал. Но не просто маргинал, человек подполья и притонов. Это почти князь Мышкин - человек рефлексирующий над смыслом жизни, человек страдающий, принимающий себя таким какой он есть - при этом не ищущий причину проблем в других людях. Он - воплощение интеллигентной мягкости, категорически не свойственной людям его образа жизни. При этом веришь в него, смеешься над его звонками президенту и над отчаянными попытками "докричаться" до мирового сообщества о том, что опийная наркомания не хуже алкоголизма. Попадает в психиатрическую клинику, где ему безжалостно пытаются вырезать ЧАСТЬ его существа. Но даже после зверской экзекуции Паук остается человеком. Написано в лучших традициях русской литературы. Сюжет не замылен. Читается легко. Не могу ничего сказать об авторе. Прочитала пока только одну книгу. Много было откликов в Инете. Дарья

Уникальный сюжет. Красивое описание. С точки зрения врача-нарколога, в повести Паук Жигулев нет никакого закодированного послания "разума выше разума". Мозги ГГ не тронуты никакой разлагающей химией. Есть философия отношения к опиатам, которые стали для Паука частью его телесно-душевной сути. Сам герой признается, что для него причастие маковым отваром - то же, что причащение к метафизическим смыслам бытия. Его маленькая философия человека привычки - человека заначки полна доброго юмора и ироничного отношения к жизни. Паук понимает, что живет в кругах штрафных, но принимает себя таким, какой он есть и каким ИНАЧЕ уже существовать не может - не видит другой формы существования. Паук Жигулев органичен в своей страсти, организован в том малом, которое, по его же выражению, он любит. Люблю все малое - в малое включено лекарство от боли. Лекарство, заменяющее ему все формы душевного и телесного эскапизма. Он убегает, но не падает, ныряет, но остается на поверхности, наслаждается покоем и гл…Далее

Повесть необыкновенная. Нежность героя - опийного наркомана - это своего рода "идиотизм" вымирающей советской интеллигентности - много общего с героем Морфия Булгакова и Венечки Ерофеева. Скромность и необычность падений наводит на мысль, что в русском человеке все устроено совсем как-то иначе - и в беде, и в откровенной печали находит наш человек отраду в малом. Читала и плакала. Читала и улыбалась. Всматривайся в нашего человека не только в радости, но и в падении, в разные минуты - в мрачности увидишь существо. И в счастье. Описано психологически очень точно.