Малыш Гури. Книга вторая. Мы в ответе за тех…

Итого, на данный момент, я обладаю тридцатью шестью навыками. Великолепно! Правда цена немного напрягает. Но совесть молчит и если бы мы не были столь подготовлены к боям, то нашей участи не стоило бы завидовать, это точно. Так что никакого снисхождения к бандитам.

– Малыш, ты проснулся? – раздался в голове весёлый голос Хэрна – поднимайся, сейчас завтракаем и в путь. Уже все на ногах, один ты в постели нежишься. Вставай. Я сейчас приду.

Ну что тут скажешь? Наконец-то это стадо куда-нибудь тронется.

Завтрак приготовлен на совесть. Я практически всегда ем в палатке, чтобы непосвященных не шокировать своим аппетитом. Сборы заняли много времени, если всадники собрали мешок и в седло, то торговцы собирались как копуши, постоянно что-нибудь перепроверяя.

Наша новая повозка меня порадовала, большая, добротная, но скрипуча-ая!! Тент сшит грубо из кусков кожи, не утеплен, шторок на входах нет. В длину метров пять-пять с половиной, а в ширину метра два точно будет. Большие колёса с деревянными ступицами и спицами, в два моих роста, позволяли преодолевать довольно глубокий брод. Дуги, на которые надевался тент, возвышались над полом фургона высоко, во всяком случае, достать его стоя, я руками не мог. Отличная кибитка. На пол постелено сено, сверху сложены наши мешки. Просторно и очень удобно, можно ехать и заниматься своими делами, что сидя верхом на лошади сделать весьма проблематично.

После продолжительного вчерашнего спора между Хэрном и Мартином, впрягли в телегу двух наших лошадей породы Велес. Как братик не хотел отдавать своего скакуна, но после того как мне надоел их бесконечный спор и я предложил запрячь Катара, он успокоился и согласился. Лошади кочевников в тягловые не годились, но на безрыбье и их приспособили, ничего, привыкнут.

Караван выглядел внушительно, а военное сопровождение и того лучше, почти сотня хорошо вооружённых и экипированных всадников. Лошади и люди все здоровые, довольные, готовые к любым передрягам. Впереди разведка из пятёрки воинов на самых быстрых лошадях. Они отъезжали от каравана шагов на двести вперед, и их главная задача была обнаружение засады или других, каких препятствий. Потом шёл авангард из двадцати всадников, караван возглавлял военный отряд герцога из тридцати воинов, потом шли повозки, а наш фургон замыкал вереницу телег и вслед за нами двигался шагах в десяти – пятнадцати ещё один отряд воинов, исполняющий роль арьергарда, а это еще всадников тридцать. И в середине каравана располагался отряд бойцов, насчитывающий в своём составе около двадцати всадников. Надёжное построение.

Мартин ехал на иноходце, что пристал к нашей группе в самом начале путешествия, к нему так и пристала кличка Уголёк. Наши лошади с Хэрном плетутся за фургоном привязанные длинной верёвкой к его бортам.

Настроение у меня приподнятое, Хэрн правит нашей повозкой, гнус и мошкара нас не донимают, после того как я, спасая свою шкуру, до верха забил все кулоны, что у меня были, бесхозной энергией. Радиус на который работал мой защитный кулон от гнуса увеличился раза в два.

Олии досталась великолепная пегая лошадка, она весь сегодняшний день не слезала с неё, гоняясь вслед за Мартином вдоль всего каравана. Бедный Хэрн, эту битву за расположение девушки Мартин выигрывает у него всухую. А бедный мой старичок страшно ревнует и страдает.

Находясь в конце каравана, нас никто не трогал, и не беспокоил. Если первые часы этого путешествия я приноравливался к тряске, то следующее время занимал себя изучением плетений. Наконец, сбылась моя мечта, и я раздобыл у наших торговцев большую упаковку белой бумаги для письма, картон или что там его заменяет и отрезки толстой плотной кожи.

Писать стилом оказалось бессмысленным занятием при такой тряске, но я не сдавался и после множества попыток и ухмылок, наблюдающего за мной Хэрна, я нашел оригинальный выход. Я составлял точную копию того, что хотел нанести на лист у себя в голове и уже тогда стило, как при нанесении рисунков, точно переносило его содержимое на лист бумаги, без ошибок и исправлений, несмотря на трясущуюся телегу. Сперва начинал с отдельных слов, потом перешёл на предложения, а следом дошёл и до абзацев. Держать в голове точную копию листа оказалось очень трудно, но я справлялся. В перерывах, когда сильно уставал, Хэрн, в качестве отдыха, заставлял прокачивать колодец манны. Надо же было мне рассказать ему нашу поговорку, что смена деятельности тоже отдых и понеслось, самое простое в том списке, что требовали от меня Мартин и Хэрн, было как раз прокачка колодца.

Я наконец-то приступил к составлению своей личной книги магии, причём, пояснения к чертежам плетений я составлял, только на русском языке. Когда уставал или требовалось время подумать, переходил к написанию пособий для работы с холодным оружием, рисовал по памяти движения и правила нанесения ударов, начав, как ни странно, с меча. В памяти просто забывалось постепенно то, что сам своими руками делать не умел. И часто на остановках попутчики могли видеть, как Мартин, прямо возле фургона медленно отрабатывает удары мечом и совершает непонятные другим не посвящённым движения, и фиксирует стойки.

Первый день путешествия никто особо за ним не наблюдал, и дворяне беззлобно подтрунивали над братом, но его постоянная тень в лице баронета Жака, вскоре всерьёз заинтересовалась, чем это мы таким занимаемся, а так как он был прилипчивый, как банный лист, то под вино Мартин ему всё и рассказал, взяв с того обет молчания.

На следующий день, уже и Жак, как человек, знающий о предмете написания пособия если не всё, то очень многое, активно участвовал в наших дебатах, и часто, прямо на ходу спрыгивая с лошади, показывал то, или иное движение или удар. Коллегиальная работа приостановила мои личные изыскания в вопросе написания книги магии для себя лично, зато работа над пособием продвигалась семимильными шагами. Вскоре, вокруг нас стала собираться приличная толпа поклонников и приверженцев боя на мечах. Во-первых, и сами многое узнавали и заодно делились своим личным опытом, и второй, немаловажной причиной этих собраний, было и то, что около нас не было мошки и гнуса, что в последнее время всех начинал доставать. Вроде, на улице осень, а комары, так я их называю, и местная мошка, как будто запасы на зиму делают, особенно по вечерам и ночью от неё покоя нет.

Олия с недавних пор больше времени проводит с Хэрном, старик счастлив, а Мартин напротив, в отличии от него, совершенно спокоен и постоянно так загадочно улыбается. В книге канна, мага по имени Рал, я отыскал плетение наложения нетленности, магии стихии Земли. И если раньше к этому разделу я не прикасался, так как у меня ни Дакка, ни навыка данной магии не было, то теперь с ожесточением тренировался, на нашем натянутом тенте, отрабатывая построение плетения для последующего использования при изготовлении книг и одновременно укрепляя тент. В дороге ехали, не скучали, и путешествие до вольного села прошло быстро и незаметно. Пособие по практическому применению меча потолстело и насчитывало уже листов двести, а моя книга только десять. Листы, что рисовал дома, с секретными приёмами гвардейцев Императора никому не показывал.

Постоянная практика, в течении нескольких дней и ночей я подвешивал светильник и спокойно работал по ночам, привела к тому, что я теперь мог уверенно держать мысленно до трёх страниц рукописного текста одновременно. Результат меня очень радовал. Я чувствовал, что случайно изобрёл тренажёр для прокачки одного из навыков или нескольких. Я грешил на навык интеллекта, и навык быстрого изучения.

В село мы въезжали на третий день, с момента выезда с поляны. В караване появились и рабы, всего в количестве четырнадцати человек, из состава бывших кочевников. Им всем нацепили ошейники, но Хэрн сразу предупредил, что это только до момента нашего расставания, а потом мы их все заберем с собой, в смысле ошейники, а не рабов. На удивление, никто ничего против не говорил, а куда им было деваться – ошейники это плата за нашу работу в качестве врачей.

Село оказалось большое, дворов под двести, обнесенное толстой каменной стеной, высотой метра четыре с четырьмя башнями по краям и одними центральными воротами. Центральная площадь, шагов сто на сто, она же, при необходимости, торговая, рядом с ней расположились две таверны. Охрана, что поддерживала порядок, а при необходимости первой вступала в бой с шайками бандитов, насчитывала человек пятьдесят, и была набрана из местных крепких парней, командовал которыми бывший наемник, ушедший на покой. Нас встречали всем селом, лица у народа испуганные, озабоченные и настороженные. Как потом оказалось, в селе скопилось ещё человек сто, в основном женщины и дети, пытающиеся перебраться из родных мест ближе к столице из-за разразившейся войны между Империей и Герцогством. Они хотели присоединиться к одному из караванов, чтобы под охранной пройти опасные земли.

А пока я, выглядывая из фургона, рассматривал разношёрстный народ. Сколько тут народа! Война сорвала с насиженных мест и женщин и детей, спасались от ужасов войны целыми семьями со своим скарбом, а нередко и со скотиной. Караван расположился на пятачке заполненной площади. Увы, но нашей повозке, идущей в конце каравана, въехать на площадь не получилось, мест, как оказалось, уже не было. Хэрн, недолго думая, свернул в один из боковых свободных проулков, проехав ещё метров сто, возле большого подворья развернул повозку и остановил её вдоль каменного забора, недалеко от весело журчащего ручья, что выныривал из расположенного рядом оврага. Не скажу, что место мне очень понравилось, но обманчивое чувство защищённости всё-таки появилось.

– Отличное место – грустно проронил Хэрн. Олия снова сорвалась на своём пегом жеребце вместе с Мартином и теперь мы были одни. На соседнем подворье брехал пёс, день плавно перетекал в вечер.

– Хэрн, мы ставить палатку будем? – зевая, спросил я.

– Ты что уже спать хочешь? – удивлённо спросил канн – Ты же весь день пролежал на сене. Я думал, ты спал.

– Ты опять мечтал об Олии, а я в это время работал, между прочим. Смотри, какой я комплекс нарисовал по твоим наработкам, созданный для работы кинжалами против противника вооружённого мечом. По-моему нормально получилось. Как считаешь?

Бедный Хэрн только вздохнул.

– Так, не раскисать, мне только любовных треугольников не хватает! Продвинь немного фургон вперёд и от ручья хотя бы на тройку шагов в сторону отъедь. Вот так. Отлично! Теперь рассёдлываем коней и начинаем готовить свой маленький лагерь.

Устанавливать палатку всё-таки решили. Непонятно где будет спать девушка. Есть ли номера в таверне? И о её сопровождающих тоже стоит позаботиться.

Хэрн пошёл познакомиться с обитателями подворья, возле которого мы остановились и заодно попросить продать нам дров и сена. Я же за это время оборудовал очаг. Натаскал воды из ручья, развёл огонь, используя наш небольшой запас дров. Хэрн задерживался и я начал беспокоиться.

– Хэрн, ты куда пропал? У тебя всё в порядке? – послал я мысленный вопрос канну.

– Всё нормально, малыш. Мы отлично остановились на ночёвку, ты не представляешь, кого я тут встретил. Нам сказочно повезло. Мы решим все наши проблемы разом. Если выживем сегодня конечно, после более близкого знакомства с хозяевами. Жди, мы сейчас подойдем, я хочу тебя с хозяином подворья познакомить.

– Дров захвати, а то сам знаешь, у нас их практически нет. – крикнул я ему в пустоту.

Примерно через полчаса из-за фургона появился улыбающийся Хэрн, тащивший, прогибаясь, увесистую бутыль, а следом за ним вырулила фигура, увидев которую у меня от испуга подкосились ноги. Шкаф, шагающий шкаф. Просто квадрат. Рама необъятных размеров, ростом и вширь удался человек, не хотел бы я ему под горячую руку попадать.

Хэрн уложил драгоценность в фургон, причём ближе к стороне, где пылал очаг.

– Ух, ну и тяжёлая же. Познакомься, малыш, этот господин местный кузнец, вернее сказать, сын местного кузнеца, но тоже кузнец. Я вижу, ты уже оценил его габариты. Это карды. Это не народ и не народность, это результат любви между человеческой женщиной и гномами, но не нашими местными, а уроженцами материка Харм. На родине его отца они считаются вне закона. Уж больно гномы следят за чистотой своей крови. Вот и отец уважаемого Дэриона попал в немилость на родине, когда там узнали о его любви к беглой рабыне. Увы, но его мать не пережила жизни в неволе и когда возник вопрос судьбы сына и старейшины рода потребовали умертвить дитя, то любящий отец пустился в бега, и через пять лет осел в этой местности. Селу как раз требовался кузнец. Уважаемый Дориан, отец этого господина, сейчас занят и попросил своего сына помочь нам и принести немного дров, а чуть позже принесёт и сена. Я от нашего имени пригласил дорогих хозяев переломить с нами кусок хлеба и прикупил у сердечных хозяев местного вина.

Если это немного дров то даже боюсь спрашивать, что в их понятии много.

– Спасибо, уважаемый Дэрион. Благодарю Вас, что вы откликнулись на нашу небольшую просьбу.

– Не стоит благодарности, малыш – прогрохотал он густым басом – и называй меня просто Дэр, не стоит усложнять условностями приятно начавшееся знакомство.

Так – пронеслось у меня в голове – чувствую, ночка сегодня будет бурной и весёлой.

Втроём мы быстро установили шатер, поставив его между фургоном и ручьем. Принесённое сено уложили половину под телегу, часть додавили на застилку пола фургона, а из остального я изготовил две лежанки в палатке. Хэрн расстелил около очага одеяла и покрывала и принялся накрывать импровизированный стол. О чём-то пошептавшись с Дэром, Хэрн сунул ему в руки монеты и великовозрастная детина молча умчалась в неизвестном направлении.

– Куда ты его послал? – спросил я Хэрна.

Но ответ пришёл мысленный

«Малыш, внимательно следи за языком. Гномы народ буйный и огрести по голове от них, это в порядке вещей. Не начнёшь ведь ты с ними воевать. Поэтому, будь внимательным! С другой стороны, они отличные мастера. А нам требуется у них заказать небольшие безделушки. Поэтому, если возникнет какая-то непонятка, спрашивай меня обо всём только мысленно, чтобы ни в коем случае не зацепить их буйный нрав. Сам видел, телег во всех проулках море, единственный этот пустой оказался, теперь понятно почему? Вот-вот. А уходить, у них на виду сворачиваться я не стал. Стыдно, ведь поймут, что испугался. И самое обидное, ведь знали попутчики о живущих здесь гномах, но никто не предостерёг. Потому, наша с тобой задача, назло всем подружиться с этими медведями». – закончил свою исповедь Хэрн.

«Вот, попали! Одно радует – посторонние сюда вряд ли сунутся. Так?»

"Наверное!»

Из проулка показалась огромная бегущая фигура. Интересно, сколько ему лет? На вид, лет двадцать не больше.

– Вот, уважаемый Хэрн, последние забрал и ещё назавтра заказал.

Я посмотрел на радостные глаза здоровяка. Его чистую, почти детскую улыбку. Производит впечатления большого, доброго, но глупого бычка.

– Дэр, скажи мне, пожалуйста, а у тебя братья или сёстры есть, или вы с отцом одни живёте? – осторожно спросил я.

– Есть, конечно, папа когда мы здесь стали жить, женился на тёте Марфе. И у меня ещё трое братьев младших. Они сейчас на площади бегают. Младший твоего возраста. Вы здесь долго пробудете?

Хэрн пожал плечами: