Всё наоборот. Ответы на каверзные вопросы об интересном

По-видимому, данный факт означает, что угнетатели-паразиты всё же нужны, несмотря на всю их вредоносность. Но для чего?

Надо полагать, без паразитирующей на народе властной элиты невозможно более-менее эффективно продуцировать несправедливость в обществе, столь необходимую для его развития и даже процветания: как показала вся история цивилизации, несмотря на все ее ужасы и издевательство властителей над народами, число стран, отошедших от прежней дикости возросло, а количество людей, которые стали жить зажиточнее и с большим комфортом, увеличилось. Вместе с тем постепенно происходил рост образования и улучшение медицинского обслуживания.

Цивилизация развивалась в своих противоречиях.

Таким образом, паразитирующая на всех остальных властная элита, ее прихлебатели и обслуга создают постоянное напряжение в обществе, дающее стимул для его развития, поскольку энергичная часть этих остальных всегда стремится занять «хлебное» место власти или у власти, а выделившаяся из масс – достаточно образованная и культурная часть, понявшая паразитарную структуру власти и ее примитивные ценности, – всегда испытывает к ней ненависть и борется, как может, с этими паразитами у власти и во власти.

В процессе этой борьбе создается сила, движущая сообщество вперед, поскольку трудящиеся всегда в той или иной мере вовлекаются в борьбу правящей элиты и её критиков.

Тем самым данное внешнее выражение движущей силы общественного развития в форме постоянной борьбы отнюдь не трудящихся с угнетателями – аристократами или буржуями, а властной элиты, выделившейся из народа, и неформальных интеллектуалов – так же в той или иной степени выделившихся из народа борцов за права трудящихся, имеет под собой неизменную основу, заложенную в сознание каждого человека, а именно: низшее (животное) сознание с соответствующими ему примитивными интересами, центром которых является эгоизм, выражающийся в захвате и удержании всего того, что нужно, по мнению этих субъектов, для приятной жизни; и высшее сознание в форме самосознания каждого человека, в основе которого заложен альтруизм, проявляющийся в совести, милосердии, помощи страждущим.

Борьба между этими составляющими сознания как в человеке, так и в обществе автоматически выделяет людей с преимущественно примитивными интересами: стремление к власти (доминирование среди животных), комфорту (лучшие условия и еда для живого существа), удовольствиям – особенно сексу – и помещению своих наследников в наиболее удобную и приятную для них среду (размножение и забота о потомстве у животных). Эти особи, по возможности, рвутся к «хлебным» местам во власти или хотя бы около нее.

Эта же борьба в каждом индивидуальном сознании выделяет из масс людей с интересами, противоположными властным примитивам. Основным из этих интересов является гармонизация общества для уничтожения неравенства. Именно эти люди составляют костяк революционеров и реформаторов всех времен и народов, причем большинство из них отнюдь не стремится само к власти, а всего лишь хочет сделать ее более приемлемой для блага всех [4, гл. 3].

Подтверждением этого основания общественного развития является отсутствие перехода представителей правящих элит в ряды неформалов-интеллектуалов – искренних и бескомпромиссных борцов за права трудящихся.

Смешно думать, в частности, что миллиардер Сорос раздаст свои капиталы в пользу бедных и станет клеймить позором власть имущих, а президент США Трамп опомнится, бросит всё и пойдет в народ жить и трудиться как всё, объясняя, что он всю жизнь ошибался в целях и задачах.

Невозможно также предположить, что Н. Г. Чернышевский или П. А. Кропоткин, Вера Засулич – выдающиеся борцы за истинную, как они считали, справедливость – войдут в правительство, станут оправдывать эксплуатацию народа высшими интересами общества и перестанут бороться за права трудящихся, народное благо и установление гармонического общества, предпочтя комфортное существование для себя.

Что же касается непосредственно управления разного рода процессами в обществе, то властная элита всегда может нанять сведущих в этом деле яйцеголовых, контролируя их действия по мере собственной сообразительности, которая, правда, часто оказывается недостаточной для развития страны, поскольку главным для власть предержащих, даже если они неплохо соображают, оказывается не народное благо, а собственные шкурные интересы.

III

Появляющийся интерес и открывающееся вслед за ним интересное – неважно, какое оно и в каких сферах, приносит удовлетворение самим фактом достижения результата, но вместе с этим и обиду за недостаточность этого результата, так как рядом с ним и вслед за ним появляются иные горизонты, манящие новыми интересами, которые снова хочется открыть, чтобы опять удовлетворить себя, получив снова нечто, возможно, приятное или же нет в виде хотя бы результатов футбольного матча или карточной игры, обмана ближнего или помощи ему, которые могут быть удивляющими, смущающими или возмущающими, и не всегда ожидаемыми, пока не наступит успокоение в виде смерти, которая есть последнее открытие интересного.

Таким образом, интерес вызывается неудовлетворенностью человека собой в возможности объять необъятное, следствием чего является «выхватывание» из этого бесконечного перечня желаемой формы (образа), чтобы «угнездиться» в ней, но она либо не дается во всей полноте, как танец с чужой женой не переводит ее в твою, либо ускользает за горизонт, как закатное солнце в пучину моря, либо превращается после минутного удовольствия в пепел, как дорогая кубинская сигара, либо делает предмет мечты – любимую девушку – склочной домохозяйкой, либо принимает форму столь желанной власти, оказывающейся обычным скотством, либо берет в плен шелестом купюр, на которые, оказывается, невозможно купить действительно самое дорогое и ценное, либо заставляет сокрушать всё вокруг ради цветущего завтра, которое всё никак не приходит.

Интерес не привлекает окончательно к чему-то, и не приводит к искомому предмету из-за своей смутности, переменчивости и неустойчивости.

Вместе с тем, хотя и крайне редко, создавшаяся вдруг соразмерность интереса и способностей персоны в благоприятных условиях дает гения (Платон, Моцарт, Рафаэль, Шекспир, Паскаль, Ньютон, Гоголь, Тесла), который, тем не менее, в политике чаще оказывается злодеем по разрушительным последствиям своей бурной деятельности, направленной, как ему кажется, на благо своей страны (Иван Грозный и Горбачев в России, Наполеон во Франции, Гитлер в Германии, Муссолини в Италии), и реже – удачливым реформатором для своей страны (Бисмарк в Германии, Ф. Д. Рузвельт в США).

Интересы со временем меняются, но насыщения от потребляемого через них не наступает, однако с на закате жизни круг интересов сужается настолько, что остается только один: загадывать – удастся ли проснуться завтра утром?

IV

Интерес как влечение подобен счастью – он, достигая предмета своего влечения, довольно быстро испаряется, достигая кульминации на стадии предвкушения обладанием.

Как только он прикасается к желанному предмету, то по некоторому размышлению или даже сразу исчезает из-за пришедшего понимания недостаточности достигнутого, поскольку сам предмет интереса изначально был построен в воображении, а реальность этот идеальный образ всегда опровергает, и он становится пройденным, ненужным или даже противным, замещаясь новыми влечениями, которые, тем не менее, не исключают возврата к прежним интересам не только по забывчивости, но и вследствие приятности некоторых воспоминаний.

Интерес подобен счастью именно потому, что результат влечения всегда разочаровывает: хочется одного, а получаешь всё не то – искомый предмет интереса всё время ускользает, что неизбежно, так как внутренние зыбкие ощущения и колеблющиеся желания никогда не совпадают с восприятием внешней формы предмета интереса с его четкими очертаниями, в которые не вмещается внутреннее облако мечты.

Поэтому интерес, как и счастье, страсть, любовь, не находит окончательного разрешения, пребывая до смерти человека в состоянии построения и разрушения образов, то есть в стремлении к приобретению новой информации.

Обратимся теперь к неинтересному.

Что же оно такое? и с чем связано?

V

Надо полагать – от противного, – что к неинтересному относится всё непривлекательное: понятное и привычное полезное и бесполезное, нудные занятия одним и тем же, общение с противными или равнодушными людьми, от которых некуда деться, постоянные проблемы выбора одного из нескольких зол, преодоление болезней, то есть то, от чего, увы. невозможно никак избавиться, иначе, погибнешь от голода или от болезни.

Иначе говоря, неинтересное – это отсутствие новой информации, которое приходится терпеть, чтобы набраться сил для получения новой информации.

Если интересное связано с новым для конкретного индивида, то неинтересное – с установившимся порядком, необходимостью того или иного, в частности, государства, погодных явлений, морали, служебных обязанностей, глупости и недальновидности чиновников, обмана торговцев и политиков, ограниченности жизни, болезней и прочих неприятных или индифферентных явлений.

Понятно, что человеческая жизнь в условиях одного лишь порядка, то есть неинтересного, напоминала бы непрерывно длящийся кошмар.

Чтобы разрушить его, требуется некая отдушина, а именно: интересное. Пусть оно неожиданное и поэтому тревожное, но только интересное вносит в человеческую жизнь новизну, нарушая рутину.

Таким образом, интересное освобождает, а неинтересное – связывает.

Так дело и идет. И друг без друга они обойтись не могут, поскольку невозможно всё время «купаться» в новизне – устанешь, а в одном неинтересном – прокиснешь.

В этом проявляется отношение интересного к свободе, а неинтересного – к стабильности и порядку.

Однако относится население к разнообразному интересному довольно-таки по-разному, группируясь в отдельные и весьма четко обозначенные основные слои: обывателей, креативщиков, власть имущих, неформалов-интеллектуалов [4, гл. 4.2.].

Любопытно, что отличие интересного от значимого, полезного, истинного состоит в его бесконечной текучести через паузы неинтересного: динамика интересного такова, что привлекает человека не только к полезным новинкам, познанию великих истин, но и тянет ко всяким сплетням и пересудам о соседях и известных личностях, к чтению или просмотру по телевизору детективных и приключенческих историй с кучей тайн и непонятным сразу концом, к поиску в Интернете совершенно ненужных для практического применения новостей.

Всё это и прочие тайны бытия богатых и знаменитых, которых можно пожалеть за их слезы от многочисленных несчастий, сваливающихся на их ухоженные головы, несмотря на их роскошную с виду жизнь, отвлекает обывателя от тягот бытия, от его жалкой реальной жизни, приводя, раз уж он ни на что значимое и великое не способен, к непрерывной погоне за мелкотравчатым, чтобы развеселиться, удивиться или испугаться, но которое оправдывается сохранением спокойствия его ничтожной жизни, делая обывателя ничем не рискующим зрителем происшествий. ужасов и несчастий совсем не с ним.

В то же время он исправно получает именно ту новую информацию, которую способен воспринять, насыщая ею себя, то есть приобретая для себя дополнительную виртуальную жизнь, и к тому же давая работу соответствующим информационным каналам, что, фактически, способствует техническому прогрессу, а вместе с ним и развитию цивилизации.

VI

Интересы могут быть разными, а их степень может значительно отличаться. Например, если интерес к представителю противоположного полы становится всепоглощающим, то он проявляется как страсть, только изредка переходя в любовь, да и то ненадолго, поскольку любовь разрушительна для чувства эгоистичного обладания, которое превалирует в животном сознании, а последнее слишком часто побеждает высокие стремления.

Страсть отличается прежде всего эгоизмом собственника, не желающего делиться ни с кем избранным предметом жгучего интереса, а любовь – тягой к более совершенному общему, составленному из двух несхожих единиц.

Интересы бывают и мелкие: к определенной марке сигар, коньяка, породе лошадей или виду карточной игры. Суть их состоит во временном отвлечении субъекта от жизненных проблем или, напротив, от каждодневной скуки.

Наиболее высокие интересы отличают самых продвинутых в науке или культуре персон.

Если обыватели более всего интересуются текущими делами, влияющими на их комфорт, и отдыхом от них, предоставляющий им тот или иной вид удовольствия, то креативные интеллектуалы и художники умеют отличать прекрасное, созерцая его или даже создавая.

Они тянутся к нему потому, что, прикасаясь к неведомо как сложившейся гармонии, испытывают ту же полноту отвлеченных от умственных или деловых упражнений ощущений, что и животные, находясь, тем не менее, в осознании происходящего созерцания прекрасного.

VII

Прекрасное имеет то отличие от интересного, что всегда сохраняется неизменным. Оно не зависит от времени, и поэтому прямого отношения к познанию наподобие любознательности или интереса не имеет.

Прекрасное можно созерцать или слышать, но скопировать его невозможно – оно сразу же омертвляется – будь то картины Рафаэля или исполнение симфонии Чайковского на балалайке.

Невозможно смоделировать закат солнца в море или цвета осеннего леса.

Древние формы Парфенона до сих пор чаруют нас своим совершенством, а внесение правок в древние архитектурные ансамбли или картины великих художников тут же уничтожает их гармонию.