Гарнизон

Карташов, прыская, доложил о посещении роты прессой. По ходу изложения лицо капитана каменело, в глазах плеснулась ненависть. Стало не до смеха. Иванов процедил сквозь зубы:

– Послал бы ты их… подальше. Ладно, продолжайте занятия.

Тем временем поход корреспондента по части продолжался. Проходили мимо поваленного дерева, печально взиравшего на белый свет огромным желтым глазом распила. Его пышная крона с увядающими листьями привлекла внимание гостя и он укоризненно заметил:

– Кругом голая степь, а вы такое дерево спилили. – Да кто его спилил! Боже упаси! – в момент отреагировал Килимнюк, – Само упало. От молнии. Молния кэ-эк шарахнет Какое ж тут дерево устоит! Планируем восстановить. Реально. Корреспондент удивлённо покосился на сопровождающего, но промолчал.

Был введён в медпункт. Здесь чисто, уютно. Замполит объяснил гостю, что забота о здоровье личного состава – приоритетная среди множества командирских забот: «Медики думают, что они властители над нашими бренными телами. Э, нет! Кому уставом предписано следить за гигиеной личного состава, закаливать его? Нам, командирам. Да мы просто не допускаем, чтобы солдат заболел! Вы посмотрите, как мало болеют, – подсовывал Килимнюк газетчику незаполненную книгу учёта больных.

Дело чуть не подпортил начальник медпункта. Костоправ начал чевой-то плести, мол, медиков-де постоянно отрывают от больных в пользу плаца, политмероприятий… но был своевременно блокирован Килимнюком: «Вы что, товарищ старший лейтенант, на службу жалуетесь?!».

Когда вышли на свежий воздух замполит предложил гостю отведать «наших солдатских щей с кашей», присовокупив, что, «как гласит старая солдатская поговорка – «щи да каша – пища наша», хе-хе.

В столовой их уже ждали, но старательно делали вид, что не ждут.

Килимнюк, войдя, потянул носом, оглядел залитый солнцем зал и к дежурному:

– Вы почему, товарищ лейтенант, мух развели? Кто вам дал право мух разводить? Последний приказ по округу гласит: кругом дизентерия. Вы что, хотите, чтоб весь полк дрыстал?

Рыжий лейтенант смущенно пробормотал, что с мухами борется. Замполит кивнул и чинно провёл гостя к столу. Корреспондент поинтересовался, почему в столовой дежурит офицер, «ведь положено сержанту».

– Ничего, пусть работает. Кормление личного состава – узловой момент. В целях повышения ответственности – пояснил замполит.

Присели. На стол были поданы щи, которые во всех газетах Вооружённых сил привычно проходят как «густые, наваристые». Отведав, газетчик про себя отметил точность эпитетов, а вслух похвалил поваров. Затем была подана каша, которая по тому же реестру числилась как «сытная». Журналист опять подивился точности армейского пера. Подали чай, который – «сладкий, ароматный». Стоит ли говорить, что всё это было съедено с «богатырским аппетитом» или, если любовно, с искоркой юмора – " с треском уплетено за обе щеки».

Килимнюк проводил корреспондента и вернулся в кабинет. Упал в кресло, несколько минут сидел неподвижно. Вид такой, будто паровоз поднимал.

Отдышался. Кажется, всё в порядке. Но успокаиваться рано, его уже «сориентировали»: к концу месяца следует ожидать Члена Военного Совета. С камарильей, естественно, а она весьма прожорлива. Надо готовиться. Килимнюк вздохнул, подошёл к сейфу, достал из недр список гарнизонных проституток (по алфавиту). Сел, положил перед собой и глубоко задумался.

(В окружной газете появится репортаж строк на триста, где подробно и восхищённо будет описан ход занятий по уставам. Журналист спишет методику его проведения с методического пособия, но наполнит материал реальными фамилиями, реакцией обучаемых, приведёт несколько разговоров «по душам». Не будут забыты «заботливые врачи», «густые наваристые щи», «сытная каша», «сладкий ароматный чай» и «какой-то очень простой, свойский, великолепно знающий солдатскую душу трудяга-замполит Василий Егорович Килимнюк». )

***

И всё же довести до конца занятия не удалось: позвонил дежурный по части, спросил, сколько человек осталось в роте.

– 11, – взял трубку Карташов.

– Ага! Записывайте, лейтенант: 2 человека на вещевой склад прапорщику Жучкову, 2 человека – прапорщику Петрищеву на склад боеприпасов, остальных на кухню, картошку чистить: опять картофелечистка сломалась. Срочно!

Карташов проинструктировал и отправил людей. На кухню привёл сам, представил дежурному. Вернулся в казарму, пошатался по ленкомнате, понаблюдал за работой дневальных… Засел в канцелярии, достал боевой устав «Батальон-рота» и углубился в раздел «Наступление в горах». Лейтенант любил горы.

Через час лейтенант решил пройти по объектам, поинтересоваться, как работают люди. Побывал и у прапорщика Жучкова, и у прапорщика Петрищева, и на кухне, везде задавая вопрос: «Ну как тут мои орлы?»

И везде получал ответ:

– Ничего, работают. Да вы не волнуйтесь, товарищ лейтенант.

Карташов вернулся в канцелярию и углубился в главу «Наступление в пустыне». Лейтенант не любил пустыню, но дело надо знать. Через час повторил обход. Вопрос не изменился, ответ тоже. Жара. Возвращаться в расположение не хотелось, идти в обход по третьему кругу явно не имело смысла.

– Володя, – от угла махал рукой лейтенант Мельников, офицер их роты. Вчера познакомились, понравились друг другу. Распили пузырь.

Карташов обрадовался товарищу:

– Серж, ты откуда?

– Тебя ищу. Пошли-ка с глаз долой. Ты что по части шляешься?

– Я не шляюсь…

– Э! Сейчас встретил своего бывшего комроты Сороку. Дурак, сплетник и прохвост. Я от него к Иванову сбежал. Заявляет: «Штой-то ваш новый лейтенант средь бела дня по части шляется, ему што, делать нечего?» Я всё понял и тебя искать.

– Так я ничего н понял. Я же…

– Знаю, ты контролировал личный состав. Только кому это нужно, а вот сейчас Сорока растрещит по части: «Этот новый лейтенант в разгар рабочего дня, руки в брюки, парадным шагом – так и скажет, скотина – разгуливает по части.» Если даже Сорока такое не при замполите ляпнет, всё равно через пять минут донесут. Ярлык готов: «Прислали бездельника». Очень удобно для замполита. При очередном ЧП он в дивизии заплачет: «Кого нам присылают – бездельников. Вот, например, лейтенант Карташов: не успел приехать…» И пошло-поехало… Тут тебе и «полк комплектуют – «бери себе боже, что нам негоже»; тут тебе и «полк ссыльный»… Эх я! Ведь ещё на разводе думал предупредить. Забыл. Пить надо поменьше.

– Ну уж… – засомневался Карташов, – уж больно ты раздул.

– Эх, молодо-зелено, – сокрушённо покачал головой Серж, но Карташов решил доказать, что он тоже «тертый калач»:

– Да начПО ему скажет: «Воспитывайте, товарищ подполковник!».

– Правильно, так и скажет. А тебе от этого легче будет? На разводе командира взвода ПТУРС старшего лейтенанта Сазонова видел? Сколько ему лет?

– Да, обратил внимание: для своего звания староват.

– Где-то за 30, а старлей. Его однокурсники уже майоры. Но суть не в этом. В его аттестации чёрным по белому написано: «Склонен к карьеризму».

Карташов прыснул.

– А чего, спрашивается, смешного? Это же форменное издевательство. Он не дурее нас с тобой. Но, как рассказывают, на заре «карьеры» по пьянке ляпнул: «Вы думаете, господа офицеры, это комбат тот показной учебный бой для командующего организовал? Да он у меня взял карту и всё списал. Фактически я командовал!» И всё. Уже десять лет во всех аттестациях пишут: «Склонен к карьеризму». Тот, кто первый написал, может быть сделал это искренне, а остальные пошли списывать друг у друга.

Однако Карташов воспринял повествование как анекдот из репертуара черного армейского юмора. Он засмеялся, отдавая дань мастерству рассказчика. Мельников веселья не разделил, а выдвинул план спасения:

– Значит так! Иванов вернётся, ему доложишь. Он Сороке глотку заткнёт. Но на Бога надейся… Сейчас, кого ни встретим, всем будем говорить, что ты устраиваешься в общежитие. Парализуем Сороку и всех других возможных сорок. А вообще имей ввиду: сранья показался и был таков, если, конечно, личный состав разобрали. В рабочее время по части передвигайся как в разведке, от укрытия к укрытию, используя складки местности. Или как сейчас, тайными тропами.

Картанов оглянулся: они шли тропинкой между забором и шеренгой тополей. Через дыру оказались на улице.

– А куда идём?

– Пиво пить.

– Как? 12 часов!

– Самое время. Ты посмотри, какая жара.

По дороге Карташов узнал, что каждый батальон имеет свой чапок. Главное, чтоб на отшибе. Командир с замами обычно пьянствует у монастыря, в десяти кэмэ от города. Там весьма уютный чапок, но и мы не лыком шиты. Это 2-й батальон – ха-ха! – собирается в каком-то вонючем гадюшнике.

– А у нас в училище тоже у всех свои места были, – припомнил Карташов.